Случайная встреча

Мы познакомились с Мариной случайно, обе стояли  у прилавка с обувью в ганноверском супермаркете. Она держала в руках детские ботиночки, и никак не могла решиться – покупать их или нет. Я задержала на ней взгляд, поняла – русская, одета «по-нашему».
Сработала старая советская привычка помогать всем и вся: я предложила ей свою скидочную карту, решив, что сэкономленная сумма повлияет на ее решение в сторону покупки. Молодая женщина приветливо улыбнулась, поблагодарила, прикинув в уме приличный «выигрыш».  Едва познакомившись, мы обменялись телефонами и, договорившись созвониться, расстались.
***
С тех пор мы с ней встретились пару раз, поболтали непринужденно о том и о сём и благополучно забыли друг о друге. Прошло примерно полгода со времени нашей последней встречи, и в моей квартире раздался телефонный звонок. Звонила Марина.
Муж Марины устраивал вечеринку, и я каким-то образом оказалась в списке приглашённых. Идти, честно говоря, не хотелось. Марина не вызывала у меня особого интереса, да и общение между нами как-то сразу не заладилось. Но поразмыслив немного, вернее, сходу не придумав благопристойной причины для отказа, я спонтанно согласилась.

Когда первый раз идёшь в гости, это всегда маленькое приключение. Я, например, представляю, как может выглядеть квартира или дом у того или иного знакомого, сойдутся ли картинки в моем воображении и в реальности?
Наверное, почти каждая из нас, женщин, в душе считает себя психологом, И я, разумеется, не исключение.
 
Сойдётся ли твоё представление о его жилище, как ты его себе нарисовал, с характером человека? Можно ли по внешнему виду, по стилю одежды, определить как устроен быт? В большинстве случаев, думаю, можно.
***
Пока ехала, всю дорогу размышляла: Марина, хоть и  приятная девушка, но какая-то совсем неинтригующая. Внешние данные у неё довольно неплохие, но женские «достоинства» она почему-то скрывала под мешковатым платьем. Большие красивые глаза не излучали никакой  жизненной энергетики. Фигура стройная, даже можно сказать, изящная. При этом все её существо говорило о беззащитности, беспомощности, даже некой вялости. На таких порой смотришь и думаешь: для чего Бог красоту переводит? Раздаёт её кому попало, а они и не знают, как ей пользоваться.
***
Её квартиру я представила себе примерно так: ни рыба ни мясо, подстать хозяйке. Обстановка из обычной стандартной мебели – скучной, без особых изысков. Моя фантазия нарисовала кучу искусственных цветов на столе в какой-нибудь хрустальной вазочке. И, самое главное, с порога я должна была ощутить запах мантов или пельменей.
Когда я подошла к дому, мои мысли вились вокруг десерта, и я готова была биться об заклад, что хозяйка испечёт традиционный «Наполеон».
***
Каково же было моё изумление, когда, переступив порог квартиры, я увидела нечто, в разрез идущее с моим представлением о её жилище.
Огромная квартира, квадратов под сто пятьдесят, поражала, прежде всего, изобилием крупноформатных картин. «Как в музее», - мелькнуло у меня в голове. Присмотревшись, я обнаружила, что все картины написаны одним и тем же художником. На самой большой картине был изображен музыкант с огромными руками. Он сидел, согнувшись в немыслимой позе перед роялем и играл... джаз. «Почему джаз? - подумала я. - Потому что это первое, что мне пришло в голову». Музыку было почти слышно. Музыкант был облачен в чёрный фрак, и своим видом производил скорее гнетущее впечатление, чем восхищение. Его длинные, несгибаемые пальцы, казалось, не играют, а протыкают инструмент. Напряженный буравящий взгляд устремлен на клавиши... Стряхнув с себя лёгкое наваждение, я переключила внимание на другое полотно. Оно сильно отличалось от предыдущего, но видно было сразу, что некоторые элементы повторяются. Весь холст занимал стол, на котором лежали огромные руки и сжимали бокал красного вина. Лица не было видно, только руки невероятных размеров. Я даже не сразу поняла, что именно изображено на картине.
Лет пять назад, вспомнила я, мой приёмный сын подарил мне альбом с иллюстрациями Клода Моне.
На всех иллюстрациях были изображены лилии, одна из любимых тем Моне. На титульной обложке красовалась цитата именитого художника: «Многие считают, что созерцая мои картины, они их понимают. А что здесь понимать? Их надо просто любить».

С тех пор я себе взяла за правило, знакомясь с картиной, сначала воспринимать её сердцем, а уж потом подключать разум.
***
Марина окликнула меня, зайдя в комнату:
- Что, впечатляет ?
- Да-а-а-а, - кивнула я. - Это ты, наверно, из России с собой привезла?
- Нет, эти картины не мои, - ответила Марина. - Мой муж их купил в Финляндии у одного эмигранта. Он довольно известный художник, сейчас эти картины стоят целое  состояние.
Дальше мой взгляд скользнул по мебели. Она была преимущественно чёрная, кожаная. В центре комнаты стоял огромный антикварный стол с шестью стульями. Вся обстановка напоминала, скорее, огромный рабочий кабинет, чем жилую комнату.

Я села на диван, расположилась поудобнее, и, повернувшись к Марине, спросила:
- Когда придут остальные гости? И где твой муж?
Марина помолчала пару секунд, странно улыбнулась и ответила:
- Вчера позвонили наши друзья и сказали, что случилось что-то срочное, и они не смогут прийти...
Я с недоумением посмотрела на нее:
- Это всё?
- Да, всё, - невнятно пролепетала Марина.
Спросить, почему она меня не предупредила, что вечеринка отменяется, я так и не решилась. На лице Марины было многое написано: она чувствовала себя неловко и мне стало жаль её.
- Муж скоро придёт, у него образовались какие-то срочные дела, но он сказал, что к ужину вернется.
Марина накрывала на стол, а я так и продолжала сидеть в недоумении на диване.
Положение как нельзя более дурацкое. Хотелось просто встать и уйти. Но под каким предлогом? Пока я размышляла, к моей великой радости кто-то позвонил.
- А, вот и Хорст пришёл, - бросилась в прихожую Марина.
Я осталась сидеть на диване, с любопытством поглядывая на дверь.
Хорст сразу, не раздеваясь, прошёл в комнату. Улыбнувшись только краешком рта и мельком на меня взглянув, протянул руку.
- Хорст, - представился он.
- Мария, - пролепетала я.
Его рука энергично сжала мою руку, и я почувствовала, как мурашки пробежали по спине. Хорст всем свои видом напоминал мне итальянского мафиози, ему не хватало только чёрного костюма в белую полоску.
Волосы у Хорста были длинные, почти до плеч, с обильной сединой.
Взгляд его был колючий, словно бурящий тебя насквозь. Сколько ему может быть лет? - подумала я. На первый взгляд – около семидесяти, но мне это показалось невероятным. Марине на вид было чуть больше тридцати.
Хозяйка дома пригласила нас к столу, и мы принялись за ужин. На столе не было ничего из русских разносолов. Марина предложила на выбор два салата и немного разной нарезки. Первый салат был преимущественно из макаронов с кукурузой, красным перцем под майонезом. Второй – из молодого картофеля с луком.
«Чисто немецкий вариант», - подумала я. Надо же мне было так ошибиться. Из всех моих предположений не сбылось ни одно. Ужинали практически молча. Разговор никак не клеился и после пары дежурных фраз иссяк совсем.

Хорст молча ухаживал за нами, то и дело подливая в бокалы белое вино. Обычно найти тему для разговора для меня не составляет никаких проблем, но в той ситуации язык словно прирос к нёбу, и все мои мысли вертелись вокруг одной темы: как бы поскорей уйти.
Наконец-то Хорст встал, и, сославшись на дела, откланялся и вышел из-за стола.
***
Мы остались вдвоём, я облегченно вздохнула, и мы смогли спокойно поговорить.
Я не сдержалась, спросила Марину, сколько лет её мужу. Молодая женщина, опустив глаза, сказала, что ему уже за семьдесят.
 
... И тут её словно прорвало. Полушепотом Марина рассказала мне историю их знакомства; как она решилась выйти за Хорста
замуж и уехать из России. Разница в возрасте была огромной. Я решила не задавать вопросы, дать ей возможность просто выговоритъся.
В этой истории не было для меня ничего удивительного. Обычная встреча в ресторане, мужчина-иностранец, приехавший в Россию в длительную командировку.
Они стали встречаться, он очаровал Марину, как она выразилась, своим интеллектом.
Марина окончила к этому времени педагогический институт по специальности преподаватель немецкого языка. После двух месяцев встреч, ей нужно было решаться, выйти за Хорста замуж или распрощаться с ним навсегда.
Больших проблем с оформлением документов не возникло, и через несколько месяцев Марина получила вызов в Германию. Хорст помогал ей во всём, был заботлив и внимателен, быт был совершенно обустроен, и Марина потихоньку стала привыкать к новой жизни.
- Самое страшное произошло со мной, продолжала Марина когда я узнала, что жду ребёнка. Всё до этого казалось мне какой-то сказкой, чем угодно, но не реальностью! Я с удивлением подняла брови, хотела сострить, например, «ну, милочка, извини, ты же замужем, от этого иногда и дети бывают». Но вовремя прикусила язык.
- Я родила Хорсту девочку, ей сейчас уже десять лет.
Тут только до меня дошло, что ребёнка в квартире не было.
Её высказывание, что родила дочь для мужа, меня покоробило.
- А где она сейчас? - спросила я.
- У бабушки, в России, мы ее каждый год на месяц отправляем, чтобы русский язык учила.
Я подсчитала мысленно, они уже лет двенадцать вместе...
Марина явно хотела что-то добавить к своему откровению, но не решилась. Пауза снова затянулась, и я поняла, что разговор на эту тему закончен.
Посмотрев на часы, я засобиралась домой.
- Звони иногда, - на прощание бросила Марина.
Хорст вышел из другой комнаты, подал мне плащ и сухо попрощался.
Я шла домой в полном недоумении. Что хотела Марина мне еще сказать?
Может, попросить о помощи? Мысли, как тараканы, бегали по кругу в моей голове.
Бессмысленность или недосказанность от нашей встречи оставила неприятный осадок в душе.
***
Прошло около двух лет, но никто из нас так и не позвонил. Со временем я напрочь о ней забыла. Жизнь шла своим чередом.
Как-то перед рождественскими праздниками я пошла по магазинам приглядеть подарки для друзей и родных. В Германии в эту пору ходить по магазинам – одно удовольствие: немцы, обычно сдержанные и корректные, оживляются. Все магазины украшены разноцветной иллюминацией, ёлочными игрушками и различной новогодней мишурой. Всё горит, переливается и особенно красиво смотрится в вечернее время.
Я подошла к витрине ювелирного магазина и засмотрелась на изделия. Чего тут только не было! Кольца, серьги, цепочки со всевозможными подвесками. Игра камней просто завораживала.
 
Кто-то одёрнул меня за рукав. Я нехотя оторвала взгляд от витрины. Повернувшись, увидела молодую женщину. Лицо было мне знакомо.
Я не сразу узнала Марину.
- Привет, сколько лет, сколько зим! - весело приветствовала меня она.
Я не сразу сообразила, рада я её видеть или нет.
- Давай  посидим где-нибудь, кофе попьём? - предложила Марина.
- Ээээ, пойдём, - растерявшись, ответила я.
Мы перешли на соседнюю улицу и остановились в уютном итальянском кафе. Марина заказала себе кофе, а я, как всегда, свой любимый мартини.
Марина была очень оживлена, рассказывала про дочку, про свои планы... Я её такой раскованной никогда ещё не видела, и мы проболтали в течение часа.
Мне надо было уже уходить, и в конце разговора я, скорее для приличия, спросила:
- Как Хорст?
Марина резко изменилась в лице, уставилась в пустую чашку из-под кофе, потом отвела глаза и произнесла:
- Что Хорст? У него всё хорошо. Живёт и радуется жизни... А я вот... постоянно нахожусь в таком состоянии, как будто сплю. Мне кажется, что я не живу, а репетирую свою будущую жизнь... Проснусь, и мне снова двадцать, а рядом молодой, красивый и любимый муж... У нас куча детей... Он всегда рядом, и мы летом с ним ходим в горы, зимой – катаемся на лыжах... - мечтательно произнесла Марина. - Я всё думала, вот-вот, еще немного и я уйду от мужа. Слишком быстро любовь у меня закончилась. Да и была ли? Вообще-то Хорст хороший человек, и дочь его очень любит. Я не смогла уйти от него. Раньше надо было, когда сама с собой договаривалась. А сейчас? На кого я его оставлю? Я всё думала – это временно, и – как там говорится? – нет ничего более постоянного, чем временное...
***
Расплатившись, мы спустились в метро. Праздничное настроение у меня улетучилось.
Не знаю, позвоню ли ей ещё когда-нибудь...