не о чем жалеть

Современные ценности как вампир — выпивают кровь общества.
— Даже если ты помешаешь мне, я убегу. Если постараешься сковать, я продолжу идти.
— Уходи. Я не держу больше.
Я проснулась в темноте.
Задумалась о значении слова «хикикомори». Спасибо, взрослая жизнь. За то, что все праздники давно потеряли для меня смысл. За Новый год, когда ты искренне ждёшь чуда каждый раз под ёлочкой, но разочаровываешься, потому что Дед Мороз — старый извращенец, а Снегурка — тупая шлюха-приживалка. На день рождения мне давно плевать. Ещё один год приближает меня к смерти — по-моему, отличный праздник, если б мне не было лень.
— Этот мир совращает тебя, — хриплый баритон Фархада в голове или в реальности.
Я закрываю глаза.
Я всё ещё жива.
Расстояние — это лишь время. Точка отсчета и невозврата.
А всё почему? Потому что моя черепная коробка заполнена мозгом, а не предрассудками. Жаль. Порой лучше быть агентом паранойи, чем жертвой террориста.
Но вы когдa-нибудь cидели в темнoте, размышляя нaд тем, чтo c вами не тaк? Воскресив все мечты из далёкого детства. И любой россиян, получающий возможность уехать за бугор и заниматься там своим делом — уезжает без особенных раздумий. Русские хотят трудностей и испытаний, а в России слишком всё хорошо. Нет вызова, одна счастливая рутина.
Гаснут свечи, тонут плечи, никто не вечен. Пламенное небо зарделось раскаленным песком по губам.
Сломанные лица отражали лишь лужи скорби, угасая в капканах сна.
На пульсе 0.
Над пропастью шептали заблудшие души. Кто кого боится, кто кому не служит... Мне это не нужно. Мне уже ничего и никого не надо. Только свободу и волю. Но её разъели здешние багровые реки. Тут даже воздух был раненым.
И снова у меня перед глазами чёрный ворон. Яриндин.
— Пока существуют люди, будет существовать и ненависть.
Какой смысл оковывать себя цепями дружеских или родственных связей, если сейчас ты живешь, а через минуту умрёшь в битве?
— Если тьмы нет, её всегда можно создать. Видимо, этим принципом ты руководствуешься?
— Я руководствуюсь только отчаянием в моей голове.
Секундная тоска в глазах.
— Ты сильно его ненавидишь?
Полю понесло.
— Он обманул меня. У нас был никах, я приняла мусульманство. Знаешь, а я была бы отличной женой, — усмехнулась Поля. — Я была беспрекословна. Резиновая кукла больше ломалась бы. С полной готовностью сидеть дома и плясать под его дудку. Я смотрела ему в рот. Каждое слово — закон. Ничего против. В платке, замотанная как ниндзя сверху до низу в три слоя, одни глаза торчат из чёрного никаба. Он говорил, что я как запуганная лань. Я думала, что это комплимент.
Тут она рассмеялась так громко и звонко, как не смеялась никогда. Это был голос её боли и обиды за предательство.
— Сама виновата.
Абсолютно скептично и без капли жалости прокомментировал Яриндин. Он таких историй знал с десяток, а то и больше.
— Как можно выходить замуж за каждого встречного-поперечного, кто тебе предложит?
— Тебе никогда не понять меня...
— Конечно же, нет. А что тут понимать? В ожидании принца на белом коне уши развесила и повелась на красивые слова. Он просто пудрил тебе мозги...
— Я, по-твоему, этого не поняла? — по-настоящему взбесилась Апполинария. — Не нужно напоминать мне о моём косяке лишний раз. Я никогда не прощу ему того, что делали со мной здесь. Все мучения и лишения, которые я тут пережила... Это не каждому под силу!
— Из тебя сделали истинного бойца, Поля. Ты закалена как никто другой. У тебя нет другого выхода, кроме как жить. Ты этого заслуживаешь.
— Почему мне пришлось заслужить право на жизнь? — со слезами на глазах выдавливала она слова из себя по капле.
В эту же секунду её обмякшее в обмороке тело на ходу поймал Яриндин, бережно утирая её слёзы большим пальцем.
— Ты знаешь сама. Ты знаешь...

***

Я плохо плаваю в полном безразличия море людей. Лежу без чувств. Чистая вода будоражит мне кровь. О чём говорить с царицей?
«Ура, меня никто не любит?»
Я в мире откуда редко возвращаются. Златокарий омут безбожно наблюдал.
— Я не уверена, что это правильный поступок, — снисходительно улыбнулась она. Аккуратно поправила вышитый золотом платок на пышных кудрях. — Ешь, не стесняйся!
Призрак его юности, эта краса озарила мой день.
Плавные движения рук терпели всё. Я билась от отчаяния, но в её глазах это осталось без внимания. Слово за словом — и я словно новый человек. Это её заслуга.
Стоило только вспомнить голос Фериде, и даже разбитые надежды воскресали. Обиды оставались позади — нежный взгляд вклеил в душу красоту.
Любви мотивы позабыты. Сходить с ума по человеку, преданному мечте, — добровольно сдать свои нервы на металлолом.
— Хатайи искренне верил словам отца, что религия стоит того, чтобыть отдать за неё жизнь, — горько шептала одними губами Фериде.
Как ножом по сердцу ей эта тема. Двое погибших маячили перед глазами. Рана до сих пор свежа.
— Идея — страшный вирус, — подытожила она. — Один заболевший создаёт эпидемию. Почему-то у отца с убийсвом и развратом ассоциировалось всё, кроме исламских государств. По сути, здесь происходит то же самое. Только в жаконном порядке. В каждой стране есть люди, которые живут по совести. Но есть и порочные, лживые люди. Утопическое мышление погубило и моего старшего брата тоже. Теперь и Фархад буквально сам нарывается на их участь. Я не могу поверить, что его держит здесь лишь мысль о мести. Никто не виноват в том, что они погибли. Это был их выбор. Ни я, ни мать не могли этого предотвратить — выше наших сил. Но Фархад...
— Слепо идёт на поводу у чуждых ему моральных принципов, — закончила Полина. — Только для чего?
— Искупает вину перед ними.
— За что?
— За то, что жив.
Поля во все глаза вытаращилась на неё.
— Как он может быть таким...
— Упрямым? — подхватила Фериде и слегка ухмыльнулась. — Семейная черта. Всем нам присуща, кстати.
— Ты не выглядишь особо принципиальной...
— А тут и не разгуляешься особо. Я не ввбирала свою судьбу.
— Как такая прогрессивная девушка как ты может скидывать ответственость за свою жизнь в руки не пойми чего? Почему ты плывёшь по течению? Не стремишься всё исправить?
— Уже нечего ушивать, Полин, — тяжкий вздох. — Что есть, то есть. У нас это не принято.
— И только-то? — негодовала ещё больше Анфёрова. — Поэтому ты терпишь всё это?
— Привычка, — пожала плечиками Фериде. — Я просто научилась держать свои мысли при себе. Вот и всё. Так же с амбициями, мечтами, целями и прочим. Здесь это никчему. Я играю роль тупой беспрекословной куклы.
— Ты вроде не дура, но лепишь полнейшую чушь.
— Согласна. Но начать что-то менять, когда ты одна в чужой стране, сирота, а твой единственный брат чёрт знает где — это не так-то просто. Об этом ты не думала?
Какая-то логика действий Фериде всё же прослеживалась. Но этого было мало.
— У тебя было столько времени, чтобы придумать хоть какой-нибудь план... — вновь начала возникать Анфёрова, однако Фериде её быстро прервала.
— Время здесь не причём. Чем тебе оно помогает? Ты знаешь, что и тебя бы ждала мою участь. Радуйся, что хотя бы этого избежала. Всё, что мне остаётся, — только лишь надеяться на Фархада. Хотя, я не слишком-то верю во всё это. На Хатайи я так же надеялась. А он погиб. И я вместе с ним.

— От брата привет.
— Пулю ему передай в ответ.
— А в лицо мне сказать слабо?
Явился — не запылился.
Готова рискнуть и всё потерять?
— Ты готова была умереть за меня...
— И не только.
В отличие от войны жизнь не кончается.
Раскайся и отрекись.
Загадочная русская душа: если тебя никто не любит — надо всех уничтожить.
Какой смысл вставать по утрам? Я жива-то лишь в своих мечтах.
Сегодня он признаётся в любви, а завтра пойдёт убивать. Меня же.
Счастливее я уже не буду.
Моя жизнь не кино и не книга. Я духовно погибла.
Власть людям даёт ложь.
— Там, где ты, там и есть мой дом.
Ты не любишь себя и наполовину так же, как я тебя. Профессиональная бездельница.
Зря я запустила его в кратеры моей души. В полном пустоты мире я нашла красивого хача, что разбил мне ****о и плюнул в душу. Всё равно все рано или поздно уходят. Всё проходит.
— Мы — скопище диких уродов, одержимых лишь биологическими инстинктами.
Стоит лишь дать волю русской тоске... Угрюмочная всегда рядом. Люди ходят по нам, как по ступенькам. А наш кровосток — это то, как сопротивляемся. А больше мы ничто.
Подстрой сам своё счастье. У Фархада почти получилось. Можешь бегать по утрам как в Европе. Россия всё равно догонит.
— Когда ты успел стать таким мудаком?
— Как только по-настоящему обрёл своего Бога. Но теперь я не хочу тебя терять. Не покидай меня, мой ангел.
— Ты так красиво говоришь. Аж блевать охота.
— Ты лучше всех, несмотря на характер.
— Взаимно, придурок.
Мне позабылись родимые дали. Я отрёклась от них. Сложно было перестать терять свою жизнь без оглядки. Если б ты знал, как я умею любить. Как могу быть покорной. Навеки забудь войну, убивать забрось. Только б тихонько касаться руки и волос твоих смольных. Я пошла за тобой и в свои, и в чужие края. Позови. Лишь позови.
Я искала парня не с деньгами, а с целью в жизни. Но даже для меня это уже перебор. Я люблю сам процесс.
Я и на Родине как в плену. Разбей моё сердце и ****о снова.
Поэтому мы занялись любовью, а не войной.

***

Халифат жив. И процветает. Ничего удивительного.
Изначально у меня были совершенно другие планы. Он был для меня своего рода перевалочным пунктом. Базой, где я мог безнаказанно творить.
Мой собственный идеальный рай.
Но со временем всё стало гораздо сложнее. Я застрял здесь. Миссия слегка исказилась. Мы стали принимать сюда тех, кто лишился своих близких, был изгоем у себя на родине. Халифат стал убежищем для потерянных душ, что не смогли найти себя в иных стезях. Нет, они не были изгоями. Не были изгнанниками. Это были преданные нам всем сердцем настоящие гении. Воины своего искусства.
В какой-то момент судьба Халифата действительно висела на волоске. Казалось, что его дни сочтены. Однако мой отец и брат вернулись сюда, чтобы помочь восстановить то, во что они свято верили. В сильный духом исламский мир.
В этот раз я не преследовал каких-либо корыстных целей.
Возможно, впервые за очень долгое время.
У меня появилось что-то, что я действительно хотел вернуть к жизни. Помочь воплотить мечту моих любимых людей. Нечто по-настоящему ценное. Что важно не только для меня. В том числе и для тех, кому Халифат стал родным домом. Они отдали жизни ради Этого Государства.
Мы смогли добиться того, что его признали равным. Ровней остальным. Пусть и неофициально, но наша страна продолжает существовать. И это самое главное. Это позволит ей существовать ещё очень, очень долго. Она станет приютом для тех, кто не смог найти себя в других. Она станет их новым домом.
Как когда-то стала домом для меня.
Я тоже умру?
Счастья бояться ни к чему: его нет. Самый страшный день ещё даже не начался. Не поможет даже Господь. Разве что сжечь. А щемящая в груди тоска стучала по вискам.
Равноправны, но не равны.
Какого цвета твои крылья?
Обыденно-скучная жизнь обыкновенного ребёнка оборвалася в один день после случившейся с ним трагедии? Да нет.
После катарсиса, последовавшего за этим, его мир уже не станет прежним? Нет же.
Он осознал, что ему предначертана великая судьба, и на своём пути к ней придётся превозмочь все невзгоды?
Нет.
Так в чём тогда смысл?
Личность состоит из совокупности черт с примесью памяти, накопленной в течении всей жизни.
Моя борьба не с природой или же другими людьми — она у меня с самой собой. Всё, чего я хочу, — обрести счастье. Маленькое и незамысловатое. Чтоб, как у остальных. Тихая и спокойная жизнь. Не это ходьба по мукам. Я многого прошу, боже?
Беззаветно разбиваясь о жизнь, стремлюсь обремти равновесие.
Мой путь без направления.
В стране спрятанных чувств, скрываясь за маской гипертрофированных эмоций. И самая душераздирающая лексика не передаст вам моей боли. Вам, мои дорогие, только моё обожжённое обнажённое сердце. Дерите его. На кусочки. Как вы это любите.
Всё так, как и должно быть.
Жутко, но так прекрасно.
Пустые глазницы Иисуса Христа были полны любви. Почему я не могу убегать от реальности, раз она так отвратительна?
Религиозное воспитание есть преступление против детей. Я ни о чём не жалею, потому что когда-то это было именно то, чего я хотела.
Каждый должен саморазрушаться по-своему.
Моё молодое воскресение.
Культивировать ненависть к самому себе. Ненависть к себе, презрение к другим. Ненависть к другим, презрение к себе.
Мир как дискотека. Я заранее чувствую себя проигравшей. Постепенно накапливая разочарований больше веса собственного тела. Оно уже не может это выносить.
Я люблю его лицо. Оно смелое и воинственное. Оно видело историю. Историю становления государства с нуля. Когда он говорит, оно вызывает раскаяние за то, что не был к этому причастен. Его лицо делает меня виноватой за опоздавшее рождение.
Я хочу вырвать сердце Фархада и показать ему, как оно выглядит.
Спокойной ночи, Путин.