Чума

...Чума в городе.
Поздняя осень, между серыми тучами робкая просинь. Улицы обезлюдели, попрятались где-то голуби, кошки. И пока как будто всё понарошку.

Только Кант один, как всегда - на прогулке. Идёт по гулкому переулку, а навстречу ему - сама. В чёрном саване, в птичьей маске с пустыми глазницами. И луна восходит и смотрит с опаской, снова встретившись с этими лицами.

- Ну что - говорит она - теперь ты понял тщету черепичных крыш и каштанов в цвету, ветра ласкового на поверхности Прегеля, всех человеческих мыслей и дел, всего, что высказал ты или только хотел, поспешных выводов дедушки Гегеля, торжества ремесла твоего всемогущего и вообще всего, когда-либо сущего?

- Если я что и понял - Кант отвечает - так это моральный закон. Звёздному небу над нами подобен он. Такому же бездонному как самые сокровенные глубины тех, кто на первый взгляд целиком состоит из глины, которую даже если и расстреляют чумные кордоны и расклюют вороны твои безобразные, всё равно останется царство чистого разума, и тебе никогда не поставить ему заслона.

И она отползает тенью к холодной стене, а он продолжает идти вперёд как во сне. И временами всё ещё слышен стук его трости по мостовой. А она летает туда-сюда по кривой и смотрит в окна наших бумажных квартир, где во время неё происходит пир. А скоро совсем рассветёт, и реальность опять станет серой. Но ты не бойся, а только веруй, свет не гаси и возвращайся домой. И, пожалуйста, по прямой - чума в городе.