Всё повторяется...

Абсолютно права была моя сестра Татьяна, порекомендовав мне, студентке первого курса Витебского медицинского института, отдать предпочтение секции баскетбола, а не народной капелле.

Баскетбольная команда нашего института не ограничивалась местным уровнем – межвузовскими городскими и областными соревнованиями. Тренер Галина Сергеевна всегда изыскивала возможности для «перекрёстных» поездок команды, своего рода обмена опытом. В ходе этих вояжей сравнивался уровень спортивной подготовки нашей и других баскетбольных команд; перенимались технические приёмы, взаимодействие игроков во время игры, отношения команды вне игрового поля.

 В мои студенческие годы всячески приветствовалось развитие дружественных отношений между профильными вузами союзных республик. Ежегодно в Витебске проводился волейбольный турнир медицинских институтов страны. Приезжали москвичи, ленинградцы, одесситы, латыши, эстонцы и литовцы.
 
 В дни проведения состязаний в Витебском мединституте резко снижалась посещаемость и успеваемость: учиться было некогда. Все игры проходили в спортивном зале нашего института; перед новоиспечёнными фанатами волейбола с самого утра стояла главная задача – занять места в «зрительном» зале. Кроме балконов, гроздьями студентов были обвешены все выступы, двери, подоконники. В первый день чемпионата, руководство и сотрудники кафедры физической культуры, нещадно гоняли страстных поклонников волейбола, потом махнули рукой; спортивный праздник для стоящих, лежащих и висящих болельщиков, продолжался.
 
 У меня, как и у моей подруги Тошки, сердце обливалось кровью: все – там, на турнире, а мы – здесь, на учёбе. Тошка, Таисия Владимировна Солодкина (Шафранская), мастер спорта по лёгкой атлетике, первая в Витебской области и одна из первых в Белоруссии прыгунья, освоившая технику прыжка фосбери-флоп*. Благодаря этой методике Тошка «перепрыгнула самоё себя»: при росте сто семьдесят пять взяла планку на высоте сто восемьдесят сантиметров.

Понятно, что наше место было в самой гуще проводимых спортивных игр. В один из дней турнира мы, вступив в «преступный сговор» со старостою группы, Сашей Доносовым, сбежали с лекции по какой-то общественной дисциплине. Не могли же мы, в самом деле, пропустить важнейшую игру команды нашего института!

 Добрались на позванивающем трамвае (любимый общественный транспорт студентов, цена проезда – три копейки) до нужной остановки. Я выходила первой и, едва ступив на подножку, отпрянула: передо мной, ниоткуда, появилась протянутая рука! Замешкавшись, проследила взглядом, куда ведёт эта неизвестная верхняя конечность.

 Она вела к молодому человеку скандинавского типа внешности, высокому, сероглазому блондину. Вероятно, не поняв моей растерянности, викинг, как я его мысленно окрестила, повторно подал руку, которую я с благодарностью приняла.
 
 По пути к зданию института подруга потешалась надо мной:
 
— Какая ты непуганая! Перед таким парнем оробела!
 
Я поначалу отшучивалась, затем, с благостным выражением лица, спросила:

– А тебе, Тасечка, при выходе из общественного транспорта, часто подают руку?

— Вообще-то нет, только иногда – Сашуля Доносов.

— А совершенно незнакомые люди?

— Я не помню, наверное, никогда!

— Вот, то-то и оно! Посмотрела бы я на тебя на моём месте, наверняка, тоже бы стушевалась!

 Таська согласилась с моим предположением, и мы обсудили с подругой тему галантного поведения прибалтов: не было сомнений, что викинг – это спортсмен одной из «приморских» команд.
 
— А нашим ребятам до их культурного уровня ещё расти, да расти! – пришли мы с Тошкой к единому мнению.

 Так хорошо начавшийся прогул хорошо и закончился: наша волейбольная сборная победила в решающем поединке и вышла в финал соревнований; в итоге она заняла первое место.

 Баскетбольные турниры такого высокого уровня, как волейбольные, в Витебском медицинском институте не проводились. Однако две наши команды, мужская и женская, часто бывали в Прибалтике. Рига, Вильнюс, Даугавпилс, Кретинга – всего не припомню.
 
 В середине семидесятых годов прошлого века поездка в Прибалтику – не рядовое событие. Тридцать лет «советизации» не успели разрушить, веками складывавшиеся, национальные привычки, традиции, культуру. Поэтому, получив от тренера информацию о предстоящей поездке в Прибалтику, я всегда уведомляла об этом друзей и своих малочисленных недоброжелателей. Первых – пусть продумают заказы; вторых – пусть завидуют, как я когда-то завидовала участникам капеллы.

 А заказывать было что! Верхняя одежда; прекрасный трикотаж, в том числе бельевой; удобная, красивая и недорогая обувь; ручной работы аксессуары; косметика и парфюмерия. Хотелось всё скупить оптом и ни с кем ничем не делиться!

 Скромный студенческий бюджет мог позволить приобретение только недорогого трикотажного изделия да косметики. Трикотаж был отменного качества и, как тогда говорили, ноский – прочный, долго не изнашивающийся. По этой причине, приобретенная мною за девятнадцать советских рублей элегантная трикотажная кофточка салатового цвета, стала «переходящей»: я – старшая сестра Мария – её дочь Таня – внучка Вика (уже в виде платьица, сшитого умелыми руками Татьяны).
 
 Заказы студенток на промышленные товары (их было немного, все жили одинаково – от стипендии до стипендии) принимались мною безо всяких ограничений.

 Другое дело – продукты питания. В магазинах самого небольшого населённого пункта Литвы или Латвии по сходной цене можно было купить, вкусные и качественные, сыр, колбасы, хлебобулочные изделия, конфеты. Вот здесь, при «оформлении продуктовых заказов», надо было «держать ухо востро» – всё придётся тащить на себе.
 
 Я никогда не отказывалась привезти в небольших количествах колбасные изделия и вкуснейший восьмиугольный прибалтийский сыр «Рамбинас». И конфеты «Коровка»: нет, не современные – сахар, скрепленный безвкусной субстанцией непонятного происхождения. А настоящие «Коровки» – с неповторимым сливочным вкусом, медленно тающие во рту и сохраняющие долгое послевкусие.
 
 Так вот, про «ухо востро». Перед одной из таких поездок одна из студенток, Тамара, видя благожелательное настроение «приёмщицы заказов», завершила свой перечень:

— И привези мне две бутылки хорошего белого сухого вина. Нет, лучше красного!

— Так-так-так, – подумала я,– давно мы с девчонками не веселились!

— А зачем тебе хорошее белое или красное вино? – с неподдельным интересом спросила я.

— У меня скоро будет день рождения, хочу собрать всю группу, – заглотнула наживку визави.

— Разве ты обойдёшься двумя бутылками вина? В вашей группе один только Иванов моментом их выпьет. Думаю, тебе надо купить пиво «Дижалус» (плотный тёмный сорт прибалтийского пива в СССР) в кеге, – глубокомысленно добавила я.

 Девчонки в комнате начали потихоньку посмеиваться: они знали моё отношение к подобным заказам. Будущей же имениннице идея понравилась: видно, представила, как все подивятся такому шикарному застолью.

— А как ты думаешь, сколько нужно взять этого пива?

— Как и вина, два.

— Чего два?

— Кега, разумеется!

Ирочка Король, самая смешливая «жиличка» нашей комнаты, начала потихонечку хихикать. Вероятно, представила меня, катящую по «узким улочкам Риги», два двадцатилитровых кега. В Иринино веселье понемножку начал вкрапляться смешок девочек из нашей комнаты, Люды и Вали, очень скоро перешедший в четырёхголосый гомерический хохот.
 
 Тамара заподозрила подвох. Поглядывая на «пустосмешек», которые поочерёдно перебрасывались словами:

— Пива, ха-ха-ха!

— «Дижалус», ха-ха-ха!

— «Бархатного», умереть можно!

— Два кега! Ха-ха-ха!

 Девчонки были посвящены в «пивной вопрос»: ранее, по возвращении из Риги, я рассказала подругам, каким вкусным бывает этот вредный напиток и что означают три буквы – кег.

 Тамара, стоически выдержав это светопреставление, поинтересовалась:

— А кег – это тоже ноль целых семь десятых литра?

Новый взрыв хохота. В комнату начали заглядывать соседи: не нужна ли кому-нибудь помощь?

— Нет, нет! – отвечали мы сквозь слёзы.

 Самая добрая девочка нашей комнаты Ирина, собрав всё своё мужество и, боясь опять рассмеяться, выпалила:

— Они бывают разного объёма: десять, двадцать, тридцать… На слове – сорок Ира опять начала всхлипывать и, с трудом закончив фразу, –…литров, присоединилась к хохочущей компании.
 
 Тамара с гордо поднятой головой, как и полагалось обладательнице
царственного имени, покинула наше жилище.
 
Так к списку моих малочисленных недоброжелателей добавилась ещё одна фамилия.
 
 Перед очередной поездкой в Даугавпилс (второй по величине и значению город Латвии после столицы Риги) тренер предложила взять с собою купальные костюмы. Мы недоумевали: зачем зимой купальники? На все вопросы Галина Сергеевна отвечала:
 
— Там – посмотрим!

«Купальная» тема вызвала у всех неподдельный интерес, в том числе и у игрока мужской команды Николая К. Встретив меня в общежитии, он спросил:

— Нэлка, а ты не знаешь, зачем нужны купальники?
 
 Мои неугомонные чёртики не могли упустить такую возможность.

— А ты не знаешь?

— Нет, даже не догадываюсь!

— Я краем уха слышала, что, возможно, нам удастся попасть в подпольный стриптиз-бар!

— Да ты что! Этого не может быть!

— Всё может быть! Это же Запад, Прибалтика!

— А зачем нам купальники? – не понимал Николай.

— Мы же пойдём не одни, а вместе с соперниками. Если они проиграют, в чём я не сомневаюсь, вдруг захотят взять реванш в другой «спортивной» дисциплине – эстрадном танцевальном номере на подиуме?

— Ты это серьёзно?
 
— Почему – нет? Молодые, раскрепощённые, хорошо сложенные девчонки и ребята вполне могут повертеться возле шеста.
 
— А наша команда, она какое имеет отношение к этому?

— Вот, правильно, Николай, ключевое слово – команда! Если тренер скажет идти, разве ты не пойдёшь?

— Ну, не знаю…

— А я пойду, ведь слово наставника – закон!
 
 Николай долго и недоверчиво смотрел на меня, очевидно, не ожидая такой прыти у, внешне скромной, девушки. Поразмыслив, сказал:

— И я, наверное, пойду, если надо. Хоть и не хочется…

— Ты что, с твоей-то фактурой! «Горячие» латышские девушки даже червонцы в твои купальные плавки будут складывать!

 Весь разговор я «держала» серьёзное и озабоченное лицо, как бы заранее смирившись с неизбежностью. Мною не было сказано: «Только это – между нами!»: словосочетания, результаты озвучивания которого, заведомо обречены на обратный результат.
 
Так и случилось: о содержании беседы никто не узнал.
 
 В первый день пребывания в Даугавпилсе две команды медиков поочерёдно играли с командами какого-то промышленного предприятия города. По сложившейся традиции, после игры команды оставались морально поддерживать друг друга.
 
Медики нанесли поражение промышленникам. Собрав всех игроков, тренер огласила дальнейший распорядок дня:

— Обед, отдых, можно поспать. В восемь часов вечера – сбор в холле гостиницы. При себе иметь купальные принадлежности и полотенце. И – без опозданий!

 Мы с Николаем заговорщицки переглянулись.
 
«Ну, вот, началось!» – подумал он, не обратив внимания, что тренер, против обыкновения, не назвала форму одежды.
 
 В назначенное время за нами приехал заводской автобус. Примерно через полчаса мы вышли у довольно непритязательной постройки. Крестьянского вида мужчины, встречавшие компанию, гостеприимно пригласили нас в здание.

 Назначение постройки определялось сразу при входе в неё, по запаху – баня.
 
Хозяева извинялись, мол, немного не успели.
 
 Переодевшись в купальники, первая смешанная женско-мужская партия, отправилась в парилку.

 Зайдя внутрь, я, любитель русской бани, не могла сделать вдох. Сухой воздух обжигал и хотелось только одного: поскорее отсюда выскочить. Тренер зашла вместе с «первопроходцами» и рассадила всех по полкам. Став у входной двери, она не позволила никому выйти раньше намеченного ею срока:
 
— Пот должен не просто выступить, а литься с вас ручьями! Вот тогда и выпущу!

– Ничего себе – немного «не успели»! – подумала я об извинениях принимающей стороны. — Если бы успели, то мы бы давно уже превратились в угольки! И так уже уши сворачиваются в трубочки! Хорошо, что у меня хоть есть чему вытапливаться! А что можно «выжать» из Наташи? – прикидывала я, разглядывая худющую товарку.

 Размышляя, я не заметила, что уже и не так жарко, и голова, защищённая войлочной шапкой, не потеряла способностей думать.

(Как выяснилось впоследствии, парилка была прогрета до температуры девяносто градусов).

 Неожиданно прозвучала команда нашего тренера:
 
— Все – на выход! И сразу – направо!

 Так мы и сделали. Дивная картина открылась моему взору! Ледяная дорожка, ведущая к бассейну средних размеров с плававшими в нём, льдинками!
 
 Скользя ногами по льду, Галина Сергеевна подошла к кромке воды.
 
— Никаких раздумий! Делай, как я!
 
 С криками, достойными племён североамериканских индейцев, тренер бросилась в искусственный водоём.
 
Все «перегретые» последовали её примеру; я на долю секунды задержалась. Нет, не из трусости: не могла оторвать взгляда от удивительного зрелища. Клубящийся над ледяным бассейном пар от разгорячённых тел напоминал сюрреалистическую картину неизвестного автора.

— Возвращайся на грешную землю, вернее воду! Быстренько сюда! – крикнула мне Галина Сергеевна.
 
 Прыгнув в бассейн, замерла, ожидая внезапной остановки сердца. Вместо неё пришло, ранее мне незнакомое, ощущение покалывания, пощипывания, онемения рук-ног. А после выхода из бассейна – разлившееся по всему телу тепло, нега.

 Перед Николаем я потом извинилась, сказав, что стриптиз-бар – это розыгрыш.

— А я и в самом деле поверил, ты так убедительно об этом говорила!

 У меня на этот счёт не было никаких сомнений: яркие, самые стильные импортные плавки Коли выгодно отличались от непритязательных советских изделий, демонстрируемых мужской половиной посетителей сауны.
 
 Спустя сорок лет я вновь пережила ощущения, подобные эмоциям при первом посещении сауны. Правда, в несколько иной интерпретации.

 Моя малая родина – на Брестчине, в Телеханах, посёлке, известном в советское время наличием лыжной фабрики, производившей продукцию для всего Советского Союза.

 После смерти родителей, совместными усилиями двух семей: сестры Татьяны и моей, мы бережно сохранили и благоустроили родительский дом. Он, как и при жизни родителей, остался любимым местом отдыха, нас, наших детей и внуков.
 
 Завершающим этапом в обустройстве дома, после его газификации,
проведения центрального водоснабжения, канализации, реконструкции и
капитального ремонта здания, стало строительство бани.
 
Реализация проекта сестры Татьяны позволила не привязывать баню к водоснабжению, что дало возможность безбоязненно оставлять её на зиму.

 Результатами воплощения в жизнь оригинальной идеи сестры иногда пользуются мои дети. Проживая на расстоянии более двухсот километров от Телехан, в межсезонье позванивают:
 
— А не махнуть ли нам, мама, в баню?

 Три года назад выдалась славная погода в период времени между Новым годом и Рождеством Христовым. Дневная температура воздуха – семь-восемь градусов ниже нуля, обильный снежный покров, солнце.

Услышав в телефонной трубке голос старшего сына Дениса: «А не махнуть ли нам…», не дожидаясь окончания вопроса, я ответила:

— Конечно, да!

 В Гродно Денис собрал своих младших детей – двойняшек Гарри и Давида; младший сын Павел, по пути из Минска, заехал в Барановичи, за родителями. И мы – «махнули»!

 Денис, редкий специалист по подготовке бани, справился с задачей примерно за три часа, догнав температуру воздуха в парилке до семидесяти градусов. Павел помогал брату; мы с мужем и внуками, занимались подготовкой семейного ужина.

 В нашей бане часто парятся разнополые особи; для удобства, мастерица Татьяна, изготовила порядка десяти импровизированных килтов с художественными аппликациями: бананы, перцы, клубнички, другая символика. Фруктово-ягодную символику простынок очень любят дети; взрослые тоже находят возможность, под пиво, обыграть значения бананов-перцев-клубничек.
 
 К первому нашему заходу в парилку уже наступили сумерки. Хорошо прогревшись, я вспомнила свои институтские ощущения в Даугавпилской сауне. Выйдя во двор, сняла банную одёжку и обтёрлась снегом.
 
 Едва я накинула на себя простынку, вышел Денис с сыновьями. Найдя самый большой сугроб, окунулся в него; его примеру последовали трёхлетние мальчишки.
 
 К следующему нашему выходу из парилки начался снегопад: пушистые хлопья снега медленно падали на крыши, кустарники, землю и наши горячие, в прямом смысле слова, головы. Как в шлягере Сергея Березина: «Снег кружится, летает, летает…»

 Восторгу детей не было предела: они кувыркались, бросались снежками, зарывались в сугробы, качали в снегу отца и визжали от удовольствия.
 
 Я волновалась за здоровье внуков; слава Богу, всё обошлось.
 
С той поры, одно из самых ярких моих воспоминаний: идущие гуськом по снегу два босоногих голыша, снежная кутерьма, и, заполнивший всё пространство, снег, снег, снег…

И ощущение бесконечности бытия…

Всё повторяется…

*Фосбери-флоп – техника прыжка в высоту, разработанная и впервые представленная американским прыгуном в высоту Диком Фосбери, которая позволила ему выиграть золотую медаль Летних Олимпийских игр 1968 года и установить новый олимпийский рекорд – два целых двадцать четыре сотых метра.