Итальянские откровения

Benedetto quel tempo... (Благословенно то время...)

Глава вторая.

 В пол-одиннадцатого утра наступившего года помочь поднять старушку пришла Мартина. С новогоднего стола она принесла угощение: запеченную в слоёном тесте печень. Вероятно, свежим блюдо было вкусное, но подогретое оно оказалось на редкость противным.

 Днём на два часа я вышла пройтись. От центральной площади  по ступенькам вверх вела маленькая улочка к местной достопримечательности, церкви Святой Марии, покровительницы обитателей деревни. Ступеньки, но уже старые и разбитые, были и с другой стороны улицы, вьющейся от площади вверх. А новые выложили не так давно за средства жителей. Каждый из них имел свою ступеньку, в создание которой отдал деньги. Улочка с многочисленными ступеньками вверх называлась Via Crucis (Крестный Путь). На самом возвышении она заканчивалась калиточкой с оловянной вывеской,  извещавшей, что лестница вымощена к юбилею постройки церкви. За калиткой зеленела травой площадка, на которой возвышалась церковь. Немного в стороне от нее, слева, метрах в десяти удивляли взгляд стариной остатки какого-то строения из кирпича. Строение было очень старым, насчитывающим тысячу лет. Внутри ничего особенного не было; рос бурьян. Хотя несколько лет назад я обнаружила там на земле росточек мандаринового деревца, выросшего, по-видимому, из косточки.Сейчас его уже не было.

 В одну из наших посиделок у Тито я расспросила мужчин об этих остатках строения, и они с удовольствием рассказали мне интересную историю. Ещё до образования села на возвышенности, где стоит сейчас церковь Святой Марии, были построены три кирпичные сторожевые башни. День и ночь сторожа на башнях следили за тем, чтобы к этим местам не приближались barbari (варвары). Одна из башен показывала дорогу на Милан, а две другие на ближайшие села. Представляю, как сторожевые встречали закаты и рассветы на этих красивых холмистых местах, как вдыхали они свежесть утра и вечера, любовались ночным звездным небом. А при приближении врага трубили в длинные трубы, напоминающие карпатские бандуры, предупреждая об опасности окрестных жителей. За много километров доносились тревожные звуки.

 Вначале эти земли облюбовала итальянская местная podesta`(власть), а затем округу стала заселять её челядь. Так, постепенно разрослось село. Башни со временем утратили своё предназначение, разрушились, кирпичи от них разнесли по домам. И только кирпичи последней из башен пошли на постройку колокольни церкви Святой Марии. Всё же остальное, что стоит до сих пор, хранят как реликвию истории давних времен.

 Церковь сейчас пустует. Тяжело подниматься к ней жителям по своим же ступенькам. Для ежедневных служб построена церковь внизу, на площади. Но раз в год сюда приводят к первому причастию (comunione) детишек, для которых это событие - особенный праздник.

 От церкви, влево, мимо старинной реликвии - остатков строения прежней башни ведет дорожка, вдоль которой стоят памятники с изображением Крёстного Пути Христа. Внизу изображений - надписи, повествующие о тех или иных событиях последнего дня земной жизни Спасителя. Памятники созданы недавно. По словам Тито им лет двадцать. Дорожка буквой "П" заворачивает вправо, затем вновь вправо. А от дорожки взгляду открываются многочисленные холмы с виноградниками и село.

 Я люблю бывать здесь, на самом высоком и спокойном своей святостью месте. Сегодня тепло, солнечно. Возле остатков древней башни робко цветут незабудки.

 Я хотела, как обычно, пройтись по дорожке с изображениями Крёстного Пути, но моё внимание привлек лежащий неподалеку от церкви трупик голубка , безобразно разодранный собакой или кошкой. Трупик лежал брюшком вверх, беззащитный и жалкий в своей смерти, а вокруг него по ярко-зеленой траве были разбросаны перья. Странно мне было видеть в этом райском уголке столь жестокую смерть, как будто несущую  загадку всего мироздания.

 Наблюдая голубка, испытываю чувства печали и горечи, никогда не покидающие меня в Италии. Раньше я пыталась заглушать их, придумывая себе какие-либо занятия, заключающиеся в чтении, в изучении языка, в путешествиях, в посиделках с подругами, в увлечении тайцы. Я прятала тоску. Нужно было зарабатывать, чтобы вытянуть семью из нищеты, чтобы жить, развиваться. Но сейчас? Я приехала на короткий срок. Казалось бы, что стоит потерпеть два месяца? Всё привычно. Всё знакомо. Однако после трёхлетнего пребывания дома эти два месяца кажутся вечностью, и прежнее, уже забытое чувство обречённой печали не только не исчезло, а многократно усилилось и ни на минуту не покидает меня. Почему я здесь? За что мне такое наказание чувствовать, что хороню свою душу? Почему не могу зарабатывать  любимым трудом на родине, чтобы обеспечить хотя бы своё существование? Почему, чтобы жить дальше, мне нужно было уехать в чужую страну, где я испытываю чувство заброшенности, потерянности, где я рабыня? Я не голодаю, гуляю, езжу на велосипеде в прекрасные погожие дни. Я даже сплю почти все ночи. Никто мне особо не указывает, что делать, а что нет. Откуда же эта непроходящая тяжесть на душе? Aime, (увы), как будто кем-то обречена в этой жизни на подобное состояние. Как могла я столько лет прожить в Италии с подобным душевным состоянием?

 Но как ни странно это может показаться, в глубине души я чувствую удовлетворение от своей горестной печали. Она дала свои плоды.Я стала сосредоточенней и внимательней. Мне больше хочется молиться и быть добрее,мудрее, чище. Я лучше стала понимать людей, быть снисходительней к ним. Я их жалею, хотя не стремлюсь к общению. Я часто думаю о всех своих прегрешениях, совершённых в жизни и каюсь в них, искренне каюсь.

 Воистину Benedetto quel tempo, quando ho sofferto cosi` tanto. (Благословенно то время, когда я страдала так много.) Я благодарна, стране, приютившей меня, давшей мне кров и деньги, научившей меня смирению. И если я продолжаю удивляться ее некоторым обитателям и осуждать их, то не со зла, а из-за привязки к духовному. Что поделаешь, так устроен человек: ему обязательно надо кого-то осудить, как будто он сам идеален.