Яблоневый сад. Эпилог к рассказу Немец

    О чём мечтает человек,  однажды записавший хотя бы строчку собственных мыслей, особенно если написанное им прожито, многократно обдумано,  пропущено через сердце и в душе с трепетом выношено? Конечно же о том, что это его сокровенное детище, ожерелье, собранное из обкатанных его сомнениями слов, будет прочитано. И не просто  “диагонально” равнодушно  скользнут по тексту беглым взглядом, а прочувствуют каждую фразу, вникнут в суть, проживут сюжет… Именно о встрече с читающим мечтает каждый пишущий, тем более если он ещё только в самом начале писательского пути, и если чаша сомнений перевешивает чашу уверенности... И какую же гамму эмоций испытывает начинающий писатель, получив однажды ответ от читателя. Сначала это удивление: “Надо же, меня заметили?”, потом,  после многих прочтений отзыва, наступает период переосмысления  собственных слов сквозь призму восприятия их читателем. А уж если оный оказался человеком размышляющим, анализирующим, аргументированно критикующим, и написал не коротенькое “спасибо, понравилось…”, а поделился своими чувствами, эмоциями, воспоминаниями, то это – бальзам на душу человека пишущего.

    Я как раз из тех, кто только вступает на писательский путь, "я не волшебник, я только учусь…" ©.  Нет, конечно же какой-то мало-мальский опыт есть. С удовольствием писала сочинения в школе, которые, как пример,  порой зачитывались перед всем классом, а за мнение о Наташе Ростовой была вызвана на экстренно созванный педагогический совет школы. Ну не понравилась учителю моя мысль о моральной распущенности девушки, о её подлости и предательстве... Писала заметки и фельетоны в школьную и академическую стенгазеты, даже мысли о журфаке МГУ посещали мою юную головку. И, конечно же, писала письма. Благословенна будь безвозвратно ушедшая в прошлое эпоха эпистолярного жанра, оставившая нам на память вороха пожелтевших страниц летописей "маленького человека". Как жаль, что мы перестали писать письма…

    Также не буду я и излишне скромничать. Мои читатели мне пишут, немного и нечасто, но пишут. Пишут и в соцсетях, и в мессенджерах, и здесь, на портале. Мне дорого каждое ваше слово, каждое критическое замечание, каждая историческая поправка. Спасибо вам, мои дорогие читатели!

   Не поворачивается язык назвать рецензией недавно полученный мною  текст. Это был отклик, именно отклик – как в журавлиной стае – и это он подтолкнул меня к такому разговору. Уважаемый читатель Игорь Калинин 99, я много раз перечитала Ваше эссе, отзыв на рассказ “Немец” (http://www.proza.ru/2019/04/30/1579), прежде чем взяться за перо, хотя конечно же – не за перо – за клавиатуру. Целенаправленно я не заглядываю пока и на Вашу страничку на портале Проза.ру, хочу абстрагироваться и поговорить с Вами как с читателем, а не как, судя по стилистике и глубине рассуждений – с опытным литератором. Вероятно, пришло время открыть вам, мои читатели, душу.

   С недавних пор я в полной мере познала силу печатного слова. Не знаю как, каким образом, где и на каком уровне это решается, но то, что тебя действительно волнует, о чём ты думаешь, просыпаясь по ночам, что не отпускает тебя долгое время, и что ты однажды выплескиваешь на страницы своих рассказов – самым невероятным образом сбывается.  Непостижима сила печатного слова…

    "Немец"... Этот рассказ легко мог иметь совсем другое название. “Кореец”, “Чеченец”, “Турок-месхетин” или “Грек”, “Калмык”… Сколько их, малых и больших народностей и народов,  прошедших по необузданной воле  "усатого сатаны" через молотилку переселений? Не перечесть… И имя главного героя тоже могло быть иным: Ким, Казбек, Атмаджа, Аргирис или Эрдени, да и не имя важно в этом случае.

    Так уж случилось, что  историю о короткой встрече с Борисом Брауном,  настоящим этническим поволжским немцем, героически вынесшем все тяготы Великой Отечественной, мне поведала сестра – много лет назад свела их судьба в одном купе поезда, тогда же нетактичная фраза ещё одной попутчицы вызвала у пожилого человека эмоциональную бурю воспоминаний. Какие-то детали из его биографии уцелели в памяти, какие-то ушли в небытие, да это, впрочем, не столь важно, но врезалась, отпечаталась его фраза: "Да, я – немец, но я – не фашист!".

    Жил человек, и была у него семья, и был у семьи уютный дом и яблоневый сад.  Началась война, и не стало у человека ни семьи, ни дома, ни сада. И тогда человек взял в руки оружие и пошёл отвоевывать утраченное. А какой национальности был этот человек – разве это важно,– когда враг разрушил именно его семью, его дом, его сад, его жизнь?

     Так и родился мой рассказ "Немец" – о среднестатистическом человеке со среднеисторическими деталями в его жизни. ХХ-й век, к сожалению, был скуден в вариантах выбора судеб. И была в этом повествовании одна маленькая географическая точка, до краёв наполненная лично моей болью, потому что это была многолетняя боль моей мамы о без вести пропавшем в годы войны  родном, любимом старшем брате Якове. "Ну как мог пропасть взрослый, сильный мужчина? Разве он один воевал? Как могло оказаться, что не осталось от него следа на земле? Человек – не птица, не улетел же он в небо..." – часто рассуждала мама. Ждали его дома, но так и не дождались, старик-отец, ослепшая и рано поседевшая мама, жена да четверо детей –три сына и дочь. Единственным документальным следом оставалась справка с места его службы рядовым красноармейцем в 801-м стрелковом полку. После многолетних архивных поисков и анализа боевого пути 235-й дивизии, в составе которой воевал полк, мне удалось выяснить, что самые тяжелые бои  у деревни Кулотино в Демянском котле стали последними для второго формирования этой дивизии. Вот там, в зарастающих сегодня лесом полях, в майские дни сорок второго остались лежать непогребёнными мой дядя и тысячи его однополчан, чьей-то волей с лёгкостью зачисленные в сонм "без вести пропавших".

     Потому и написала я, как мольбу, как заклинание, строчку о том, что поисковики нашли-таки останки отца и брата моего героя. И дальше случилось чудо. Вы, дорогие мои читатели, можете верить во Всевышнего, в Христа, Аллаха, Будду, поклоняться Солярису, Мировому океану или ржавому гвоздю в дверном косяке. Я же говорю им всем слова благодарности, ибо буквально через неделю после опубликования моего рассказа, 8-го мая 2019 года, поисковики отряда "Находка" в восьмистах метрах от деревни Кулотино нашли (правильно, по-поисковому, сказать – подняли) останки семерых бойцов, и двое из них имели при себе солдатские медальоны! Вы только представьте: за пятнадцать лет поисков на этом двухкилометровом пятачке удалось обнаружить всего лишь тринадцать медальонов, а тут, за один день – сразу два, да ещё и с заполненными анкетами.

        Криминалистами из ГУ МВД они были прочитаны 22-го мая, ровно день в день спустя 77 лет с момента гибели дивизии в ожесточённых боях. Первый принадлежал нашему дяде Ефремову Якову Егоровичу. А второй… Вы помните о судьбе немцев Поволжья, переселенных в знойно-студёные казахские степи? Вот тут и произошло ещё одно чудо. Второй медальон был заполнен рукой Николая Ивановича Буркова, уроженца тех самых казахстанских степей, где всю свою жизнь его ждали жена и трое сыновей. 22 июня 2019-го восьмидесятипятилетний сын Борис Николаевич Бурков участвовал в торжественной церемонии захоронения на новгородской земле останков своего героически погибшего тридцатидвухлетнего отца.

    22-го августа 2019-го в городе оружейников  Ижевске на Северном мемориальном кладбище по православному обычаю и с высочайшими воинскими почестями, с участием главных лиц республики Удмуртия, предали земле останки деревенского плотника, простого солдата Якова Егоровича Ефремова, в тридцать пять лет отдавшего жизнь за нас сегодняшних. В последний путь  провожали героя жители города – пожилые и совсем юные, и более пятидесяти человек его потомков, – близких и дальних родственников, собравшихся со всех концов страны, и "Журавли" откликнулись хрустальным детским голосом правнука, взмывая клином в бездонное синее мирное небо. Кстати нас, его родственников, сотрудница музея, занимавшаяся поиском потомков солдата, смогла “вычислить” по строчке из моего рассказа “Фантик” http://www.proza.ru/2018/02/08/2163, что ещё раз подтверждает мысль о “неслучайности” любого случая.

      Мне выпала великая честь посетить место последних боёв 235-й стрелковой дивизии второго формирования. В 42-м это было голое поле около трёх километров шириной с двумя невысокими пологими увалами, носящими название Верблюжьи горбы, и примыкающее к деревне Кулотино, где окопались до зубов вооружённые гитлеровцы. Прямо с марша, без предварительно проведённой разведки, без огневого подкрепления, без горячего питания,  командование дивизии отправляло полк за полком на штурм укреплений врага. Именно там, на склонах Верблюжьих горбов, в непосредственной близости от захватчиков накрыло минометным огнем противника группу наших бойцов, проводивших там либо разведку, либо корректировавших огонь наступающих полков.
 
   Сегодня здесь шелестят листочками вязы, берёзки и осины, тянутся к свету чахлые ёлки. Земля под ними заболочена, камениста и насквозь нашпигована осколками и хвостовиками мин, бомб и костями наших солдат, тех, кто “душу свою положил за други своя”. Воздух в лесу плотен и осязаем, настоян на ароматах мхов, иссиня-черных, как капли засохшей крови, ягод ежевики и черники, крепеньких, словно с картинки, боровичков, незатейливых лесных ромашек, вечнозелёной кассандры, вереска и ядовитого, с одурманивающим запахом багульника. Плотен и осязаем воздух там, под пологом деревьев, наверное ещё и потому, что неупокоившиеся души солдат и их командиров  всё ещё ждут того часа, когда их тела будут по-человечески погребены и отмолены потомками. 77 лет назад минные разрывы бросили погребальную горсть суглинка на павших бойцов, а сама Мать-земля год за годом  ткала своим верным защитникам саван из увядших трав, укрывала их плащаницей из опавших листьев, оплакивала чистыми слезами "слепых" дождей... Сколько их, Великих солдат Великой Отечественной – ещё ненайденных, неподнятых, неопознанных, забытых, неоплаканых – ждут своего часа в лесах, полях, болотах, в ущельях и толщах ледников, на дне озёр, рек и морей? Наши пропавшие без вести бойцы вернутся с войны домой, когда потомки будут готовы их встретить, чтобы с великими воинскими почестями похоронить останки в родной земле.

    Это письмо я получила от сына Николая Ивановича Буркова, погибшего в одном бою, в одной воронке вместе с моим дядей. Вот что пишет ранее незнакомый, а теперь родной  мне по духу и крови Борис Николаевич Бурков:

    "Рассказ "Немец" напомнил мне эпизоды из моей жизни. Я в свое время сначала окончил техникум, а уже потом, гораздо позже, институт. Вместе со мной в техникуме учились несколько парней, высланных из Крыма и из Немецкой Республики Поволжья. Немцы. А двое юношей жили со мной в общежитии в одной комнате. Это Гейлер Андрей Адамович и Райзер Бенно Самуилович.

    Время- 1951-1954г.г. Труднейшее послевоенное время! Всем было трудно, а ребятам-немцам еще труднее. Питались плохо. Все были плохо одеты. А Бенно и Андрей хуже всех. Достаточно сказать,что Бенно (мы звали его Борисом) все зимы проходил в больших резиновых сапогах и фуфайке-телогрейке. Как он не обморозил ноги, я не пойму до сих пор. Все ребята немецкой национальности, как и все немцы, ежемесячно ходили в спецкомендатуру отмечаться. Чтобы выезжать на практику – иди и выпроси разрешение. Ну в чем были виноваты эти молодые парни? И еще. Немецкая пуля (или снаряд) лишили жизни моего отца, а молодые парни немецкой национальности стали моими друзьями...

      И опять я вынужден с горечью сказать, что уже нет в живых ни Андрея, ни Бенно-Бориса. А ведь они мои одногодки. 
   
     По-разному сложилась их дальнейшая жизнь. Андрей Гейлер удачно женился, быстро поднялся по служебной лестнице (тогда уже отменили комендатуры), переехал в Краснодар. До отъезда на юг, мы несколько раз встречались с ним у меня в Петропавловске, где я обосновался на всю жизнь. Однажды, в выходные дни, семья Андрея выехала на отдых на берег Азовского моря. Оно расположено недалеко от Краснодара. Начали купаться. Огромная волна накрыла Андрея и его внука. Они начали тонуть. Люди бросились спасать. Вынесли их на берег. Внука "откачали", Андрея – НЕТ...   
    Бенно-Борис работал в совхозе, куда был направлен по распределению после окончания техникума. Когда представилась возможность выехать за границу на ПМЖ, он с семьей эмигрировал в Германию. Все время мы переписывались. В 2017 году его не стало… Сейчас мы с его женой Адалиной посылаем друг другу дважды в год красочные открытки с поздравлениями и добрыми пожеланиями в день рождения и на Новый год. 
      
      Зачем я все это рассказал Вам? Не знаю. "Виноват" Ваш рассказ "Немец". Извините. С уважением, Борис Бурков."

     Придёт время и я обязательно напишу обо всём этом: о героической гибели 235-й стрелковой дивизии, о подвиге семерых её бойцов, о поисковиках, чьими неутомимыми трудами возвращаются домой с войны “пропавшие без вести”. Скажу одно. Для нашего рода в майские дни 2019-го года Великая Отечественная война  наконец-то закончилась. Наш солдат вернулся домой.

   В своём эссе вы, мой уважаемый читатель Игорь Калинин 99,  затронули тему многонациональности нашей страны. А мне кажется, что не только страна наша такая, у нас многонациональны и многие семьи, и люди в них. Как мало порой мы знаем о наших корнях, о том, кровь каких народов течёт в наших жилах. Совсем недавно в архивах я сама с удивлением обнаружила  анкету родной старшей сестры моего отца, где её собственной рукой написано, что родилась она в 1898 году в саксонском городе Лейпциге, и её родными языками являются немецкий и французский, а язык русский для неё – иностранный… Мама же моя родом из финно-угорской группы народностей. Так кто по национальности я? Лично мне это неважно. Важно только то, чтобы мы оставались людьми и для наших потомков сохранили на нашем маленьком земном шарике чистые родники и озёра, плодородные чернозёмы, бескрайнюю тайгу, белоснежные горные вершины, ковыльные степи, арктические льды. И, конечно же, под мирным небом  благоухающие ароматами яблоневые сады...

Фото автора.