Болото. 8

Дорога была длинная и занудная. Мальчишки стали исподтишка пихаться локтями и хихикать, но одного взгляда Ставина хватило, чтобы прекратить и это немудреное развлечение. Дальше все просто молчали, дремали и пялились на пыльную дорогу, уходящую из-под колес повозки назад, туда, где далеко-далеко оставались дом, семья, мать с отцом, братья с сестрами и старая привычная жизнь. Но все когда-нибудь заканчивается, вот и возница остановился, и пришлось всем вылезать из повозки на пятачок у болота.

Идти по узкой тропинке было страшновато, тем более что Ставин предупредил: шаг в сторону — и только и видали в болоте вашу маковку, вытаскивать бесполезно. Тропинка петляла, вела с кочки на кочку, через лужи черной грязной болотистой жижи, торфяные подушки, слегка пружинившие под ногами, неведомо кем уложенные в болоте доски, черные, полусгнившие от воды и старости.

Тропинка привела Ставина и детей к странной усадьбе. Нет, само по себе все было вполне обычным, только очень старым: старый слегка покосившийся дом, старые потемневшие от времени пристройки, отдельно стоящий древний не то сарай, не то хлев. Из дверей дома навстречу пришедшим вышел, зевая и почесывая нос, молодой парень со светлыми всклокоченными волосами.

- Приехали? А я задрых, - объявил он. - Ну, привет всем, я Клим. Заходите, сейчас чего-нибудь сообразим поесть с дороги.

Все толпой вошли в дом. Там еще больше, чем снаружи, чувствовалось время. Ну и, конечно, кругом была пыль и бардак, как хозяйственно подумала про себя Ильза. Какие-то тряпки валялись скомканные на скамьях и кроватях, в углах комнаты на потолке висела клочьями седая паутина, стол был усыпан крошками и покрыт засохшими пятнами не то пролитого супа, не то расплескавшегося компота.

Наскоро сметя это безобразие со стола на пол грязной тряпкой, Клим положил на край каравай хлеба, быстро нарезал его длинным ножом, а потом вытащил из печи большую кастрюлю с дымящейся картохой.

Ильза картоху не любила, потому что в нее для здоровья всегда выжимали большую луковицу, до того ядреную, что глаза щипало. Но тут почему-то луком и не пахло. Все разобрали хлеб и ложки и уселись за стол. Картоха оказалась очень вкусной без лука, и Ильза про себя решила, что никогда ни себе, ни детям своим в жизни не будет давить лук. Это ж надо было — так издавна портить прекрасную еду! Для здоровья! Да ну его в болото, это здоровье!

Все сосредоточенно ели картоху с хлебом, запивая невкусным черным чаем. Только Свирька, пару раз откусив от куска хлеба, недовольно спросил:

- А сало где? Картоха без сала — пусто было, пусто стало! И лук почему не выжали? Картоху без него есть вредно, отец говорил, что она будет насквозь проскакивать!

- Не хочешь — не ешь, - равнодушно ответил Ставин. - До утра больше ничего не будет.

Свирька поковырялся ложкой в картохе, нехотя съел пару кусочков и отложил ложку.

- Каждый моет свою ложку сам. Во дворе умывальник висит, - сказал Клим, забирая со стола хлеб и заворачивая его в относительно чистую тряпку. - Туалет направо за углом. Спать будете в сарае, там для вас постелено.

Ребята по одному потянулись на двор. Сполоснув ложки («Даже золой не потерли!» - укоризненно подумала Ильза), сдали их Климу и после туалетных дел и умывания зашли в сарай. Там стояли двухэтажные кровати, сикось-накось сколоченные из необструганных досок. Но матрасы на них лежали хорошие, сработанные доброй портнихой, - пушистые, чистенькие, как и одеяла с подушками. Мальчишки сразу затеяли драку за верхние места, но, получив по подзатыльнику от зашедшего на шум Клима, улеглись как получилось. Через полчаса все кроме Ильзы посапывали после трудного дня.

Ильзе не спалось. Тихонько выскользнув из-под одеяла, она босиком вышла во двор. В окне горел тусклый огонек светильника. Из дома доносились голоса. Ильза тихонько подкралась к окну и притаилась на лавке под ним, выставив ухо кверху, чтобы лучше слышать.

- Стас, ты достал уже своими фантазиями! Ты можешь понять, что — все, не вернемся мы уже обратно? Все, хватит! Надо где-то остановиться и… и просто жить, слышишь? Шесть лет! ШЕСТЬ долбаных лет ты все чего-то пытаешься!

- Мы вернемся. Мне пофигу, что будешь делать ты, а я вернусь. Получается же? Сколько раз уже получалось — мы попадаем к людям. Сначала была пустыня, помнишь? А теперь — люди! Разные! Когда-нибудь попадем и домой!

- Стас, ты дебил. Какой — домой? Мы вертимся в ограниченном пространстве. Причем изолированном. Здесь все чужое, здесь никто не слышал ни про космос, ни  про Солнечную систему. Мы перепрыгиваем из мира в мир в одном и том же месте, не выходя за его границы! Понимаешь? В одном месте! Причем я даже знаю, в каком…

Голоса ненадолго замолчали. Потом Клим снова заговорил:

- Меня достало все. Достал ты своими эзотерическими бреднями. Достали эти бесконечные дети, которых ты таскаешь неведомо куда неизвестно зачем. Достало жрать всякую дрянь и носить обноски. Достало меня! Я ухожу. Ты как хочешь — оставайся, великий гуру, воспитывай детей, ищи свою идиотскую небесную дорогу, пусть кто-нибудь из новых детишек закинет тебя куда-нибудь подальше, а я пойду в ближайший бар — или как оно тут называется — нажрусь в стельку, найду бабу и останусь у нее жить!

- Никуда ты не уйдешь, - холодно ответил Ставин. - Все должно быть так, как было в первый раз, когда та рыжеволосая дура рассказала свою историю. Ты там присутствовал, значит, без тебя я вернуться не смогу. Ты, конечно, можешь пойти в хмельное заведение и сделать все, что тут перечислил, но потом ты вернешься сюда. Я не хочу угрожать, просто напоминаю: когда-то ты уже пытался уйти. Я теперь кое-что тоже умею. И пустыню мы оба помним хорошо. Подумай.

- Да пошел ты! - крикнул Клим.

- Не ори. Сарай совсем рядом, разбудишь еще кого.

Ильза услышала в комнате шаги, направлявшиеся к окну, под которым она пряталась. Она сползла с лавки и  бесшумно на четвереньках отскочила за угол избы. Оттуда, подождав пару минут, она на цыпочках прокралась обратно в сарай и нырнула с головой под одеяло. Все было непонятно, но немного понятно, и над этим необходимо при первом удобном случае хорошенько подумать.