Школа

 
Глава 1.

Осенью 1951 года я уже пошел в Краснодонецкую среднюю школу в седьмой класс.  Школа, где я учился, была маленькая, но рядом с домом. С первого по седьмой класс в одном здании, а с восьмого по десятый в другом.   
  Я сразу познакомился с будущими своими друзьями. Лучшим моим другом стал Стариков Володя. Он на два года был старше меня, но учились мы в одном классе. Не в плохих отношениях я был и с Репкиным Анатолием, но он был совсем взрослым. Он редко ходил в школу, целыми днями где-то пропадал, но ему все сходило, так как его старшая сестра работала у директора школы секретарем.
Учиться было интересно, но тяжело, особенно по русскому языку, но наш преподаватель русского Петор Ильич гонял нас по чем зря, не давая нам расслабиться.
  Дружба с Вовкой Стариковым у нас была, как говорится, не разлей вода. Мы вместе делали уроки или у меня, но большей частью у него, вместе гуляли, играли зимой в снежки на переменах в школе. Один раз на нас напали со снежками ребята из четвертого  и пятого классов. Чувствуя, мы с ними не справимся, я сказал Вовке:
-Отходим по одному к школе.
 Я держал оборону, отбиваясь снежками, а Вовка  отходил, потом я отходил, а  Вовка отбивался. Вдруг Вовка, что -то схватился за глаз. Оказывается, четвероклассник, заложил в снежки голыш и залепил Вовке в глаз. Глаз сразу вспух, а на следующий день покрылся мощным синяком. Четвероклассник потом оправдывался, что не хотел попасть в глаз. Добрая душа Вовки прощала все и всем.

 Весной 1952 года, по субботам, в школе старших классов  проводились школьные вечера по литературе, истории, физике, химии, то есть, по разным предметам, а потом всегда были танцы. К ним на вечер я не пошел. Побоялся, что меня из-за роста, стоявшие у входа старшеклассники, могли не пустить. Я устроился около дома Галины Куценко, из девятого класса, с которой я договорился встретиться. Как назло пошел крупный весенний дождь. Да такой сильный, что я промок до нитки. У меня начался чих. Я хотел уйти, но услышал, что кто-то идет и я затаился. Вначале показались две длинные тени. Я не поверил своим глазам. Это шла Галина с долговязым парнем из выпускного класса. Злость и обида хлестали через край моей души и сердца.
Я выбрался из своего укрытия. Галина скрылась за своим забором, и я побрел к себе домой.
 Неудавшееся свидание не прошло бесследно. На следующий день у меня поднялась температура. Я надолго слег в постель. Вовка Стариков не оставлял меня ни на секунду. Каждый день он приносил мне школьные задания по всем предметам, и каждый раз успокаивал меня выговаривая:
-Ну, зачем она тебе понадобилась? Что ты в ней нашел в этой версте?
 Я молчал, а он без остановки перечислял всех девчонок, которые учились не только с нами, но и в параллельных классах. Неудача первого свидания отбила у меня желание вообще к каким-либо встречам. В очередной приход Вовка принес не только мои тетрадки с выполненными домашними заданиями и проверенные учителями, но и записку от Галины. Она просила прощение, что так получилось. Оказывается, Вовка ей все рассказал. Теперь я обиделся и на Вовку. Злился на Галину и на себя.
 Через неделю я поднялся с постели худой, осунувшийся, еле двигая ногами. Бабушка сказала, она опять вернулась к нам:
-Да ты, вроде, подрос, да намного.
 Мне было все безразлично. Врач, которая приходила к нам и лечила меня, сообщила:
-Хрипов в легких нет, все нормально, но до конца  недели в школу не ходить, поправляйся. Надо больше бывать на воздухе.
 После занятий появился Вовка, принес мне моченых яблок.
-Вот это друг, я понимаю,-сказала врач, попрощалась и ушла, выписав мне освобождение от физкультуры и школьных работ.
 На следующей неделе я появился в школе. Хотя до выпускных экзаменов оставалось всего месяц, но расписание экзаменов уже висело и фамилии членов комиссии тоже. В школе появился Репкин. Мы стояли чуть поодаль от входа в школьный двор. По переулку шел Хенон -станичный пастух. Увидев Репкина, он подошел и спросил:
-Толян, дай закурить.
-Хеня, ты знаешь, руки заняты, -ответил Репкин, держа в руках книги,-возьми сам у меня за пазухой. Я там прячу, чтоб директор не отобрал.
 Хенон, ничего не подозревая, сунул руку за расстегнутую рубашку. Пошарил и, вдруг, его лицо перекосилось, он закричал не своим голосом, помчался по переулку. Мы ничего не могли понять, а Репкин, хохоча, сунул руку за пазуху и достал оттуда желтопуза-полоза. Мы тоже отскочили в стороны.
-Не бойтесь, он не кусается. Я за ним в нашей стенке огорода две недели охотился. Он опять свернул его колесом и положил за пазуху. Мы знали, что желтопузы не кусаются, но все равно было не по себе. Мы пошли в класс.

Первый урок у нас был зоология. Учительницы еще не было, но все книги, плакаты и схемы о животных, птицах и другом живом мире были разложены и развешаны дежурными. Классный журнал лежал на столе. Звонка еще не было. Репкин подошел к столу учителя, поднял классный журнал, вытащил из-за пазухи желтопуза, свернул колесом, положил его на учительский стол и аккуратно накрыл классным журналом. Прозвенел звонок. Все ждали учительницу. Она зашла, поздоровалась и прежде чем сесть хотела отодвинуть от конца своего стола журнал, но приподняв его, побледнела, а потом упала на пол, потеряв сознание. Девчонки класса завизжали. Вовка Стариков выбежал из класса, помчался в приемную директора. Из приемной прибежала сестра Репкина. Увидев в бессознательном состоянии учительницу зоологии, которая была в положении. Быстро помчалась в приемную и вызвала скорую помощь. Скорая приехала быстро и тут же увезла учительницу зоологии в больницу, где у нее начались преждевременные роды. Директор не стал разговаривать, как он сказал, с хулиганом, а заставил свою секретаршу, хотя она и просила его этого не делать, напечатать приказ об исключении Репкина из школы.
-В противном случае, я вас уволю, -сказал директор секретарше.
 Секретарше пришлось подчиниться. После уроков мы уже читали, на доске объявлений в коридоре школы, приказ директора школы об исключении Репкина Анатолия из школы за злостное хулиганство.

Мы заканчивали сдавать государственные экзамены за седьмой класс. Анатолий Репкин все ходил, упрашивал директора школы допустить его к сдаче экзаменов. После того случая с полозом, которого он подложил молодой учительнице, директор был непреклонен.
Когда мы получили аттестаты об окончании седьмого класса и многие задумывались, как поступить: идти в техникум, или продолжать обучение дальше в школе. Для меня выбора не было. Я сразу определился, иду в восьмой класс.
Сестра Репкина все же уговаривала директора, чтобы он разрешил ее брату получить аттестат. После сдачи экзаменов он сразу уехал в Ростов и поступил  на подготовительное отделение училища летчиков. Проучившись год, Анатолий был отчислен за поведение и призван в армию. Служить ему довелось в Германии, в авиационном полку. Короткий промежуток времени мы переписывались с ним, потом эта переписка прекратилась по причине перемены моего места жительства.

Глава 2.

За хорошее окончание  школы мне купили велосипед. Наконец сбылась моя мечта. Я заполучил хотя и не настоящую машину, но веломашину. Я гонял на нем по станичным переулкам.
Мой друг Вовка Стариков работал на каникулах. Трудился целый месяц на причале. На заработанные деньги он купил себе подержанный велосипед и ему еще хватило на костюм к школе. Мы с Вовкой ездили в балку за сливами, на рыбалку, да где мы только с ним не ездили.
Жаркие дни мы с Вовкой проводили на Донце. Посмотрев фильм про пиратов, тренировались по плаванью на длительность. Я уже мог около часа держаться на воде. Переплывали Донец. В одну сторону метров триста и обратно не отдыхая. Тренировались  по очереди. Если плыл Вовка, то рядом с ним на лодке плыл я, если плыл я, то на лодке плыл Вовка для подстраховки.

 Все лето мне пришлось нырять в реке Донец, чтобы набрать ракушек, сдать в утильсырье. Мне захотелось купить приемник, но, увы. За все ракушки я получил лишь 10 рублей. Но мои родители дали мне еще 10 рублей, и я приобрел себе детекторный приемник «Комсомолец». По совету отца я усовершенствовал свой приемник. Таким образом, приемник даже в землянке брал лучше, так как я сделал качественной антенну. Потом, заменил детектор, который сделал сам. Порой всю ночь просиживал я в наушниках и принимал тексты статей, которые диктовали из Москвы для периферийных газет. Утром тексты новостей вручал папе и он в это же утро проводил политинформации среди сотрудников МТС. Все новости, прозвучавшие из его уст, через день-два появлялись в местных газетах. Многие удивлялись, откуда замполит узнавал об этом раньше всех.

 Восьмой класс  начался как-то необычно. Необычность заключалась в том, что мы опять занимались в здании, где учились младшие классы, только во вторую смену. С нами занимались еще третьеклашки, но они через 3-4 урока уходили домой, а у нас было, по 6 уроков, и мы оставались одни. Учиться было еще интересней. Особенно мне нравилась литература. Ее вела новая молодая учительница. Новые молодые учителя были по математике и физике, по химии и иностранному  языку. Необычно было слышать, что все учителя, особенно молодые, обращались к нам на «Вы». Каждую неделю мы писали сочинения по литературе на разные темы:
-Печорин -лишний человек нашего общества.
-Татьяна Ларина-русская душа.
-Стихотворных грез пленительная сладость, по поэзии А.С. Пушкина.
-Пушкин А.С.-великий русский писатель.
Я писал очень много, но безграмотно. Как говорила учительница литературы:
-Я Вашими сочинениями зачитываюсь. За само содержание сочинения отлично, а грамматика - кол, единица.
В начале марта я по радио записал сводки о состоянии здоровья И.В.Сталина. Утром  папа прочитал эти сводки, попросил меня, очень внимательно, все записывать. Когда 5 марта 1953 года я передал папе сводку о смерти Сталина, он долго читал, молчал, а потом спросил:
-Ты не ошибся? Не перепутал?
-Нет, папа. Все точно,-ответил я.
Когда мама и бабушка узнали о смерти Сталина, стали плакать, причитая:
-Как же мы теперь будем жить?
-Тихо!-повысил голос папа,-перестаньте реветь, распустили нюни.

Глава 3.

После несостоявшейся Целинной эпопеи, наша жизнь в Гофицком шла своим чередом. От тети Дуси мы перебрались в маленькую, уютную саманную мазанку, стоявшую, почти в конце села, около колхозного сада. Мне было далеко ходить в школу. В классе нас было 23 человека, но через месяц двое уехали и нас осталось 21 человек. После осенних каникул еще не вернулись в класс четыре девчонки. Они на ноябрьские праздники вышли замуж. В нашем классе осталось одиннадцать парней и шесть девчонок.
В девятом классе я близко ни с кем не дружил. Все мои силы уходили на учебу. Учителя отмечали мое усердие в учебе и прочили меня, хотя не на золотую, но на серебряную медаль. Но это еще было делом будущего.
Зима была снежной, но теплая. Морозы хотя и были, но не суровые. Весной в селе была такая слякотища и грязь, что невозможно было пройти. Мне купили резиновые сапоги и теперь, как говорится, мне стало море по колена. Море не море, а грязи точно было по колена, но бурная весна была настолько быстротечная, что я не заметил, как пришло лето. Я успешно закончил девятый класс. За отличное окончание девятого класса мне вручили благодарственное письмо и ценный подарок, томик рассказов Максима Горького.
Мы из мазанки перебрались в огромный дом. Это была бывшая бойня, но переоборудованная под жилой дом. Он стоял на выгоне, напротив хаты тети Дуси. Теперь было близко и до центра, и до школу почти рядом.
В конце учебного года в наш класс пришел Владимир Зинов. Он приехал из Махачкалы. С ним я как-то сразу сошелся. Он учился играть на гитаре, а я уже прилично бренчал. Даже кое-что удалось сочинить. Слова и музыку, короткие песни. Все лето мы с ним тренировались. Дуэтом пели «Сулико», «Санта лючия».

В сентябре 1954 года я пошел в 10 класс. На октябрьские праздники в Доме Культуры проходил концерт. Наши номера «Санта лючия», «Сулико» были включены в праздничную программу. Мы старались и исполнили песни блестяще, зал гудел. На бис мы еще исполнили чешскую песню «Танцуй, танцуй». Успех был обеспечен. Нас узнало все село. Авторитет вырос не только в школе, но и в округе.
Позже, Гофицкий район хотя и ликвидировали, в связи с территориальным укрупнением, но дух творчества, витавший в районе, остался. Меня, как комсорга класса, вызвали в комитет. Поручили подготовить хороший репертуар, но предупредили, чтобы «Санта лючии» и подобного в репертуаре не было, должны быть хорошие советские песни. Когда я сказал Вовке об этом, то он отказался от выступления. Это был удар. Я вспомнил, что ко мне еще зимой обращались Славка Малеев и Васька Фролов. Оба из нашего класса, они тоже хотели выступать с сольными номерами. Я поговорил с ребятами. Фролов сказал, что он может спеть «Три танкиста». Малеев сказал, что подумает. Когда подошел момент репетиций, то  он предложил:
-Давайте ничего не будем выдумывать, «Три танкиста» споем втроем.
Мы согласились. Попробовали, получилось, не очень. Стали добиваться четкости  исполнения. Песня «Три танкиста» вскоре исполнялась нами уже хорошо и мы решили разучить еще одну песню: шахтерский гимн «Спят курганы темные». Первый раз мы спели её на школьном вечере. Потом нас пригласили выступить с этим репертуаром и на избирательных участках, во время выборов. На избирательных с нами выступала ещё и Нина Затонская, с параллельного класса. Она исполняла русские народные песни.
Наша, так сказать, артистическая деятельность придала нам популярности, но прибавила  неудовлетворительных оценок. Пришлось выступления прекратить и серьезно заняться учебой. Я днями просиживал за уроками, что вызвало удивление, но в то же время, и удовлетворение со стороны моих родителей и родственников.

Глава 4.

Наконец я получил ответ от Вовки Старикова, на свое письмо, отправленное еще в прошлом году. Он сообщал много школьных новостей, писал о своих отношениях с Аней. В классе я сблизился с Виктором Гридневым. Он был старше меня на два года. Вовка Зинов летом 1954 года вернулся со всей своей семьей в Махачкалу.

В сентябре начались занятия в школе. На школьной линейке все подчеркивали, что мы выпускники и что после войны мы являемся первыми выпускниками. В классе мы сели за парты около окна. Со мной сел Сашка Нехорошев, сзади меня сел Васька Фролов, впереди Виктор Гриднев с Колей Григоровым. Гриднев, Григоров, Нехорошев и я составили неразлучную четверку.
Ко дню Конституции, 5 декабря 1954 года школа готовила вечер, который впервые проводился в Доме Культуры. После торжественной части, концерта, были танцы. Тогда, я впервые познакомился с Надеждой Дьяковой. Хотя, я видел ее и раньше, она училась на класс младше. Мы часто приходили в школьный интернат, где они жили, но близко знаком не был. Я ее проводил до интерната, а когда прощались, то договорились еще встретиться. Наши встречи стали постоянными. Вместе нам было очень хорошо, а когда расставались, то чувствовалось, что нам не хватает друг друга.

Весной 1955 года мы получили паспорта, а через несколько дней у нас начались выпускные экзамены на аттестат зрелости. Первый экзамен было сочинение, а я проспал. Прибежал в класс. Многие уже написали половину. Комиссия усадила меня на первую парту. Я выбрал тему о молодогвардейцах. Все стали сдавать свои работы, а я еще  в спешке дописывал свое творение. Сдав работу, мучительно долго ждал результат. Результат был плачевный. Мне поставили тройку, а я шел на медаль.
Я сделал две ошибки. В черновике написал А.А.Фадеев, а на чистовик переписал А.Л.Фадеев. Это  посчитали за ошибку. И еще, после вводного слова я не поставил запятую. Мою работу отправили в Ставрополь, в институт усовершенствования учителей. Там, посмотрели мою работу и поставили четверку. Так я закончил  десять классов без троек, но и без медали.

С Виктором Гридневым мы решили поступать в Томский политехнический институт, на радиотехнический факультет. Посчитали, что Томск далеко от центра, поэтому меньше будет конкурс. Мы просчитались. Вся Сибирь и такие же «умники», как и мы, съехались в Томск. Короче, мы с Виктором завалили вступительные экзамены. На обратную дорогу денег не осталось. Пошли разгружать вагоны с углем, потом, временно, устроились на известковый завод на загрузку известковых печей. Заработали деньги на обратную дорогу и в сентябре возвратились домой.
Виктора сразу призвали в армию, а я включился в работу. Мы завершали строительство своей хаты. Я штукатурил, крыл крышу, красил, мазал, короче, делал все строительные и плотницкие работы.