Тыловые разборки - 2

 АББАс. Да, это было время расцвета воровства и даже бандитизма. У каждого кре –
минального района  были свои законы, но один принцип – не воровать у свих сограж-дан, был един для всех, не беспредельничать, почитать стариков, строго соблюдать
указания своего «пахана» (как правило вора в законе), проявдять либерализм в отно-
шении  вероисповеданий и принадлежности к нации. Но, как – то само собой выходи-
ло, что азербайджанцы были сконцентрированы  в маштагинском и похулдаринском
районах, завокзальные, в основном, были армяне слегка разбавленные русскими и
азербайджанцами. Вот почему воришка Аббас как – то особенно выделялся в кругу
смешанных блатных и поведением и кличкой – «синий» была его кличка, наверно оттого, что настолько был смугл, что тело отливало синевой, такого же  цвета были
и губы. И ещё он был какой – то вездесущий; как легко его ловила милиция и так – же легко он ускользал от них…
                Припарковал, как – то мужик у парикмахерской свой велосипед, да так, чтобы в  открытую дверь он ему просматривался бы. Велосипед понравился Аббасу
и, выбрав момент, он тихонько отъехал от места стоянки. Бросив очередной взгляд на
стоявшую принадлежность и не увидав его, клиент рванул с кресла и как бел с пеной
на лице и сопливчиком на груди, стал орать на всю улицу, спокойно удалявшемуся
воришке. На беду Аббаса, из – за угла выходила пара милиционеров. Моментально
оценив ситуацию, они перекрыли дорогу и легко сцапали его. За велосипедом добе-
жал хозяин, а вот воришку держали за обе руки блюстители порядка. Через пару шагов парнишке стало плохо. Он начал медленно наклоняться к земле. Из гортани
раздавались непонятные звуки – толи икота, толи хрипота.
                - Эй, парнишка, что с тобой?
А парнишка, предельно наклоняясь, оттолкнулся от земли ногами и выполнил переворот через спину, освободился из ослабленных милицейских рук и, отбежав на
почтительное расстояние, повернулся, высунул язык, произнёс дразнящее э – э – э и
шагнул прочь.
                И двух месяцев не прошло, как он снова попался. «Работая» без напарника,
он вытащил увесистый портмоне у какого – то очкарика. Мужик покрепче заметил и
прихватил его на месте преступления…Дознания, опрос свидетеля, подписи и т.д.
и Аббас а повели в «обезьянник». Отдел милиции находился в трёхстах метров от
площади Петрова, где уже стояли вряд зенитные установки и суетились военные. Не успели карманника завести в клетку, как рвануло так, что в стакане у дежурного зазвенела ложка и упала, плохо лежавшая , трубка с телефона. Это был май 1945 года.
Небо озарилось мгновенной вспышкой и, вслед за этим, посыпались разноцветные
огоньки с неба, это был салют в честь Победы. В отделении милиции всё смешалось
в состояние общего недоумения, весь личный состав высыпал на улицу. Арестован –
ный задался вопросом: «а что, я хуже всех?» и тоже выскочил из незапертого места
отсидки.  Секундное созерцание салюта и пацана «след простыл».Ему снова повезло.
                Его бесшабашность, везучесть и относительная порядочность переплелись
в единый клубок и братаны, где – то с лёгкой снисходительностью опекали его. А
порядочность его характеризовал хотя бы такой случай.
                Надо дать должное хозяйственникам города. Под посадки деревьев были
выделены значительные участки земли для защиты города от песчаных бурь. Кстати
англичане , вторгнувшиеся на Апшерон в 1918 году, знали о бурях и все солдаты были снабжены специальными очками на кожаной основе. Так вот, кроме обуст-
ройства двух городских парков (один нагорный, другой в северной части горола)
деревья были рассажены на свободных участках улиц. Ко времени начала ВОВ шелко
вичные деревья уже плодоносили белыми и черными плодами. Ребятам было раздолье – сбор урожая начинался в период поспевания. Аббас , ещё не мужчина, но уже не мальчик, засёк картину, когда повзрослевший балбес отнимал у малыша его
накопление и пересыпал себе в банку. Подошел, заставил вернуть не только отнятое
нои своё, шлёпнул по шее со словами:
                - Что б тебя здесь я больше не видел.
И подобный случай был не единственный. Было много случаев с его задержанием
и однажды его всё – же судили.
                Пустая на вид полуторка стояла на обочине дороги, Тогда и проявил к
ней интерес Аббас. Заглянул в кузов, а та м стоял ящик с плотницкими инструмен –
тами. Зачем он их брал и сам потом не понимал. Ну взял и взял и за копейки продал
жителю соседнего двора. Заглянул к покупателю сосед, тут и похвастался хозяин
своим приобретением, а инструмент то оказался плотника, который работал в бригаде
увидавшего соседа. Завертелась канитель; осудили всё – таки. Дали два года. Тут он
ещё ближе познакомился с тюремными порядками и нахватался примудростей воров
ского дела. Самое большое впечатление на него произвели блатные наколки и жаргоны разговорные. Когда он интересовался почему на груди у некоторых выколо
ты портреты, на одной стороне Ленина, а на другой – Сталина, ему объясняли, что за
многие деяния им расстрел не грозил – кто это будет стрелять в Ленина или Сталина
лукавили. А вот ещё какие ему пришлось повидать там – же: «не забуде мать родную
и папашу старика», многие масти карт и даже надписи в стихотворной форме – «не
забуду брата Махмуду который погиб за один бабу». И вот он решил наколоть себе такое, от чего бы урки любых эшелонов позадыхались от завести…
                Ровно через два года вышел он на свободу повзрослевшим, но с поведе –
нием минувшего детства. В летнюю пору не прочь был искупаться в крупном пожарном бассейне, как правило, в трусах с пацанами любого возраста и, как правило
заканчивая купание, становился на край боссейна, снимал трусы и выжимал их.
Удивительная наколка, в виде мухи, на оголенном конце детородного органа (он мусульманин) сковывало движение прочих посетителей бассейна  - все взгляды были
устремлены в одну точку. Одевшись, он уходил довольным произведённым фурором.
Наверняка среди братвы он был уважаемым, в том числе и за этот поступок.
            Окончание позже.