Контора пишет

Кабинет был маленький, пыльный, с давно немытыми окнами. На них в горшках цвела обильными махровыми цветами Burocratia Vulgaris. Стены были окрашены голубенькой краской вроде серенькой. На полу был линолеум с дырами, меблировку составляли стеллажи, набитые картонными папками, облезлый стол с двумя тумбами и несколько разномастных стульев, тоже весьма потрёпанных.
За столом сидел плюгавый человечек в сером костюме, сатиновых нарукавниках, в неуклюжих советских стариковских очках, и что-то писал деревянной ручкой с железным пером, периодически макая её в пузырёк с надписью "Чернила "Радуга".
"Любит же Валентин Сергеевич убожеством прикидываться!" - с неприязнью подумал Данилов, - "И обстановка нарочно убогая, чтобы меня смутить!" И он смущался. Он всегда неловко чувствовал себя в разного рода офисах. Даже если они были современные, стерильно вылизанные и с дежурно приветливыми сотрудниками в аккуратных деловых костюмах.
- Присаживайтесь, - сказал Валентин Сергеевич.
Данилов уселся на стул, обитый дырявым дерматином.
- Вы подготовили отчёт, что вы делали в Дрездене в 1717 году?
- Нет, ещё не успел. Но я сделаю... - Данилов почувствовал себя провинившимся школьником, и ему стало противно.
- Отчёт надо предоставить в трёх экземплярах. И подробно написать, на что вы потратили казённые средства. Что там за валюта? Талеры, дукаты? Не суть важно. Всё должно быть переведено в евро, российские рубли, доллары США и марки ГДР, на всякий случай. Вы поняли?
- Понял.
- А теперь объясните мне, - Валентин Сергеевич попытался говорить доверительным тоном, - объясните мне, как старому знакомому и коллеге, с чего это вас вдруг понесло в Дрезден?
- Я хотел послушать Баха. Для вдохновения, - честно признался Данилов, - а сам подумал: - Ишь ты, знакомый и коллега. С такими знакомыми и коллегами и врагов не надо.
- Что за ерунда! - воскликнул Валентин Сергеевич и гнусно захихикал, - послушать Баха!
И вы никому не навредили?
- Нет.
- Вы могли хотя бы струну в клавесине порвать?
- Ну, некоторое смятение же было! Маршан ведь сбежал!
- Это была его собственная инициатива. Никакой вашей заслуги в том нет.
- Ну, ещё в клавесине были сломаны два пера. Но Бах довольно быстро всё починил.
- Всё починил! А потом вы сидели, как дурак, и слушали концерт.
- Почему же как дурак?
- Потому что вы так никому не навредили! Знаете, самое ужасное, что вы рассуждаете не как демон, и даже не как обычный человек!
- А как кто?
- Как музыкант!
Поймите, мы вас держим на договоре исключительно из уважения к вашим прошлым заслугам. Очень давнишним, заметьте. Но в последнее время вы что-то совсем обленились. Когда-то вы были очень хороши по женской части...
- С кем не случалось в молодости...
- Напишите заявку, может быть, вам выдадут вечную молодость под залог. Но я не обещаю. В следующем году у нас будет собрание, и там уж как решат.
- Если я не помру до этого, - ответил Данилов и подумал: - а Наташе ведь не выдадут вечную молодость, даже под залог.
- Но вы и сейчас можете работать в полную силу, - продолжал Валентин Сергеевич, -
разве вы не знаете, что некоторые старики проделывают с девчонками, особенно несовершеннолетними?
Тут Данилов пришёл в ярость, схватил пузырёк с чернилами и зашвырнул в Валентина Сергеевича. Тот ловко увернулся, а на стене между окон растеклась большая клякса.
- Кем вы себя возомнили? Вы не Мартин Лютер! - завопил Валентин Сергеевич.
- Я-то не Мартин Лютер, а вот вы вполне себе чёрт!
Валентин Сергеич не мог такого стерпеть, и закричал, срываясь на фальцет:
- Я демон! Как вы смеете равнять меня с нижним сословием? Со всякой рогатой нечистью? Вы б меня ещё сатиром назвали! Я демон, и, в отличие от вас, не полукровка. Запомните это, иначе вам плохо придётся!
Валентин Сергеевич едва не разрыдался от того, что его обозвали чёртом. Лицо его покраснело, и надо лбом сделались заметны следы от давно, но не очень удачно удалённых рогов.