Мессир или Хроники Сатаны часть 49

Мессир или Хроники Сатаны часть 49

Несколько исследователей датируют появление анекдотов о Ходже Насреддине XIII веком. Если принять, что этот персонаж существовал в действительности, то жил он в том же XIII веке[3].
Крупный российский тюрколог академик В. А. Гордлевский полагал, что образ Насреддина вышел из анекдотов, созданных у арабов вокруг имени Джухи и перешёл к сельджукам, а позднее к туркам как его продление.
Другие исследователи склоняются к тому, что оба образа имеют лишь типологическое сходство, объясняемое тем, что почти у каждого народа в фольклоре имеется популярный герой-острослов, наделяемый самыми противоречивыми свойствами[4].
Первые анекдоты о Ходже Насреддине были записаны в Турции в «Салтукнамэ» (Saltukname), книге, датируемой 1480 годом[5], и чуть позднее в XVI веке писателем и поэтом «Джами Рума» Ламии (ум. 1531 г.)[3].
Позднее было написано несколько романов и повестей о Ходже Насреддине («Насреддин и его жена» П. Миллина, «Чётки из черешневых косточек» Гафура Гуляма и др.).
В России анекдоты о Ходже впервые появились в XVIII веке, когда Дмитрий Кантемир, молдавский господарь, бежавший к Петру I, издал свою «Историю Турции» с тремя «историческими» анекдотами о Насреддине.
В русской традиции самое распространённое имя — Ходжа Насреддин[6]. Другие варианты: Насреддин-эфенди, молла Насреддин, Афанди (Эфенди, Эпенди), Анастратин, Несарт, Насыр, Наср ад-дин.
В восточных языках существует несколько различных вариантов имени Насреддина, все они сводятся к трём главным:
• Ходжа Насреддин (с вариациями написания имени «Насреддин»),
• Мулла (Молла) Насреддин,
• Афанди (эфенди) (Средняя Азия — в особенности у киргизов, таджиков, узбеков и уйгуров).
Персидское слово «ходжа» (перс. ;;;;; kh;je — хозяин) существует почти во всех тюркских и арабском языках. В начале оно использовалось как название рода потомков исламских суфийских миссионеров в Средней Азии, представителей сословия «белой кости» (тюрк. «ак суюк»). Со временем «ходжа» стало почётным титулом, в особенности так стали называть исламских духовных наставников османских принцев или учителей арабской грамоты в мектебе, а также благородных мужей, купцов или евнухов в правящих семействах.
Арабское мусульманское личное имя Насреддин (араб. ;;;;;;;;, Na;r ad-D;n) переводится как «Победа Веры».
Мулла (молла) (араб. ;;;;;;;;;; аль-муллаа, mawl;/; перс. ;;;;, тур. molla) имеет несколько значений. У шиитов мулла — лидер религиозной общины, теолог, специалист в толковании вопросов веры и права (у суннитов эти функции выполняет улема).
В остальном исламском мире в более общем значении, как уважительный титул, может иметь значения: «учитель», «помощник», «владелец», «защитник».
Эфенди (афанди, эпенди) (араб. ;;;;; Afand;; перс. ;;;;; от древнегреч. ;;;;;;;; «тот, кто может (в суде) защищать себя сам») — почётный титул благородных особ, вежливое обращение, со значениями «хозяин», «уважаемый», «господин». Обычно следовало за именем и давалось преимущественно представителям учёных профессий.

  Багдадский вор-друг Насреддина
И вот когда весь исламский мир стоял на грани войны, в благородную Бухару вернулся Багдадский вор – Лев Оболенский! Как он попал на Восток, как превратил эмира в осла, как одолел городскую стражу Шехмета, как летал на ковре-самолете, как заставил служить себе самого шайтана, как спас истинные ценности Корана, остановив маньяка и злодея, черного шейха Хайям-Кара, кто бы знал…
Но в данном случае всему написанному точно следует верить! Ведь эту историю рассказал не автор книги, а сам Ходжа Насреддин! Уж он-то всегда говорит только правду, клянусь Аллахом…
Маргарита – год рождения – Маргар;ита — литературный персонаж, главная героиня романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Из текста романа известны только её имя и отчество — Маргарита Николаевна. Красивая, сильная и мужественная женщина. Бездетная. По роду занятий домохозяйка, проживает в центре Москвы, замужем за неким известным и богатым военным инженером, которого не любит, но относится к нему с уважением. Семья обитает в богатой квартире с прислугой. На момент основных событий романа ей 30 лет. В ходе сюжета романа влюбляется в писателя, которого называет «Мастером», исполняет роль королевы и хозяйки бала Сатаны и в конце покидает мир в образе ведьмы и уходит вместе с Мастером в место его последнего приюта.
На создание образа Маргариты, по мнению исследователей, повлияли как литературные источники, так и реально существовавшие женщины, в том числе из окружения писателя. По мнению большинства булгаковедов, основным прототипом Маргариты была Елена Сергеевна Булгакова, третья и последняя жена писателя, которую он называл: «Моя Маргарита»[1].

По мнению исследователей, героиню романа Булгакова и Маргариту де Валуа сближает «дерзость в любви и решительность в поступках»[2]
Назвав будущего Мастера в ранней редакции Фаустом, Булгаков затем отказался от идеи прямого указания на трагедию немецкого поэта, однако имя героини гётевского произведения (Гретхен-Маргарита) менять не стал[3]. Работая над романом, Михаил Афанасьевич собирал и изучал материалы ещё о двух носительницах этого имени — Маргарите Наваррской и Маргарите де Валуа[4].
По словам Лидии Яновской[кто?], на Маргариту была похожа третья жена писателя, с которой Булгаков познакомился в 1929 году; их роднят даже такие детали, как «косящий разрез глаз» (у Елены Сергеевны) и «чуть косящая на один глаз ведьма» (героиня романа). Анна Ахматова, жившая в эвакуации в комнате, которую до неё занимала Елена Булгакова, в 1943 году посвятила своей «предшественнице» строчки: «В этой горнице колдунья / До меня жила одна: / Тень её ещё видна / Накануне новолунья»[5]. Согласно воспоминаниям Владимира Лакшина, в 60-х годах, договорившись по телефону встретиться с Твардовским в редакции «Нового мира», Елена Сергеевна появилась в кабинете через несколько минут — «в весеннем чёрном пальто, в шляпке с легкой вуалью, изящная, красивая»; на вопрос, с помощью какого транспортного средства она столь быстро преодолела расстояние, Булгакова спокойно ответила: «На метле»[6].
По версии Владимира Муравьёва, эпизод первой встречи Мастера с возлюбленной («Она несла в руках отвратительные, тревожные жёлтые цветы») является откликом на знакомство Булгакова с Маргаритой Петровной Смирновой — состоятельной замужней дамой, которую он увидел «весной 1930 или 1931 года» на 1-й Мещанской улице[7]. В то же время Мариэтта Чудакова считала, что история, изложенная Смирновой через сорок шесть лет после смерти Булгакова, относится к легендам, ходившим вокруг писателя, а в сознании Маргариты Петровны переплелись реальные воспоминания и более поздние впечатления, возникшие после чтения романа[8].
В книге о любви главных героев говорится так:
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож! Она-то, впрочем, утверждала впоследствии, что это не так, что любили мы, конечно, друг друга давным-давно, не зная друг друга…
Булгаковская героиня горяча и безоглядна в своих чувствах, поэтому автор, рассказывая о её любви к Мастеру, порой использовал «вульгарную экспрессию»[2]; её реплики, адресованные врагам возлюбленного, резки и эмоциональны[9]. Точно так же Елена Сергеевна, стремясь защитить мужа от нападок, в гневе обещала, что отравит критика Осафа Литовского — автора статьи «Против булгаковщины. Белая гвардия сквозь розовые очки»[10][11].
Исследователи сравнивают всепоглощающую страсть Маргариты с преданностью Левия Матвея по отношению к Иешуа, отмечая, что её любовь, «как жизнь, всеобъемлюща и, как жизнь, жива»:
Маргарита стала прекрасным, обобщённым и поэтическим образом Женщины, которая Любит… Фантастический образ женщины, так вдохновенно оборачивающейся ведьмой, с яростью её расправы над врагом Мастера Латунским, с её нежной готовностью к материнству, с этим полётом её в ночи… Женщины, которой ничего не стоит сказать чёрту: «Милый, милый Азазелло!» — потому только, что он заронил в её сердце надежду, что она увидит своего возлюбленного[12].