Комплекс экспроприации

У наших современников зрелище чужой собственности вызывает непреодолимое желание ее забрать себе. В этом меня убедил мой опыт сдачи в аренду родительской квартиры
 Первым арендатором был гражданин Украины, руководитель крупной строительной фирмы Владимир Александрович – солидный мужчина, всем своим видом внушавший большое доверие. Он у меня прожил со своим семейством где-то года три, пока его не «кинул» компаньон, и он вернулся  домой, на Западную Украину. Квартиросъемщиком стала его дочь Юля, оставшаяся работать в Москве (как и ее отец, по специальности она инженер-строитель). В целях экономии она разделила аренду со своей подругой бизнесвуман Ксенией, торговавшей бижутерией.
Отношения с арендаторшей у меня были хорошие; Юля  взяла на себя заботы по оплате по счетам ЖКХ; арендную плату он вносила аккуратно, и даже  мне ее передавала, назначив встречу  на станции метро, чтобы мне далеко не ездить. Но однажды, когда Владимир Александрович приехал к дочери в Москву, то предложил мне подвезти арендную плату прямо к дому, - они с женой приехали на собственной машине (на джипе), и привезли не только деньги, но и подарок к моему дню рожденья – бутылку сливовицы украинского изготовления. Ошалев от такой предупредительности, я стал думать: что-то здесь неладно, и вдруг опомнился: я в сдаваемой квартире не был уж с полгода, а все счета Юля оплачивала онлайн со своей карты. Я вспомнил, что существует правило: если имярек найдет бесхозную квартиру, и будет оплачивать услуги ЖКХ, то через некоторое время она может перейти в его собственность. И я понял: Владимир Александрович «отваживает» меня от квартиры. Сразу после этого я позвонил Юле, и сказал, что впредь за всю коммуналку я буду платить сам, и каждый месяц буду являться за арендной платой и за квитанциями. Даже из телефонного разговора было ясно, что она очень расстроилась.
А потом произошел следующий случай: квартиру вскрыли домушники, украв все ценные вещи моих арендаторов: одежду, компьютеры, фотоаппаратуру Ксении (она занималась фотографией). После установки новой двери моя арендатор должна была передать мне ключи. Чтобы договориться о встрече, я днем позвонил Юле на работу, но ее мобильник не отвечал. Дождавшись вечера, я опять позвонил ей, но и мобильник, и стационарная связь были глухи, как могила.
С такой ситуацией я столкнулся впервые. Как можно объяснить, что в полночь не отвечает стационарный телефон в квартире, где живут две женщины? Что их обеих нет дома? Но почему не отвечает мобильный телефон Юли? Она погибла, или находится в бессознательном состоянии? Но тогда об этом уже знала бы Ксения, и мне бы сообщила. Значит, они обе недееспособны. Поутру я снова позвонил; оба телефона по-прежнему молчали. И тут в моем сознании вспыхнула версия, которая все объясняла: Юлю и Ксению  взяли в заложники, и, будучи связаны, они не могут ответить ни по одному и телефонов, и знаю об этом только я – хозяин квартиры!
Тотчас же собравшись, я поехал в отделение полиции по району расположения квартиры. «Вам куда?» - спросил дежурный. «Мне в Угрозыск» - ответил я. Не задавая вопросов, дежурный кликнул сержанта полиции, чтобы он меня сопроводил; для посторонних вход в помещение Угрозыска запрещен. Меня ввели в кабинет, в котором сидели два офицера в штатском. Тот, кто постарше, - мужчина с таким тяжелым и мрачным взглядом, что даже у меня, ни в чем не виноватого, душа ушла в пятки, - спросил: «Что вас сюда привело?». – «Я пришел сообщить, что в моей квартире взяты в заложники две женщины, мои арендаторы» - проговорил я подготовленную фразу. Лицо офицера осталось бесстрастным; на нем не появилось никаких признаков иронии, когда он спросил: «Почему вы считаете, что их взяли в заложники? – У них что: золото, бриллианты?» После чего я изложил свои доводы. «Я понял» - сказал офицер – «сообщите номера телефонов своих жилиц, и вы свободны». Он вызвал сержанта, и он меня проводил до выхода. Только я вышел из отделения, как у меня ожил мобильник: это была Юля; между громкими всхлипами она истерически вопрошала: «Почему вы обратились в Угрозыск?» И я ей  объяснил. Теперь и для меня картина стала ясной: я себе представил, как она спокойно смотрит на экран мобильника, игнорируя все мои вызовы, и как подскочила, увидев эсэмэску, подписанную «Угрозыск». Чтож, сама виновата! Когда через час она передавала мне ключ от новой двери, ее лицо было еще распухшим от слез.
Несмотря на потрясение, пережитое Юлей по причине специфической логики вашего покорного слуги, она решилась на еще один фортель. Однажды, во время очередного посещения квартиры, я заподозрил, что Юля беременна. Рождение ребенка арендатором для хозяина квартиры связано с серьезными рисками, и я решил внести ясность в этот вопрос, на что Юля ответила, что я ошибаюсь. «Ладно», - решил я – «посмотрим, что будет дальше».
Когда я пришел через месяц, то, помимо Ксении, обнаружил на кухне незнакомую брюнетку, а когда она заговорила, то вдруг оказалась Юлей. «Покрасилась, и стало не узнать» - подумал я (Юля была блондинкой). И все же мне было трудно поверить, как можно так сильно измениться всего за месяц; однако, прочитав на моем лице признаки недоверчивости, Юля разражалась тирадой, произнесенной с пулеметной скоростью ее неподражаемым говорком с сильной хохляцкой интонацией, и мои сомнения сразу приглушались. За этим выступлением с интересом следила Ксения, сидевшая тут же на кухне. Мои колебания в идентификации моей собеседницы продолжались, пока не настало время мне уходить. «Теперь Вы убедились, что в прошлый раз ошибались?» спросила Юля с вызовом, но я ничего не ответил; хотя стоявшая передо мною женщина и не была беременна, теперь для меня стало очевидно, что это была не Юля.
Я так и не понял, зачем была нужна вся эта инсценировка, - она не имела никакого продолжения; возможно, у Юли поменялся план действий, так как на следующий месяц Ксения мне сообщила, что Юля переехала на другую квартиру, и предложила себя в качестве квартиросъемщицы, на что я сразу согласился. Юлю я больше не видел, и о ней ничего не слышал.
Ксения в роли арендатора проявила свою деловую хватку; чтобы уменьшить бремя оплаты аренды, она умело подбирала себе жильцов, которых всегда было два-три человека. Все свои обязательства она исполняла исправно, и у меня не было никаких причин для беспокойства, которое является уделом собственника недвижимости, кроме одного: Ксения хотела знать даты и продолжительность моих заграничных поездок. Подозревая Ксению в желании, пользуясь моим отсутствием, тайно сменить дверь, оставив меня без ключей, время своих поездок я хранил в тайне до момента возвращения, а потом делился своими впечатлениями о них. Так я давал понять Ксении, что разгадал ее мотивы, и ей лучше вообще воздержаться от попытки поменять дверь, в том числе, когда я нахожусь в Москве.
Жил я, не тужа, пока Ксения, вдруг заявила, что скоро съедет. Ее знакомые собрались на несколько лет переехать за границу, а ей предложили жить в своей квартире, платя лишь по счетам ЖКХ, и она, естественно, согласилась.
Когда я пришел принимать квартиру, то по некоторым признакам заподозрил, что Ксении жалко съезжать; например, эта крохотная, худенькая женщина с невероятным усердием дочиста мыла полы. Я это тогда объяснил эмоциональными причинами: долго здесь прожила, и привыкла.
Впоследствии произошло событие, показавшее, что это было не так; вернее, - не совсем так. Через четыре месяца после ее переезда, - квартира уже была сдана другому арендатору – я находился в турпоездке в Греции. Когда нахожусь за границей, то мой мобильный телефон, как правило, отключен, но я периодически проверяю, есть ли там СМС – сообщения о телефонных вызовах. Обычно их не бывает: кому я, спрашивается, нужен? Но на этот раз я обнаружил сообщение: «Данный абонент сегодня звонил четыре раза». Это был номер Ксении. Я тотчас же ей позвонил; номер не ответил. Вернувшись в Москву, я снова позвонил Ксении; ответа по-прежнему не было, и я понял: она не ответит, так как у нее нет правдоподобного объяснения причины четырехкратно повторенного звонка.
Мне представляется, что дело было так. С самого начала у Ксении был план захвата квартиры после моей смерти (мне тогда было уже под восемьдесят); именно по этой причине она так хотела заменить дверь. Теперь, съехав, она от плана отказалась, видимо, полагая, что ждать придется слишком долго, но ее терзали мысли, что она просчиталась. И вот, однажды она решила проверить, жив ли курилка; позвонила, и натолкнулась на отключенный телефон. Тут ее охватила паника: неужели она упустила свой шанс, не дождавшись всего лишь каких-то жалких четыре месяца? И она стала набирать мой номер через час, и телефон был всякий раз отключен, пока, наконец, я не позвонил, и у нее от души отлегло немного …
Я восстановил в памяти все эти истории, так как сейчас нахожусь в состоянии глубокой тревоги, не только обнаружив нездоровый интерес нынешних моих арендаторов к номеру документа о праве собственности на квартиру, но и позволив, по оплошности, им его узнать. И не нахожу себе покоя, и это - надолго.
                Январь 2020 г.