За Черной Пустошью глава 1
Протолкнувшись сквозь спрессованную массу пассажиров подальше от двери, где вечная давка и сутолока, он даже не обратил внимания на раздраженные взгляды потревоженных им людей, отвоевавших в салоне кусочек своего пространства, покушение на которое они считали уже вторжением в личную жизнь.
Вопрос для Леонида Георгиевича был очень серьезным - повышение зарплаты. За пять лет работы штатным корректором в рекламной газете это происходило всего один раз, и то давно, да и прибавкой назвать - язык не повернется. А цены кусались, квартплата росла, и что-то надо было предпринимать, но сделать это было не так-то просто, потому что второй корректор газеты, Александра Ивановна, ни о какой прибавке даже не заикалась, доказывая свою лояльность руководству. С другой стороны, Александра Ивановна была пенсионеркой, свою дотацию получала от государства, и все положенные льготы у нее были, в отличие от Леонида Георгиевича.
В свои сорок пять лет Леонид Георгиевич не имел больше никакой специальности и за свою должность в газете держался, понимая, что если его уволят, для него это станет катастрофой. Поэтому, прежде чем решиться на такой отчаянный, по его мнению, шаг, как визит к главному редактору с подобной просьбой, он хотел все тщательно обдумать.
Автобус вздрагивал и трогался, останавливался и опять вздрагивал, двигаясь в рваном ритме утреннего часа пик. Леонид Георгиевич механически отражал плечом шатания розовощекого охламона, совершенно ни за что не держащегося, и мучительно добивался от себя твердости в окончательном решении вопроса о визите к начальству. После того как охламон наступил ему на ногу, причем наступил сознательно, от души и всем весом, Леонид Георгиевич сказал ему стеклянным голосом:
- Молодой человек, а поаккуратнее нельзя? - и вдруг понял, что сегодня он сможет, что сегодня именно тот день, когда нужно написать заявление и отнести его Наталье Станиславовне, главреду.
Он зашел в свой кабинет, как всегда, без пяти минут девять, и, как всегда, Александра Ивановна уже сидела за столом и просматривала салатного цвета бланки объявлений, заполненные корявыми буквами, лишний раз напоминая о том, что именно она - самый аккуратный, самый пунктуальный и, конечно, самый нужный корректор в их редакции. Леонид Георгиевич поздоровался, снял свой серый плащ и повесил его на вешалку в углу. Окно, как и кабинет, они делили с Александрой Ивановной пополам: с одной стороны стоял ее стол, с другой стороны - его.
- Ну что же, приступим! - с поддельной бодростью сказал Леонид Георгиевич и поставил перед собой картонную коробку с объявлениями.
Чутко почувствовав в его голосе какую-то фальшь, Александра Ивановна зыркнула с удивлением и спросила:
- У вас все в порядке, Леонид Георгиевич?
Краузе для нее был жалкой личностью, неухоженным холостяком, когда-то давно вырвавшимся из-под каблука супруги. Если он приходил с утра плохо выбритый, она демонстративно разглядывала его щетинистые щеки и премерзко улыбалась. Если же он был гладко выбрит, она изображала крайнее удивление - мол, с чего бы вдруг такой лоск, уж не приударил ли он за кем-нибудь?.. Непреходящая разница между ними в десять лет была еще одной причиной, раздражающей Александру Ивановну. Как только она бросала взгляд на Краузе (а происходило это постоянно, ведь смотреть было особенно некуда), раздражение ее копилось и начинало искать выход. В эти моменты она выползала из-за стола и отправлялась в бухгалтерию к таким же, как она, "девочкам" спустить пар.
"Продается Тойота-Селика, полный фарш, обвес, немного запенджачена", "Куплю нидорага мать для компа Пентиум-4"...
"Это не объявления, это послания гуманоидов! - думал Леонид Георгиевич, исправляя грамматические ошибки. - Нормальные люди не могут такого написать. Может, планету уже захватила другая раса, а мы даже и не подозреваем об этом? И, тем не менее, даже это не отменяет моего решения, нужно писать заявление, вот только как это будет выглядеть? "Прошу повысить зарплату в связи с тяжелым материальным положением"? А у кого оно сегодня легкое? У остальных - не лучше. Тогда так: "В связи с острой необходимостью прошу повысить мне зарплату". Скажут, с чего она вдруг стала такой острой?.. Нет, лучше: "Так как за весь мой трудовой период инфляция увеличилась на... процентов..." А на сколько процентов она увеличилась, интересно? В бухгалтерии спросить, что ли?.. Нет, про инфляцию лишнее. Надо короче: "Прошу поднять мне зарплату". И точка!.. Как-то грубовато и слишком требовательно. Добавить: "Заранее благодарный"? То есть я заранее уверен, что мне ее увеличат?.."
Только к обеду вымучив в уме заявление, Леонид Георгиевич дождался, пока Александра Ивановна в очередной раз вышла в бухгалтерию, взял чистый лист бумаги и скачущим почерком написал: "Прошу Вас рассмотреть вопрос об увеличении моей зарплаты в пределах финансовых возможностей нашей газеты". Этот вариант ему тоже не очень нравился, но тянуть дальше значило не подать вообще ничего.
До кабинета главного редактора он так и не добрался, в предбаннике его остановила секретарша Любочка (косые скулы, обесцвеченные волосы, гладкий лобик):
- А Натальи Станиславовны сейчас нет, будет ближе к вечеру.
- Вот и хорошо! - трусливо обрадовался Леонид Георгиевич отсутствию необходимости лично вручать заявление. - Передайте, пожалуйста, ей вот это!..
Остаток дня прошел в нервном ожидании. Краузе вздрагивал и резко оборачивался на каждого, входящего в дверь. Когда часы показали, наконец, пять вечера, Леонид Георгиевич поспешно схватил плащ и выскочил на улицу. Быстрее домой, в свою однокомнатную, холостяцкую, неприступную для всех, кроме него!
Вечером он, как обычно, вышел из дома, чтобы неторопливо побродить по окрестным улицам, думая о чем-нибудь таком, что не мешало ему получать удовольствие от фиолетовых, разбавленных светом фонарей, сумерек и ощущения пустоты и гулкости пространства вокруг себя. Город ему нравился именно таким - неясно очерченными в полутьме силуэтами домов, квадратами зажженных окон, желтыми проемами входов в подъезды, случайными всплесками голосов и музыки из открытых форточек, придающими его прогулкам оттенок щемящей грусти.
Леонид Георгиевич размышлял о счастье. Не о глобальном, общечеловеческом счастье, а о своем, маленьком и незатейливом. В чем оно заключается, и как определить, счастлив ли он на этот момент или нет? Наверное, счастье в том, что он здоров, что у него есть свое жилье, работа, пусть и не слишком оплачиваемая, но не отнимающая все силы, кроме того, он свободен жить так, как хочет, опять же не в абсолютном значении слова свобода, а применительно к существованию Леонида Георгиевича. Вот еще бы зарплату подняли совсем немного, ну совсем чуть-чуть!
Только счастье ли это? Может быть, для счастья нужно что-нибудь совершенно другого порядка, например, влюбиться в самую красивую девушку на свете, или выиграть в лотерею сто миллионов рублей, или стать совсем другим человеком - сильным, волевым, готовым свернуть горы на своем пути ради достижения какой-то высокой цели?.. Но к какой высокой цели может идти простой корректор рекламной газеты - Леонид Георгиевич так и не придумал, поэтому вопрос о счастье остался открытым.
Вернувшись домой, он сварил пельмени, думая о том, что было бы неплохо в выходные сходить куда-нибудь на концерт или спектакль, поужинал, вымыл посуду и, посидев полчаса за телевизором, лег спать.
Свидетельство о публикации №220031701798
Вера Мартиросян 10.02.2022 17:33 Заявить о нарушении
И Вам тоже желаю удачи в творческой работе и всяческих успехов!
С уважением,
Курильский 10.02.2022 19:53 Заявить о нарушении