Нужно просто подождать

Жизнь на суше и жизнь на корабле. Жизнь дома, среди своих, и жизнь в больнице. Это две большие разницы. Иногда – очень большие. Чтобы это понять, надо быть моряком, а не пассажиром. Заболеть самому, а не лечить других.

Впервые эта аналогия пришла мне в голову еще в Новгородской больнице четыре месяца назад.

Подняты якоря, убраны швартовы. Медленно расширяется узкая полоса воды между бортом и «стенкой». Корабль кажется неподвижным – уходит земля. Знакомые лица на причале стираются, превращаясь в одинаковые белые пятна. Незаметно и неотвратимо сливаются фигуры людей, контуры зданий. Остается темная полоса – береговая линия. И вдруг, как-то всегда внезапно, она тоже исчезает. Только белые бумажные самолетики чаек еще какое-то время напоминают, что где-то есть место, которое не качается под ногами.

Вокруг уже совсем другая реальность. Надолго ли? От тебя уже ничего не зависит: как прикажут. И какая будет погода. Так что, возможно, навсегда.

Тебя окружают одни и те же люди, люди, которых выбирал не ты, одни и те же привычные разговоры, одни и те же запахи. Вокруг железо. Хоть выкрашенное серо-синей «шаровой» краской, хоть покрытое пластиком «под дерево», оно остается железом. Круглосуточное люминесцентное освещение, сто двадцать семь вольт в бортовой сети и постоянное ощущение бездны под ногами. Человек не рыба, в воде долго не живет… Ну и вечное проклятие моряка: качка, любимая дочь ветра.

Военный корабль похож на нож. Острый, тонкий, плоский клинок. Его задача – резать воду. Резать легко и быстро: скорость – бог войны. Маленький Давид оказался быстрее огромного Голиафа. Кто первый выстрелит, тот и будет писать историю. Легко и быстро режут воду эти кинжалы. Но, господи, как же их болтает в шторм!
 Говорят, что привыкнуть к морской болезни невозможно. Кто блевал, тот блюет и будет блевать, сколько бы звезд на погонах и значков «За дальний поход» не собрал на полосатой морской груди.

Что ж, тем больше уважения к этим морякам: можно ведь при желании сохранить красивую флотскую форму и на берегу. Флот – широкое понятие, это не только плавсостав…

Именно на флоте меня научили, что делать в ситуации, когда тебе плохо, страшно и ты ничего не можешь изменить.
– Все просто, – говорил мне начальник медслужбы, отвернув к переборке серо-зеленое лицо, – я не могу прекратить это б...ство. Но я могу дождаться, когда оно закончится. Мы не можем свернуть с курса. Сейчас нужно пройти через шторм и выполнить свою задачу. А будем мы при этом блевать или обосремся, это всего лишь технические трудности. Терпи, Санька, ветер когда-то стихнет. Нам просто нужно этого дождаться…

Стих ветер. Закончился и мой четырехмесячный «дальний поход» в страну обреченных. Все дальше за кормой остается «песочный» берег и его обитатели. Мне их жаль, но я очень надеюсь больше туда не вернуться.

Облучение недаром напомнило мне морскую болезнь, а пребывание в больнице – выход в море. Та же иная реальность, то же ощущение, что ты ничего не можешь изменить. Плохо внутри, страшно вокруг, бездна под ногами. Ну и не факт, что вернешься домой.

Но все закончилось: ветер стих, под ногами снова твердая земля. Ночью непривычно спокойно: никто не будит меня, чтобы «сделать укольчик» и не стряхивает на палубу гнусным «биип-биип-биип» боевой тревоги. Я сплю по одиннадцать-двенадцать часов в сутки, гуляю с собакой, колю дрова и смотрю футбол. Правда, вот работать почему-то пока себя заставить не могу. Лень охотиться, лень даже ловить рыбу. Я это или уже не я? Хотя… Робинзон Крузо, просушив бельишко, первую неделю тоже сидел на берегу с бутылкой, тупо глядя на выплюнувшее его море.