Повесть об отце Гл. 12 Наталья

               
     А беда, как известно, одна не приходит. Как-то зимним вечером к акимовскому дому завернули большие крытые сани. Громко залаяла собака, словно чувствуя, что прибыли чужаки. Фёдор быстро выскочил на крыльцо и торопливо пошёл к воротам. Кто мог к ним приехать? Да ещё на такой богатой упряжке.
    Из саней, откинув полог, вышли двое: невысокого роста, укутанная с головой женщина и бородатый мужик, который рядом со спутницей выглядел совсем великаном.  На обоих были длинные шубы, крытые материей.
        – Нам бы Наталью Анкудинову, – громовым голосом прогремел возница.
    Фёдор сначала опешил. Он уже и думать забыл, что его Наталья по первому мужу Анкудиновой была.
        – А-а, заходите, гости дорогие, – протянул он, с опаской поглядывая на мужика. – В избе она. Сами-то откуда будете?
   
   Но гости, не ответив на вопрос хозяина, гуськом потянулись к дому. На крыльце они долго околачивали свои меховые пимы, стряхивали шубы, только потом зашли в сенцы. Фёдор забежал вперёд, желая предупредить жену о неожиданном визите незнакомых гостей, но не успел. На пороге показался мужик, а за ним и его спутница.
      – Вот, Наталья, тебя спрашивают, – поглядывая то на гостей, то на жену произнёс Фёдор. – А кто это, как-то не признал.
   Не успел он что-то добавить, как женщина бросилась к Наталье на шею.
       – Милая моя, не узнать тебя. Изменилась-то как. Похорошела. Поправилась. Нешто не узнаёшь? – отойдя в сторону, гостья продолжала что-то громко приговаривать, пока мужик не прервал её своим громовым голосом.
      – Чего ты, Тайка, не видишь что ли, не признала тебя Наталья. Сколько лет ты в родных местах-то не бывала? Не мудрено и забыть.
   
    Услышав полузнакомое имя, Наталья начала вспоминать, что была у них когда-то такая родственница. Дальняя, правда. Уехали с матерью давным-давно куда-то ближе к Кунгуру, да там и остались. Ни слуху ни духу. И весточки родным не слали. Была Тайка в возрасте намного старше Натальи.
        – Дак чего мы стоим, – спохватилась хозяйка. – Давайте-ка к столу. Мы ещё и сами не ужинали.
   Она хлопотливо засновала по кухне, расставляя миски, потом достала из печи чугунок с постными щами да кринку топлёного молока. 
   Когда гости увидели, чем их собираются потчевать, переглянулись и достали свой мешок.
       – Вот гостинцев вам таёжных привезли, – забасил гость, так и не представившись. – Отведайте даров наших.
   На столе появились туесок мороженных ягод, мешочек кедровых орешков, жбанчик мёда, большой кусок вяленого мяса и связка маковых баранок. Но и это было не всё.
    В подарок Наталье гости привезли красивые пимы и большой вязаный платок из козьей шерсти.

     Мишка с полатей наблюдал за чужаками. Ему было интересно, что за гости пожаловали под вечер, когда все уже сидят по домам, и что им надо от бабушки Натальи.
        – А внук-то, внук-то где? – будто спохватившись, нараспев спросила Тая. – Рассказывали давече, будто акимовский пацанёнок с вами живёт.
        – Да мы и сами понять не можем. То ли он с нами, то ли мы с ним живём. Дом-то Степан с Анисьей строили. Да вот беде суждено было случиться – не стало обоих. И дети наши ушли один за другим, только Миша и остался, – с болью в голосе отозвалась Наталья. – Изба-то наша обветшала, вот и перешли сюда. А ты-то, мил человек, чего не называешься. Как тебя звать-величать, – спросила она, глянув на великана.
       
     – А это супружник мой, Демид Елисеич. Кунгурский он, ты его и знать не можешь. Впервые в наших краях. – Тая с любовью глянула на мужа. – Может, и не приехали бы, да тоска меня заела. За одним, тебе весточку привезли.
         – Ну вот и познакомились, родственники дорогие. Только где же наследник ваш? Пусть к столу спустится. Поди, орехов кедровых в жизнь не пробовал? – Басовито сказал гость, оглядывая горницу и попутно отмечая её скромное убранство.   
     Пока Мишка лакомился гостинцами, взрослые разбиралась в родстве, кто кому как приходится, ужинали, потом чаёвничали.
     Наконец, Демид не выдержал:
         – Давай уж, Тайка, говори, не томи, зачем мы к ним пожаловали.

 ***
     Выяснилось, что много лет назад Федосья – Тайкина мать, приходившаяся близкой роднёй Натальиному отцу, сбежала из родной деревни с проезжим молодцем, прихватив с собой малолетнюю дочь. Неожиданно для всех покинула родительский дом и смоталась куда-то в таёжные края. Поговаривали, что уехала то ли за Урал, то ли ещё дальше.
     Все годы известий от неё не поступало, и в Малиновке забыли о ней, как забыли о людях, покинувших этот мир. Но как-то однажды объявилась Федосья, приехала с дочерью в родную деревню, заглянула и к Натальиному отцу. О чём они говорили, никому неизвестно. Тая тогда молодой была, а Наталья – совсем девчушкой.
   
    Потом как в неизвестность канула. Отец Натальин помер, матери не стало ещё раньше. Росла девушка, как былинка в поле, пока Пётр Анкудинов не приметил.
    Добрый был мужик, работящий. Привёл жену в свой дом, обживаться стали, хозяйство вести. Ладно жили, только детишек не было. А потом беда случилась. Как-то работали мужики в барском лесу, деревья валили, к вечеру из сил выбились, а норму не сделали: дождь лил с самого утра. Барин-то больно уж строг был. За маленькую провинность наказывал. Спешили все,  Пётр в спешке не устерёгся, подпилили большую сосну, не рассчитали, она и накрыла пильщиков своей верхушкой. Федоту Вдовину повезло, вылез из-под веток цел и невредим, только лицо поцарапало, да глаз заплыл. А Петра сразу насмерть. Гибель в лесу не была для сельчан новостью. Каждый год кто-нибудь да погибал на лесоповале.
   
    Не успела Наталья семейному счастью порадоваться, как вольной вдовой стала: ни мужа, ни детей. Родственников в селе уже давно не было. Одна осталась, вольна-вольнёшенька. Молодая баба, красивая, славная. Многие мужики зарились, тропинки торили, да всё напрасно. Берегла себя Наталья, умела непрошенных женишков от себя отваживать. А посватался Фёдор, согласилась. На удивление соседям прижилась в чужой семье, да ещё и хомут на себя надела: трое сыновей-сирот приняла как родных. Душой прикипела. 
 
 ***
    Интересная штука – жизнь. Оказывается, перед самой смертью завещала мать Тайке найти Наталью и передать ей небольшую часть наследства, что удалось скопить за долгие годы нахождения на чужбине. Как ей это удалось – совсем неудивительно. Оборотистая баба была – из копейки рубль выжимала.
    Конечно, Тайка могла бы и не искать Наталью, не говорить ей о том, что оставила мать, но Федосья перед смертью строго наказала, что, если она ослушается, смертный грех на себя примет. Что она многим обязана отцу Натальину, и меж ними была какая-то личная договорённость.
   
    В Малиновке у Тайки оставались какие-то дальние родственники по отцу. Вот и приехала она со своим Демидом Елисеичем родные края посмотреть да завещание передать.
        – Дак и что нам сейчас делать? – неожиданное известие поставило хозяев в  тупик.
        – Ехать надо с нами. Посмотришь, что мать тебе оставила. Дом там неплохой и двор не пустой. Захочешь – переберётесь в наши края, не захочешь – продашь всё и домой с деньгами вернёшься, – буднично объяснила гостья. – Правда, путь не близок, но не отказываться же от наследства.
     Разговор затянулся за полночь, однако дальние гости ночевать не остались. Вернулись обратно в Малиновку. А через пару дней обещали заехать. Мол, если Наталья решит с ними в Кунгур отправиться, пусть готова будет. Да одёжу тёплую пусть припасает, туда путь долгий.
    
    Всю ночь Наталья с Фёдором голову ломали. Страшновато отправляться в неизвестные края, но посулёное наследство манило. Хоть и не жадная была Наталья, но и отказываться от подарка не хотела. Фёдор тоже не мог решить однозначно: отпускать жену или нет. 
     Но утро вечера мудренее. Подсчитали, что неделю с небольшим – путь в одну сторону, столько же – обратно, а там всё можно за два-три дня решить. Ежели что, Тайка поможет. Мишка уже не маленький, с хозяйством Фёдор один справится. Благо, корова в запуске и телиться ей ещё не скоро.
     Наталья собрала в дорогу всё необходимое: одежину потеплее, еду, нашла хорошие пимы, принадлежавшие когда-то Анисье, пригодился и новый шерстяной платок – подарок гостей.  А привезённые пимы отдала Мишке. Ему они в самый раз пришлись. 
    
    Когда через пару дней Тайка с мужем прибыли, Наталья ждала их готовая к отъезду. Не хотелось Мишке отпускать свою молодую бабушку в такие дальние края да ещё в какие-то непроходимые леса, но та пообещала таёжных гостинцев привезти. Да побольше орешков, что так понравились парнишке. Чуяло детское сердечко, что беды не миновать. Но что он мог сделать?
    Перекрестилась Наталья, обняла мужа, приласкала перед дорогой любимого внука и села в возок. Лошадь резво рванула вперёд, рысцой побежала по заснеженной улице и через мгновение скрылась за поворотом.
    Когда Фёдор с Мишкой вернулись в опустевший дом, поняли, как им обоим не будет хватать Натальиного тепла. Да и работы в доме прибавилось.

***
   …Дни шли один за другим. Внук исправно ходил в школу, Фёдор после возвращения с работы занимался хозяйством.   
    Через три недели стали ждать возвращения Натальи. По всем подсчётам выходило, что она вот-вот должна приехать. Однако закончилась неделя, другая,  а её всё не было. Через месяц забили тревогу, но куда обратиться за помощью, Фёдор не знал.
    За зимой промелькнула весна, а о пропавшей жене известий никаких так и не поступало. Не раз ездил Фёдор в Малиновку к Тайкиным родственникам, но и они только руками разводили: «ничего не знаем, куда писать не ведаем». Да и про Тайку-то знать не знали, пока она сама не объявилась.
    
    Мишка очень скучал по Наталье. Он привык к её тёплым, нежным рукам, мягкому голосу, ему так не хватало общения, а дед Фёдор целыми днями работал, и дома ему было не до бесед и разговоров. Хозяйство требовало пригляда.   
     Летом Мишку забрал к себе Тихон Семёныч. Приехал в Бемышево по делам, заскочил ненадолго к Фёдору, увидел, как без хозяйки осиротел дом, и решил увезти мальца на месяц к себе. А тот против не был. Памятно ему было прошлое лето, когда он с дочками крёстного бегал на пруд купаться, сачком ловил мальков в Умяке, небольшой речушке, протекающей прямо за симоновскими огородами, да лазил по склонам логов, наслаждаясь душистой ягодой. Клубяны там каждое лето видимо-невидимо.   

***
   … Оставшись один без жены и внука и совершенно отчаявшись, Фёдор пустился во все тяжкие. Сначала у него завелись какие-то дружки, которые после работы тянули его в кабак. Потом весёлая компания продолжала гульбу у Фёдора. Он сразу-то и не заметил, как из дома стали пропадать вещи. На работе его предупредили, что за пьянку могут турнуть. Желающих работать на лесопилке в селе было немало.
    Предупреждение подействовало, но ненадолго. Какое-то время Фёдор держался, но справиться со своим горем не мог. Прогнал его хозяин, ещё и в расчёте отказал. 
   
    …Что произошло той ночью, теперь уже никто не узнает. Видели соседи, как Фёдора вели под руки его пьяные дружки, слышали, как они до полночи горланили песни. Что было дальше – одному Богу известно. Только к утру загорелся дом. Пока собирались, пока пожарные приехали, остались от хозяйства одни головёшки: лето, сушь. Хорошо хоть соседние дома отстояли.
    Узнав о несчастье, приехал Тихон Семёныч. Постоял, склонив голову, на пепелище да также молча повернул обратно. Мишке решил пока не говорить. Пусть бегает малец. На его короткую жизнь горя и так с лихвой хватило.
   
 ***
    Во второй половине лета Мишка засобирался домой. Видно, чуяло его сердечко, что с дедом не всё ладно. Пришлось тогда крёстному обо всём рассказать. Долго плакал малец, вспоминая и деда Фёдора, и любимую бабушку Наталью. Да что делать. Слезами горю не поможешь.
    До занятий было время решить, куда теперь податься сироте. О Наталье речь уже не заводили. Было понятно, что произошла с ней беда и беда смертная. Иначе бы не бросила внука, обязательно вернулась бы домой.    
   
    Посоветовавшись с женой, Тихон Семёныч решил съездить в село Ильинское, где находился ближайший детский дом. Там, в основном, жили сироты, лишившиеся родителей.
    Документы в Бемышеве ему выдали без проволочек, в Ильинском он тоже долго не задержался. Когда вернулся домой, увидел, что жена собирает Мише котомку, складывает какую-то одежонку и горько плачет.
    С неделю ещё жил Миша в Нынеке у Симоновых. А потом отправился в сиротский дом.   
    Позднее Тихон Семёныч не раз винил себя в том, что не оставил крестника у себя. Хороший, спокойный, сообразительный парнишка никак бы не помешал домочадцам. Но что было, то было.
 
***
    И начались у Мишки «жизненные университеты». Не раз потом вспоминал он родное село, родственников, которые могли бы взять его к себе на воспитание и не взяли. Вспоминал друзей, с которыми провёл раннее детство, и с которыми потом не пришлось видеться.  Вспоминал своего первого учителя Михаила Фёдоровича, который заложил основы наук и привил любовь к знаниям.
    Надолго сохранил память о матушке, её ласковым поцелуям и нежным объятиям. С теплом вспоминал сердечно близкого человека – бабушку Анисью и таинственным образом исчезнувшую Наталью.
    Рано закончилось Мишкино детство… Началась пора взросления… 

 Продолжение: http://proza.ru/2020/04/10/1806