Вот и Джонатан полетел!.. Странные бульки

«Вот  и  Джонатан  полетел!..»

«Вот  и  Джонатан  полетел!..»
(Фраза,  не вошедшая  в   притчу
«Чайка  по  имени Джонатан  Ливингстон»,
Ричард  Бах)

     Я  проснулся  от  какого-то  толчка  и  не  смог  сразу  сообразить — где  я  нахожусь.  Что-то  это  стало  повторяться  со  мной  все  чаще…
Помню,  такое  было  в  детстве,  и  когда  я  рассказывал  об  этом,  то  все  называли  меня  «фантазером».  Потом  это  прошло. 
Очевидно,  сказались  учебные  и  физические  нагрузки  в  школьные  и  студенческие  годы… 
Затем — работа…
Потом — работа... работа  и  семья... дети… 
Не  до  фантазий… Выспаться  бы!
Потом — всё  то  же,  плюс  болячки  и  болезни...
И  так  до  самой  пенсии,  когда  уже  нет  работы,  дети  разъехались, остались  мы  с  женой,  наши  болячки,  болезни  и  бессонница…
А  последнее  время — то  ли  сон,  то  ли  дрёма… Чёрт  те  что!
Вот,  например,  сейчас — я  бросил  карету  с  соскочившим  на  скрытой  под  снегом  выбоине  колесом  и  быстро  иду  по  скрипящему  снегу; он  искрится  под  лучами   выглянувшего  из  облаков  солнца.
Мне  не  холодно — на  мне  теплая  волчья  шуба  и  меховая  шапка,  но  почему-то  обут  в  модные  английские  туфли,  более  подходящие  для  танцев,  чем  для  хождению  по  снегу.  Нет,  мне  не  холодно,  хотя  почему-то  слегка  знобит.  Наверное,  от  внутреннего  волнения.
     Мне  надо  успеть  добраться  до  Черной  речки.  Я   там  ни  разу  не  был  и  даже  не  подозреваю,  где  она  находится,  но  иду   уверенно.
Когда  я  вышел  к  месту  дуэли,  то  увидел,  что  противники  уже  начали  сходиться.  Один  из  них,  по  росту  я  догадался,  что  это  Пушкин,  выстрелил  и  я  каким-то  образом  увидел,  что  пуля,  ударившись  о  грудь  Дантеса, отскочила  от  него.  Но  удар  был  такой  сильный,  что  тот  повалился  на  снег.  Потом  поднялся,  отряхнулся  и  выстрелил  в  свою  очередь.
     Пушкин  упал  и  не  поднялся.  Когда  я  подбежал  поближе, то  сбоку  от  него  уже  расплылось  пятно  крови.   Услышав,  как  Данзас  крикнул: «Домой!  На  Мойку!», я  бросился  наперерез  карете: «Зачем  домой?  К  доктору!  В  больницу!»
Но  меня  никто  не  видел  и  не  слышал,  а  карета  пронеслась  сквозь  меня…
Слезы  застилали  глаза… Я  брел,  не  выбирая  дороги,  назад,  проваливаясь  в  снег  и  продираясь  через  кусты.
      Я  не  успел! 
      Если  бы  колесо  не  отвалилось,  то  точно  успел  бы!
      В  конце  концов,  я  выбрался  на  какую-то  петляющую   тропинку,  по  которой  стал  спускаться  куда-то  вниз…
Вот  и  снег  закончился… трава  становилась  все  выше...  кусты,  а  потом  и  появившиеся  деревья  стояли,  покрытые  листвой.
По  каким-то  неопределенным  признакам  я  понимаю,  что  нахожусь  в  горах… на  Кавказе… хотя  очертания  их  отличаются  от  тех, что  я  видел  ранее  в  Грузии.
     Вновь  какое-то  волнение  и  легкий  озноб  овладели  мной. 
Ускоряя  шаг,  я  куда-то  устремился,  срезая,  по  возможности, дорогу,  вновь  продираясь  сквозь  кусты  и  откуда-то  взявшиеся  узкие  тоннели  и  щели  в  горах.
     Когда  я  выглянул  из  открывшейся  пещеры,  то  увидел,  что  подо  мной,  на  площадке  горы  Машук,  уже  стоял  Мартынов. Невдалеке,  в  тени  под деревом,  лежали  большой  ящик  шампанского  и  ящичек   от дуэльного  пистолета.
Тут  как  раз  и  Лермонтов  вылетел  на  коне.  «Ух  ты,  какая  красота!» —сказал  он,  соскакивая  на  землю  и  подходя  к  Провалу.
Я  крикнул  ему,  чтобы  он  был  осторожнее,  но  меня  никто  не  услышал… даже  я  сам!..
Зато  я  услышал  звук  выстрела. 
Лермонтов  упал…
И  не  поднялся…
       Точнее,  не  то,  чтобы  не  поднялся  вообще…
Он,  как  при  замедленной  съемке  (это  в  середине  XIX-то  века!), всплыл...  повис  над  землёй...  и  стал  медленно  парить  над  Провалом,  не  шевеля  крыльями...  как  большая  птица…

«Вот  и  Джонатан  полетел!..» — послышалось  сбоку.
Повернувшись,  я  увидел  Ричарда, 
достававшего  из  кармана  мобильник,  чтобы  запечатлеть  этот  завораживающий  полет  вольной  птицы.
17. 03. 2020 г.