Маразм

- Пацаны, чё делать-то будем? – при этих словах все вопросительно уставились на Белого. Тот стал трогать ладонью свою бритую голову, как он делал всегда, когда думал, что бывало довольно редко. Что-то его напрягало, но он никак не мог понять, что.

- Ну чего? Закон, блин... – наконец, ответил он коротко, взгромоздился на спинку скамейки, опустив подошвы новеньких найковских кроссовок на сидение, и стал грызть семечки, потом повернулся к худенькому парнишке, который держал бутылку водки, - чего стоишь? Наливай, давай!

После того как выпили по первой, Серый ловко вытащил сигаретку и рассказал, как кто-то сегодня в шараге подрался с трудовиком. Все загоготали, Белый снисходительно улыбнулся. Помолчали, разговор не клеился. Когда Серый докурил, он хотел, как всегда, бросить окурок в сторону детской площадки, но вдруг осекся, покосился на плакат, и кинул в ближайшие кусты.

В это время к площадке подошел маленький мальчик, лет десяти, с щенком таксы на поводке. Он взглянул на плакат, потом - на гопничков, и с опаской бочком обошел всю компанию стороной. Белому опять стало отчего-то неприятно. Он повернулся к очкарику, которого все считали умным из-за того, что у него дома была книга Достоевского, и спросил:
- Ну? А интеллигенция чего скажет?

Очкарик в это время как раз закончил разливать водку по пластиковым стаканчикам, важно поправил очки и профессорским голосом ответил:
- Я считаю, что эта табличка портит всю эстетику дворовой постройки, а все кто ее проектировал, равно как и чиновник, утвердивший ее установку, не обладают ни интеллектом, ни элементарным художественным вкусом.

Белый признал, что очкарик, пожалуй, попал в точку, потом молча выпил водку, и поймал себя на мысли, что с удовольствием влепил бы сейчас этому чиновнику по морде. Затем он с грустью посмотрел на серые тучи, бегущие за крыши домов, медленно выдохнул сигаретный дым и протяжно произнес:
- Да-а-а, маразм.