Повесть об отце Гл. 10 Потери

               
   Когда Мишке исполнилось шесть лет, он запросился в школу. К тому времени он научился читать, писал буквы, мог сосчитать до ста. Его ближайший друг – Симка Секерин – был чуточку старше и этой осенью собирался идти учиться. Он даже гордился, что его записали в школу. А Мишке было отказано: маловат.
    Он завидовал другу. Летом они вместе с ним и другими пацанами, сверкая голыми пятками, носились по песчаному берегу Бемышки, сачками ловили усачей и солдатиков, до посинения купались на отмели, немного побаиваясь лезть на глубину.
   
   Иногда со старшими ребятами ходили на дамбу, которая перегораживала Бемышку, и наблюдали, как те ныряли в мутные воды пруда. Пруд этот остался ещё с заводских времён. Был он тогда больше и глубже. И дамба, как поговаривают, была выше и длиннее. Но ребятишкам и этого хватало.
     Бывало, тайком от матери Мишка пытался залезть в пруд. Но не с дамбы, а с берега. Но и там было глубоко. Вода, взбаламученная десятками рук и ног, была мутной и густой, как кисель. В верховье пруда часто забредали коровы. Пастухи загоняли их на водопой и просто так, охладиться в жаркую пору, поэтому вода не успевала отстаиваться.
    
    Зимой тоже были свои забавы и занятия.
    Логов вокруг села природа нагородила много, туда и ходила пацанва кататься с горки. У дороги было неплохо, но родители не позволяли. Особенно после того случая, как Федотка – младший брат Веньки Червякова, попал под лошадь. На спуске ту занесло, сани пошли юзом, ребятня, которая  каталась с горы, бросилась врассыпную. Только нерасторопный Федотка замедлил, кинулся бежать, но его санями прижало к плотному снегу и придавило ноги.
    Долго он восстанавливался после того случая. Хромал, еле ходил. Но, к счастью, обошлось.
    А в логах можно было дурачиться сколько угодно. Катались на самодельных санках по одному и вдвоём, а то и втроём. У некоторых имелись тяжёлые, гнутые из толстого металлического прута каталки. У кого не было ни того, ни другого, тоже находили выход из положения. Обливали доску водой, на морозе она застывала, обливали её еще раз, потом ещё. Таким образом получалась хорошая каталка-ледянка. Только зад быстро замерзал, да доска подтаивала.

***
    У детей заботы были свои, у взрослых – свои. Медленно, но верно подступал голод. Который год подряд был неурожай. Зерновые не давали ожидаемых результатов, картофель – тоже.
    Последнее лето оказалось бестравным. Жар и зной спалили всё в округе. Даже на заливных лугах, где всегда был отличный травостой, росли какие-то рыжие метёлки да будыли. Чувствовалось, что предстоит очень трудная.  зима
    Корнил, как мог, заготавливал сено по мелколесью, охапками таскал домой сырую траву, резал веники. Но Анисья знала, что с такими кормами корову зимой продержать не получится.  Требовать что-либо от зятя она не смела. Он и так работал на износ.
   
    Кашель, который он принёс с фронта, так и не проходил. Все побаивались, что у него чахотка, но сельский фельдшер успокоил: «всему виной газы и окопы, в которых молодым солдатам пришлось подолгу лежать. А там холод да сырость».
     По слухам, голод уже захватил целые губернии. Люди умирали семьями. Была какая-то надежда на общину, но и она таяла с каждым днём.
    Мишке выделяли самый лакомый кусочек, ржаной коржик или кусочек сушёной моркови вместо конфетки.
    Пару раз приезжал крёстный Тихон Семёныч, который привозил магазинные сладости, немного муки.  Но этого хватало ненадолго.
    Лиза стала замечать, что муж частенько старается лечь на лавку ближе к печи, будто его одолевает изморозь. Дрожит весь, а на лбу испарина. Не раз посылала к лекарю, но Корнил понимал, что дни его сочтены.
   
   Однажды ночью он позвал к себе жену, которая спала с сыном в горнице.
        – Лизанька, сил никаких нет. Чувствую, жизнь из меня уходит. Боюсь за вас, как будете одни без меня. Хоть и не работник я, а всё же какой-никакой мужик.
   Лиза опустилась на колени и зарыдала.
       – Да что ты, Корнилушка. Ты чего говоришь? О какой смерти заикаешься?  Зима кончится, за ней весна, а там лето красное. На солнышке и тепле на поправу пойдёшь.
     Он слушал причитания жены и вспоминал, как то же самое говорил своей матери. Как обнадёживал её, не веря в свои слова.
        – Ты уж от наших-то не отворачивайся. Отец да Наталья тебя не оставят. На мать-то надёжи совсем нет.
    
    Действительно, Анисья после смерти мужа совсем сдала. Обычно лёгкая на подъём она с трудом выполняла домашнюю работу. Стала медлительной, неповоротливой. Всё чаще присаживалась, чтобы передохнуть. И аппетит пропал. Исхудала вся.
     Мишка несколько дней не ходил на улицу, сидел около отца. А потом не выдержал и убежал с друзьями. Дети есть дети.
     В селе смерть стала обыденным явлением. Только схоронили отца Гриньки Векшина, как один за другим ушли в мир иной старики Шеловановы – дальние родственники Натальи. Правда, они особо-то не роднилось. Но всё же. Потом завыла собака у стариков Абрамовых, что жили напротив родительского дома. И там – горе.
    
     Что творилось за логом, не всегда доходило до их улицы. Иногда, спустя месяц, узнавали, что умер то один знакомый, то другой.
     Правда, не все жили так плохо. В доме Васлея Титова как было раньше, так и осталось. Сыто и тепло. Домна, его жена, которую он привёз откуда-то издалека, ходила по селу, как купчиха. В тёплой шубе да пимах, отороченных мехом. А платки так вообще меняла чуть не каждый день. По её довольной физиономии было видно, что едят досыта. Не пришлось Васлею понюхать пороха да хлебнуть жизни солдатской беспросветной – смог отец откупить своего сына. Немалые деньги заплатил кому надо.
 
***
     Умер Корнил ночью. Проснулся, закашлялся, хотел встать, но тут же рухнул на лежанку. Как потом сказал фельдшер: «лёгкие своё отработали, как тряпка стали».
     Долго билась в слезах молодая вдова. Одна дума не давала покоя: «Как теперь жить? Без отца и мужа…»
     Как во сне прошли для неё эти три дня. Фёдор сделал всё, чтобы изготовить домовину, выкопать могилу, схоронить своего старшего сына.
     «Это что за несправедливость? Ну ладно, старики Абрамовы. Отжили своё. А Корнилу-то за что? Только на ноги стал. Семью завёл. Всё война проклятая», – вопросы один за другим приходили в голову. Только ответов не было.
     Наталья с Анисьей собрали немудрящие поминки, сварили курицу, напекли ржаных пирогов, сделали кисель. Мёд на сыту принёс кто-то из соседей.
     Якову и Василию Ёлышевым о смерти Корнила сообщили, но они пришли лишь в день похорон. И тот, и другой принесли по ковриге тёмного хлеба, да небольшой кулёчек слипшихся леденцов.  Ну, и на том спасибо.
    
    Осталась Лиза горевать-бедовать с маленьким сыном и больной матерью. Чтобы не было надобности отапливать большой дом, Фёдор предложил закрыть прируб, сделать его тёплыми сенями. А в горнице можно и спать, и еду готовить. Правда, печь там небольшая, голландка. Но всё же – экономия дров.
     Иногда приходила Наталья и уводила Мишку к себе. Чем уж она приворожила мальца, неизвестно, но ходил он к деду с бабушкой часто. Наталья шила ему какие-то рубашонки, перешивала брючишки. На ребятне вся одежда горела.
     Как-то Анисья предложила дочери продать кое-что из одежды. Зная, что купить вещи никто не купит, решили обменять их на продукты. Так в ход пошли костюм и рубахи Степана, потом кое-что из одежды Лизы и самой Анисьи. Жена Митрея Титова брала всё за хлеб и муку.
   
    Голод делал своё дело медленно, но верно. Лиза таяла, как свечка.  Как-то ночью ей привиделся Корнил, который звал к себе. Говорил, что там тепло и не голодно, и он совсем не кашляет.
    Наутро рассказала о своём сне матери. У Анисьи сердце зашлось: «Зовёт Корнил. Значит, скоро и Лизаньку с собой заберёт».

    Так и вышло. Не прошло и трёх месяцев, как перед Пасхой ушла и Лиза. Умерла во сне. Отстрадало сердце, не выдержало разлуки с мужем. И сына своего не пожалела, оставила. Не подумала, с кем ему, сиротинушке, жить теперь.
    И опять все печальные заботы взяли на себя Фёдор с Натальей. На Анисью надежды никакой не было. Смерть зятя и скоропостижная кончина дочери вконец доконали её.
     Схоронили Лизаньку рядом с Корнилом на светлом месте, где многолетние сосны, расступаясь, образовали просвет…


 Продолжение: http://www.proza.ru/2020/03/16/522