Как дед Сашка писателем стал

После выхода на пенсию дед Сашка долго еще работал на паромной переправе, пропуская поток машин, идущий на Северо-Енисейск и ближайшие деревни, открывая и закрывая шлагбаум.
- А чего? Работа не тяжелая, сиди в сторожке, тяни за веревку, смотри, чтоб какой не пролез без очереди, свежий воздух, опять же физическая нагрузка, как снег пройдет - вокруг сторожки почистить и механизм от снега огрести, зарплата хоть и небольшая, но прибавка к пенсии, сутки через двое и какой-никакой начальник. Ответственность, понимать надо, - доказывал он старухе свою правоту при очередном споре.
А тут на переправе взяли и поставили автоматизированный пункт пропуска, ставку сократили и отправили Пирожкова Александра Демьяновича на заслуженный отдых.
- Пора вам, дядя Саша, отдыхать, восьмой десяток, - вежливо сказала молоденькая бухгалтер, выдавая расчет.
Дед Сашка недовольно хмыкнул в пожелтевшие прокуренные усы и, сунув деньги в карман, зашагал заснеженными тропами домой.
- Слава богу, уволили, хватит уж работать! И правильно, что тебя, старого дурака, на пенсию отправили, а то так с лопатой в руке и помер бы на своей реке, в снегу, - ругалась жена, отряхивая его старенькую куртенку от налипшего снега.
Александр бросил деньги на кухонный стол и молча ушел в спальню, закрыл за собой дверь, лег на кровать, закинув руки за голову. Настроения совсем не было, на душе скребли кошки и появился гадкий осадок, как с недельного запоя: «Столько лет проработал и вот тебе, нежданно-негаданно электроника пришла, мать ее ети. И что мне теперь, бока целыми днями отлеживать или, пуще того, сплетни с бабами собирать по городу? Че делать-то теперь? Еще дети уговорили дом на квартиру поменять, печку не топить…, а что печка-то? Что снег? Что огород? Остается сериалы смотреть да смерти дожидаться», - думал он, отвернувшись к стене, не желая никого видеть.
- Обедать иди. Чего деньги-то кинул? - окликнула его старуха.
- Иду.
Спорить с женой было не с руки, теперь в сторожку не сбежишь, а на конфликт нарываться дед Сашка не хотел, он тихо встал и побрел на кухню, кряхтя. Поели молча, жена начинала было разговор о пенсии, внуках, но дед молчал и все думал.
- Чего молчишь, старый? Я, что ль, виновата, что тебя с работы турнули? - дед эти слова игнорировал, насупившись, доедал щи. - Ну, молчи, молчи, шут с тобой, тарелку в раковину поставь, я потом помою, у меня кино, чаю захочешь, сам налей.
Жена ушла в большую комнату, через секунду включился телевизор, и глуховатая бабка Зина уже смотрела очередную серию своего любимого сериала. Дед встал, придерживаясь о край стула, глянул на неприбранный стол, в сердцах плюнул, вышел в прихожую, оставив все на столе, снял с вешалки куртку и шапку, сунул ноги в войлочные ботинки «прощай, молодость» и вышел в подъезд. «Вот же зараза какая, кино у нее, впялится в энтот телевизер, краном не столкнешь, видит ведь, что плохо человеку, нет, все свое, и как я пятьдесят лет с ней выдержал, одному богу ведомо! Кабы не работа, ой, разбежались бы давно», - думал старый, спускаясь со второго этажа деревянного барака на два подъезда.
- Здрасте, дядь Саш, на работу? - спросил его сосед, заходя в подъезд.
- Тьфу на вас! И этот туды же. Тебе какая надобность? А? Иди, куды шел.
Парень удивленно глянул на деда и скрылся за дверью своей квартиры. Александр Демьянович, не торопясь и что-то бормоча себе под нос, дошел до магазина, купил две пачки семечек, он последнее время брал их на работу вместо сигарет, бросил курить он недавно, всего две недели назад, врачи запретили, сказали: «Сердце, сосуды». Постоял немного, глядя тоскливым взглядом на дорогу, что вела на службу, выругался, проклиная технический прогресс, решил вернуться и купить сигарет, но, пошарив по карманам и обнаружив только маленькую дырочку да пару завалявшихся семечек, отправился в обратный путь.
Всю ночь он не сомкнул глаз, ворочаясь с боку на бок, многолетняя привычка не спать ночь через две давала о себе знать. Промучавшись часов до трех, дед Сашка вышел на кухню, достал пакет с семечками и, надев зубные протезы, что лежали в стаканчике на подоконнике, положил семечку в рот и тут ему на ум пришла странная мысль. «А что, если написать статью в газету о моей работе? Ведь никто, кроме меня, не знает, что такое река зимой и как это потоки машин идут по ледовой переправе, сколько грузов тащат на север. А случаев сколько за эти годы интересных было! И про лося, что дорогу перебегал, и про героя-бензовозчика, что горящую машину с трассы в снег увел, да и вообще много чего было за столько-то лет», - рассуждал дед, и сердце его забилось сильнее. Невероятный приток энергии наполнил его тело, хотелось творить, не дожидаясь утра. Порывшись в столе, он нашел авторучку, старую тетрадь в клетку, в которой бабка Зина вела записи учета расходов за свет, квартплату и воду, наскоро выдрал исписанные страницы, сунул их вместе с выпавшими квитанциями обратно в стол и, усевшись поудобнее, занялся сочинительством. Исписав несколько страниц, перечитал, довольно выдохнул - получалось хорошо.
Бабка Зина как всегда проснулась в семь часов и, увидев свет на кухне, накинула халат, вышла из спальни.
- Чего не спишь?
- Зина, сядь и послушай, чего я написал, - восторженно прошептал муж.
Бабка молча села на свободный стул, дед поправил очки, сползшие на кончик носа, и начал читать, слюнявя палец и перелистывая странички. Скоро повествование закончилось, и он вопросительно глянул на жену.
- Ну как?
- Чего как?
- Как тебе статья? В газету местную хочу отнести, пусть напечатают, - возмутился дед Сашка непониманием жены.
- Ну, так-то хорошо, только часто чего-то «я» да «я», прямо герой ты у меня.
- А чего? И герой, столько лет отработал, всегда в почете, пусть люди знают, с кем рядом живут, а то все политики да спортсмены, а простого человека и не видит никто.
- Да, это правильно, - бабка тяжело встала и прошла в ванную, через несколько минут вернувшись, она застала мужа дремлющим. - Саня, пойди, поспи, пока я завтрак готовлю.
- И то верно, устал немного.
Он бережно сложил выпавшие листочки в тетрадку и сунул все в стол, через минуту дед Сашка мирно спал на диване в большой комнате, улыбаясь во сне. Бабка Зина варила пшенную кашу и пекла поминальные блины, вспомнив, что еще вчера был день памяти ее бабки Марфы.
Весь день с небольшими перерывами на обед и прогулку до магазина за хлебом и молоком Александр Демьянович трудился, он излагал на бумагу свои воспоминания и мысли, рассуждал и вслух спорил сам с собой. Последующие три дня ушли на то, чтобы вспомнить интересные факты из рабочей биографии, съездить в город до книжного магазина, купить большую тетрадь и, перечитав на несколько раз то, что было написано, поставить большую точку.
- Все, Зина, завтра поеду в редакцию, повезу статью.
- С утра поезжай, после обеда никого там не сыщешь, - подсказала жена со знанием дела, довольная тем, что настроение у мужа было хорошее. «Чем бы дитя ни тешилась, лишь бы не плакало», - думала она, вспоминая молодые годы, как от безработицы в девяностые муж пил по нескольку дней.
В редакции миловидная женщина-редактор долго читала писанину деда Сашки, потом, подняв на него глаза, сказала:
- Хороший материал, только вот ошибок много, но это мы поправим, а так материал своевременный и нужный, только рукописи мы не берем, пришлите нам статью в электронном варианте.
Дед комкал в руке шапку, не понимая, чего от него хотят, от волнения и переживаний испарина выступила на морщинистом лбу, он достал из кармана мятый платок и утерся.
- Опять электроника, - возмутился он чуть слышно. - На компьютере, что ли, надо?
Женщина кивнула и протянула ему тетрадь с рукописью, потом написала на бумажке электронную почту, прочитав ее громко вслух, и подала деду.
- Ждем, если до пятницы успеете прислать, то в следующем номере выйдет, - провожая старого до дверей, вежливо сказала редактор.
На крыльце дед Сашка покрутил листок в руках, стараясь понять английские буквы, сунул его в карман куртки и побрел на автобусную остановку. «Технический прогресс, мать его ети, куды ни кинь - все пень да колода, век прожил, а дуб дубом! И чего написала: собака какая-то, майла, ру, - ругался он. - И куда теперь, чего? Компьютер этот, мать его за ногу, сыну с невесткой не до меня, внуки учатся в крае, чего делать?» - забывшись, шептал он сам себе, сидя в автобусе и шурша пакетом с тетрадкой.
Настроения совсем не было, ноги вязли в выпавшем за ночь снегу, дед, пробираясь к дому по собачей тропе, ругал, возмущаясь, работников местного ЖКХ, городские власти и себя за то, что продал свой дом. У самого подъезда соседка Нина Ивановна сметала с крыльца снег и хлопала половики, увидев деда, она приветливо улыбнулась.
- Здравствуйте, Александр Демьянович, что настроение такое плохое, устали?
- Да ноги не идут, снегу-то навалило, и когда уберут? - он чуть задумался, сдвинув брови, а потом его глаза вспыхнули, губы растянулись в улыбке, смешно поднимая усы, он восторженно, как ребенок, посмотрел на Нину, словно впервые ее увидел.
- Вот ты-то мне и нужна.
Дед схватил женщину под руку и увлек в подъезд.
- Александр Демьянович, что случилось? - не понимала она. - А половики?
- Потом, потом я сам схлопну, пойдем, милая, как же я раньше-то не додумался, ты ж у нас учительша? Ну точно, бабка говорила, что литературы.
Потом в квартире Нины Ивановны, усевшись на диван и размахивая руками, он сбивчиво объяснял ей, что ему нужно.
- Статью написал в газету, вот, посмотри. Носил в редакцию, так мне сказали, что надо в электронном виде и ошибки там, торопился и наделал, посмотри, дочка. А вот еще почта ихняя, - дед поискал в кармане смятый листок.
- Хорошо, я все проверю, а вы завтра приходите, отправим, не волнуйтесь.
Уставший, но довольный, что нашел выход, дед вернулся домой. Бабка Зина видела, как муж заходил в подъезд и задержался, устроила допрос.
- Чего долго так? К Нинке, небось, заходил?
Дед растерянно моргал глазами, не понимая, что это со старухой.
- Седина в бороду, бес в ребро, что ли? Так я вам устрою, - погрозила она кулаком прямо у красного дедова носа.
- Дура ты, Зинка, собрала бы лучше обед, устал я с вами, бабами.
Бабка смахнула слезу и прошла на кухню, дед разделся и, усевшись как ни в чем не бывало на свое законное место, начал рассказывать о походе в редакцию и обо всем, что произошло потом. Старуха успокоилась и даже улыбнулась, нарезая хлеб и ставя на стол соленые огурцы и любимое дедово сало.
- С устаточку за успех мероприятия?
- Молчи, давно ли сердце прихватывало, - ругнулась старая по привычке, но пятьдесят грамм налила.
Дед опрокинул в себя стопку, смачно крякнул, занюхав куском хлеба, и принялся за картофельное пюре с жареным налимом, сын угостил накануне, забежав на минутку.
На следующей неделе дед Сашка держал в руках свежий номер местной газеты, на четвертой странице красовался заголовок «Человек дела» и фотография ледовой переправы. Гордость переполняла его душу, спина выпрямилась, на щеках пылал румянец, он даже помолодел вмиг лет на пять. Продавец Светлана, видя, как дед раздувает щеки, листая прессу, спросила:
- Знакомого увидели?
- Статья моя вышла, сам писал, - важно ответил он.
- Да ну?  Вы? Не верю, - рассмеялась женщина.
- Чего ржешь-то, гляди, - дед, не торопясь, развернул газету на нужной странице и положил на прилавок, очередь чуть заволновалась.
- Скоро там, людей задерживаете, - выкрикнула девушка в яркой шапочке из немногочисленной очереди.
- Терпение, граждане, тут не просто так, статья в газете важная, сам писал, - громко объявил дед.
Светлана пробежала глазами по странице и вопросительно глянула на деда.
- Вот фамилия моя - Пирожков, видишь? Не верит она, смотрите, Пирожков, - возмутился дед, поднимая газету и тыкая пальцем в свою фамилию, показывая всем. - Дай десять штук.
Продавец, стараясь скрыть улыбку, отсчитала нужное количество газет и протянула постоянному покупателю, деду Сашке. Он важно сунул газеты в пакет и пошел к выходу, высоко подняв голову. В очереди бурно обсуждали увиденное, мужчина, что стоял за дедом, тоже купил газету.
- Вам, дядя Саша, псевдоним брать надо, вы пишите, печатают вас, а фамилия незвучная - Пирожков, - вдогонку сказала Светлана.
- А кто я? Пирожков и есть, батя и дед Пирожковы, какой такой псевдоним?
- Подумайте, многие великие писатели творили под псевдонимом, вот Максим Горький, например, - со знаем дела объясняла продавец.
Дед хлопнул дверью, не желая продолжать разговор, и, шагая домой, задумался: «А, может, права Светка, фамилия незвучная, может, придумать какую? Но как люди знать будут, что это я писал? Нет, родился Пирожковым, значит, Пирожковым и буду», - решил дед, но червячок сомнения начал точить его душу и, перебирая звучные фамилии в голове, он вернулся домой.  Обзвонив всех родственников и знакомых, дед объявил о выходе статьи, всем соседям в почтовый ящик сунул по номеру: «А то вдруг не купят газету, денег пожалеют», - ворчал старый, раскладывая газеты по ящикам. Придя в магазин по надобности, а когда и так, спрашивал у продавца Светланы:
- Ну что?  Разобрали номер газеты с моей статьей?
 Узнав, что тираж раскупили весь, был очень доволен и горд. Несколько сослуживцев даже позвонили как-то вечером и поблагодарили Александра Демьяновича за статью, бывший инженер участка пригласил его на собрание в честь юбилея предприятия как ветерана.
- Вот видишь, бабка, а кабы не статья, то и не вспомнили бы, - гордился дед Сашка, примеряя костюм на собрание.
- Аккуратней там, не замарай, а то вдруг постираем и присядет, в чем положу-то тебя, - поправляя рукава пиджака, суетилась старуха.
- Тьфу на тебя, старая дура, я помирать не собираюсь, у меня планов во! - дед показал на ворот рубахи.
Довольный, возвращаясь вечером с торжественного собрания, по дороге он встретил Нину Ивановну, она догнала соседа, окликая.
- Александр Демьянович, вам письмо вчера пришло, я не стала открывать без вас, у вас есть минутка времени?
- Конечно, а что за письмо?
- На почту электронную пришло, без вас открывать не стала.
С важным видом дед снял куртку, шапку и прошел в комнату, Нина Ивановна быстро включила компьютер и, пробежав удивленными глазами текст, начала читать вслух.
- Уважаемый Александр! Вы номинируетесь на литературную премию «Писатель родного края», в случае участия просим вас предоставить литературное произведение для печати в одноименном альманахе, - дальше соседка долго читала условия участия, призы и премии, церемонию награждения.  Всего этого дед уже не слышал, в висках у него стучало, щеки горели, а в голове осталось только одна мысль: «Я - признанный писатель, которому полагается премия».
Дед Сашка смотрел на ничего не понимающую Нину и Ивановну широко открытыми глазами с совершенно пунцовым лицом и, словно боясь спугнуть написанное, прошептал сухими губами:
- Так если я писатель, значит, мне к пенсии прибавка полагается?
Нина Ивановна пожала плечами.
- Вам еще надо написать статью или лучше рассказ.
- Это-то я мигом, написать-то это не проблема, вот ведь штука - жизнь, какой талант обнаружила, - подергивал головой дед, глядя куда-то вдаль.
Перекинув куртку через руку, сжав в руках шапку, дед поднялся к себе в квартиру.
- Зина! – крикнул он жену, смотревшую очередной сериал.
- Чего орешь, малахольный, я не глухая, - не отрывая глаз от экрана, ответила старуха.
 - Спальню мне завтра ослобони, стол туды поставим и лампу купить настольную надо.
- Зачем? Чего удумал опять?
- Кабинет мне нужон отдельный, писать сяду, а ты со своим телевизором мешаешь мне, и опять же писателю кабинет личный полагается, - важно, чеканя каждое слово, сказал дед Сашка.
- Кто писатель-то? - не поняла бабка Зина, стараясь не упустить смысл фильма.
- Кто, кто? Я, конечно, - раздувая щеки от важности, ответил он, делая грудь колесом.
- Господи, я-то думала, старый дурак, иди вон, чаю попей, оладьи пекла, пока горячие.
- Сказал - убери завтра все, а то я сам выброшу твои хахаряшки, понимать надо, с кем живешь.
Старая не ответила, дед Сашка повесил куртку на вешалку, сбросил сапоги «прощай, молодость» и прошел на кухню, налил чай и достал банку сгущенки.
- Мозгу сладкое надо, - сам себе сказал он где-то услышанную фразу.
Но аппетита не было, он с трудом доел оладьи и, достав тетрадь, задумался. Душа была в смятении от нахлынувшей эйфории, такое известие совсем выбило деда из привычного ритма жизни, в груди давило. Мысли блуждали, догоняя и перебивая одна другую: «Надо придумать, о чем писать. Может, про охоту? Или как тайменя ловил, а, может... Пенсию получу, надо стол собрать, гостей пригласить и отметить это дело, мыслимо ли – премия. А чего пенсии ждать? Деньги-то есть, расчет получил. А звать кого?» - в голове поплыли фамилии родственников и близких знакомых. Автоматически дед начал записывать фамилии в тетрадку, посчитав и подумав, вычеркнул нескольких, вспомнив их давние грешки перед ним, потом, подумав, вычеркнул еще несколько. Итого достойных, чтобы отметить дедов успех, осталось всего пятеро.
- Так-так, о чем же писать? - шептал дед, но нужных мыслей не было, тема не шла.
Он представлял себя на сцене в пиджаке и галстуке, начищенных ботинках с толстым конвертом в руках и алой лентой через плечо с золотыми буквами «Писатель», бурные аплодисменты, цветы, в первом ряду бабка Зина в слезах и ярком платке на плечах.
- Чего красный такой? Давление, наверное, подскочило, давай, таблетку и капли сердечные выпей. Дома надо сидеть, а тебя по собраниям носит, чего путного там говорили-то?
Дед очнулся от своих мечтаний, важно посмотрел на жену и, не говоря ни слова, вышел в спальню. Старуха прибежала за ним с лекарствами.
- Вот, выпей и ложись, - командовала она.
- Халат атласный купить надо, - продолжал дед Сашка вальяжным тоном, выпив лекарства.  - И гостей собрать, премию мне дадут.
- Какую премию, на работе? За что?
- За статью мою, а меня писателем признали, письмо пришло, приглашают принять участие. Шутка-ли, с кем живешь, понимать надо. Так что завтра кабинет мне устрой.
Бабка Зина вытянула губы и покачала головой, но перечить не стала, давление - дело не шуточное.
Утром супруги сдвинули кровать к самой стене, занесли из большой комнаты стол, крепкий стул с высокой спинкой, что стоял на балконе, застелили плюшевой накидкой. Кабинет был готов, осталась настольная лампа, Александр Демьянович самолично отправился в магазин. Долго присматривал он нужную вещь, даже поспорил с продавцом: «Для писателя важно все - форма, цвет, и, самое главное, яркость». Наконец довольный, с покупкой, шел он, гордо вскинув голову, по знакомой дороге домой.
«Как ни крути, а народ должен знать, какой человек с ними в городе живет, стол накрывать надо и водку дорогую купить, знай, не лаптем щи хлебаем, понимать надо! И статью заодно новую прочитаю», - думал дед, возвращаясь. Долго убеждал он бабку устроить праздничный обед, даже ругнулся несколько раз, доказывая свою правоту, наконец старая сдалась.
- Шут с тобой, зови своих гостей, сколько человек-то надумал звать?
Дед Сашка кинулся на кухню боясь, что жена передумает, мигом обернувшись, открыл тетрадь.
- Восемь человек, и мы двое, сын с невесткой, Маше позвони, коль не на работе, поди, с зятем приедут с краю, не шутки - отцу премию дают. Итого четырнадцать человек, ну еще Нина Ивановна с мужем, помогала ведь со статьей, итого шестнадцать, - констатировал дед.
- Ого, у нас на свадьбе меньше было, денег-то сколько на продукты уйдет.
- Не жадничай и водку дорогую купи, не самогонку же пить, теперь она мне не по статусу, бери весь расчет с работы, поди, не каждому в городе, а то и в крае литературные премии выписывают, - скомандовал дед.
Вечером Александр Демьянович самолично обзвонил всех записанных в тетрадке гостей и пригласил на званый обед в честь вручения писательской премии, слово «номинант» было для него неизвестным, и он его упускал, присвоив себе лауреатство.  В пятницу бабка Зима дважды ходила в ближайший магазин за продуктами, варила холодец, овощи на винегрет и, ругая ручную мясорубку, крутила мясо на любимые дедовы голубцы. Муж участия в приготовлении праздничного стола не принимал, закрыв дверь в кабинет, он творил, включив новую настольную лампу. Ожидание признания близких, восторженные речи и запахи из кухни напрочь сбивали литературные мысли, уводя их куда-то далеко в сторону, дед злился, выскакивая из комнаты и комкая неудачно исписанный лист.
- Долго ты еще своим холодцом вонять будешь? - недовольно кричал он на жену.
- Здрасти, приехали, чем прикажите, господин писатель, гостей кормить? - утирая пот, отвечала бабка Зина, продолжая свое дело с мясом.
Александр Демьянович накинул на плечи куртку, выскочил в подъезд, от волнения и литературных мук ему хотелось курить, он достал из трещины в подоконнике когда-то спрятанный от жены окурок и, сунув его в рот, чиркнул спичкой и затянулся.
- Как же хорошо, - пробормотал старый, закатывая глаза.
- Здрасте, дядь Саш, вам трубку надо по положению вашему, - услышал он голос соседа с низу.
- Кого б понимал, так, на раз затянуться для скорости мыслей, - деловито ответил дед.
- А с трубкой оно солидней.
Александр Демьянович тут же затушил окурок и, сунув его на место, вернулся в кабинет: «А прав Володька, трубку надо купить, намекну Маше, пусть к премии подарит», - подумал он, вспоминая дочь.
Муки творчества пятницы целого дня и половины ночи вылились в небольшой рассказ о герое, шофере бензовоза, и, конечно, о самом авторе, история была настоящая, но изрядно приукрашена дедовыми подвигами.
В субботу к трем часам начали прибывать гости, родственники и старые друзья. Дед Сашка встречал их в прихожей, важный и немногословный в красном атласном халате с золотым драконом на спине, бабка Зина обежала полгорода, пока отыскала нужную вещь, потратив на нее некоторую сумму, отложенную на свои помины,
- Проходите в залу, - командовал он, показывая рукой, словно до этого в квартире никто не бывал.
Бабка Зина в нарядных бусах, только сняв бигуди, суетилась у стола, поправляя скатерть. Гости пришли без опозданий, расселись за стол, сын с невесткой задерживались, Нина Ивановна прийти не смогла по важной причине, суббота - учебный день.  Виновник торжества налил всем водки и, торжественно поднимая рюмку, объявил повод застолья. После первой рюмки Александр Демьянович тут же налил вторую и, волнуясь, залпом выпил, не закусывая, гости удивленно поддержали хозяина.
- Читали, читали твою статью, хорошо написал, правильно, а то совсем забыли простого человека, - начал разговор брат бабки Зины.
- Да что статья! Я вот роман задумал про жизнь свою, мемуары. Работы года на три, вот после премии и начну. Давайте за это и выпьем, - скомандовал дед Сашка и налил по третьей, бабка Зина показала мужу под столом кулак.
- Молчи, старая, меня какие люди оценили, на таком уровне, премия - это не шутки…
И тут деда Сашку понесло, он громко, так, чтобы слышали все соседи, объяснил, какой он человек, и совсем не гордится, что его статью напечатали, доложил о своих планах и, сорвавшись с места, принес заветную тетрадь, жестикулируя, начал читать громко и с выражением. Гости доели винегрет, опустошили тарелку с холодцом и оливье, бабка Зина принесла горячее: жареную курицу с картошкой и голубцы, а писатель все читал, сбиваясь, извиняясь и начиная сначала. Гости, развалившись на спинки стульев и дивана, зевали, Михалыч с Иваном Алексеевичем тихонько завели беседу о политике, женщины судачили о посадках рассады на следующий год. Вскоре голос деда Сашки смешался с говором гостей, и тут он вмиг отрезвел, взглянул на народ, поправляя полы халата. Все были заняты друг другом, тарелки пусты, бутылки с водкой допиты, старый, сжав губы, хлопнул тетрадь о стол и взревел что было мочи:
- Вы что, жрать сюда пришли? Я им о литературе толкую, планами делюсь, а они жрут и лясы точат, неучи неотесанные, хамло безграмотное.
- Шуничка, Шуничка, успокойся, - дергая деда за алый рукав, причитала испуганная жена.
- Я им, а они? Нет у вас влечения к высокому, идите вон, - старый выкинул руку вперед, указывая на дверь.
Через минуту комната была пуста, оскорбленный писатель закрылся в кабинете, наливая себе из начатой бутылки и занюхивая подолом атласного халата дорогую водку, бабка Зина, извиняясь, провожала родственников и друзей в подъезде. Обсуждая неудавшийся праздник, гости высыпали на улицу. Утирая слезы, на крыльце стояла бабка Зина, извиняясь перед гостями.
- Мама, чего? - услышала она голос невестки.
- Да дед совсем с этой премией ополоумел, а Лешка где?
- Не смог он, на работе там что-то, вызвали.
Бабка довольно кивнула и, взяв невестку под руку, начала тяжело подниматься по лестнице.
Три дня дед не разговаривал ни с кем, выходил из кабинета только по нужде и налить чая. Что-то все думал, писал и черкал в тетрадке, пил лекарства и, возвращаясь в кабинет, опять погружался в муки творчества.
- Ну прости ты их, не злись, совсем со своей литературой разболелся, поешь, гляди, глазищи запали, - приговаривала жена, войдя в кабинет с чаем и печеньем.
- Что б понимали, еще насмехаются, - зло буркнул он.
- Да никто не смеялся, выпили люди, поговорить охота, звонили уже, прощения просили, -обманула она, сглаживая ситуацию.
- Ладно, поем и в магазин надо мне, бумага кончилась и авторучку купить, эта царапает.
Дед прошел на кухню, первый раз за три дня хорошо поел, то ль от обиды, а, может, с похмелья он кроме чая ничего в рот не брал. Нарядившись в сыновью куртку, что берег на выход, и чуть потрепанную норковую шапку, отправился в магазин. Возвращаясь знакомым переулком, как обычно, ругал коммунальные службы за неубранные дороги, и, выпятив вперед грудь, задрав подбородок, с гордым видом разглядывал объявления на столбах.
- Саня, привет, чего мимо идешь? Заходи, потолкуем, - услышал он за спиной знакомый голос, это его старый знакомый, ровесник, Роман Терентьевич чистил у ворот снег.
- Некогда мне с вами лясы точить, дела у меня, - ответил дед Сашка «через губу».
- А «здравствуйте» где? Чего это с тобой? Идешь, земли не чуешь.
- Ну, здравствуй, - дед прошел мимо, не желая останавливаться, поскользнулся и, сделав несколько пируэтов, чуть не упал.
«Трость купить надо, ходить удобней и для важности», - подумал он, отряхивая край куртки.  Старый знакомый посмеивался, смотря ему вслед, по городу уже поползли слухи о важности деда Сашки и его писательском таланте.
Установив лампу, дед сел за работу, он думал, перебирал в памяти события своей жизни, что-то писал, перечитывал, вырывал исписанные листы и со злостью комкал, бросая их на пол. К вечеру весь пол в кабинете белел от смятых страниц новой рукописи. Три недописанных листка, вымученных за день, старый свернул в трубочку и, кряхтя, накинув куртку, спустился этажом ниже, чуть помедлил и позвонил в дверь Нины Ивановны.
- Можно?
- Проходите, - услышал он за дверью.
Соседка встретила деда растерянным взглядом, еще вчера вечером, просматривая почту, она обнаружила письмо с извинениями, молодая менеджер ошиблась адресом электронной почты и отправила письмо не по адресу. Дед Сашка долго объяснял Нине Ивановне тему его новой работы, сетуя на то, что новая работа продвигается с трудом, и он боится опоздать с ответом. А она, слушая сбивчивую речь соседа, все думала, как же ему сообщить, что для того, чтобы стать писателем, одной статьи в газету маловато.


Рецензии