Муж и жена - одна сатана

За окном зима спорила с весной, огрызалась дождем с мелким противным градом. Мы с Наташкой только что получили в подарок новую игру: большую картонную куклу и целый ворох ее нарисованной одежды. Мы аккуратно вырезали эту одежду из журнала маникюрными ножницами и обсуждали животрепещущий вопрос: что подарить нашим мамам и бабушкам на Восьмое марта?
- Можно обвести эту куклу карандашом, нарисовать ей одежду и сделать хорошую открытку, - предложила я.
- Тогда надо рядом с ней нарисовать еще и детей, а то что же это за мама, - внесла предложение Наташка.
- Тогда же и мужа надо рисовать. Какие же у нее дети без отца?
- Но ведь Восьмое марта – женский день, - возразила Наташка, - А муж разве женщина?
Наш спор прервал звонок в дверь: пришла Женька, наша одноклассница.
- Я пока тут у вас посижу, хорошо? – напросилась она.
- Конечно, - согласилась я. Женька – отличная девчонка, - А ты что, двойку получила? Домой боишься идти?
- Нет, - покачала головой Женька, - Просто мама с папой сегодня в ссоре. Ну и… не хочу болтаться у них под ногами.

Мы понимающе кивали. Ссоры родителей случались нечасто, но обычно и в самом деле в это время лучше было не попадаться взрослым на глаза.
Не так давно Наташкиному отцу исполнилось тридцать пять лет. Дата почти совпала с двенадцатилетним юбилеем свадьбы. По такому случаю родители Наташки пригласили не только узкий круг родных и близких друзей. В число приглашенных вошли некие «нужные люди», а также мастер с женой и профорг бригады.
Ясное дело, жена и теща юбиляра никак не могли ударить в грязь лицом. Несколько недель все были озабочены поиском дефицита во всех окрестных магазинах, где мы все рыскали, как разведчики в тылу врага. Поскольку наших усилий, конечно же, оказалось недостаточно, взрослые подняли все связи.
- Алло, Валя! – звонил телефон, - Есть возможность взять три десятка яиц и настоящий копченый окорок! Давай адрес. Что нужно? В благодарность просят несколько мотков пряжи, если можно. У тебя есть? А какой цвет? Аквамарин? Конечно, подходит. Я знала, что ты меня не подведешь!
Бабушка Клава со вздохом доставала пряжу из кладовки.
- Алло! Привет, дорогая! Можно по случаю достать коньяк. Настоящий, французский, даже не сомневайся. Три бутылки. Ну что делать, мужикам достанется по рюмке. Если нужно больше, могу взять армянский. Да какая там мужикам, на фиг, разница! Тихонько выйдешь на кухню и нальешь в ту же бутылку. Что эти аристократы заметят, они уже к тому времени окосеют!

Отец Наташки пытался урезонить жену и тещу, но женщины очень хотели, чтобы праздничный стол запомнился надолго. И, надо сказать, им это удалось.
В назначенный день стол благоухал свежей белоснежной скатертью, сверкал фарфором, хрусталем и столовым серебром. На праздничной посуде ждали своего часа поросенок с пучком петрушки в пасти, фаршированный яблоками гусь, жареная курица с и рисом и грецкими орехами и многое, многое другое.
Гости с энтузиазмом подняли рюмку и произнесли первый тост – многие лета юбиляра. За ним почти сразу последовал второй – за хозяек дома. Затем и третий – за дружную семью, за любовь, за будущее детей…
Под хорошую выпивку отлично пошла закуска, и гости не успевали нахваливать кулинарное искусство хозяйки.
Дядя Слава, отец Наташки, употреблял спиртное мало и редко. Пил он только домашний самогон, очень редко – немного водки, и сам жаловался, что горячительные напитки почему-то всегда действуют на него как снотворное. После третьей ему очень хочется на боковую.
- А после второй – петь песни, - не удерживалась от ехидной реплики теща. Возразить было нечего.
А еще дядя Слава был очень неприхотливым в еде человеком. Единственной его кулинарной слабостью был борщ. Выросший на Украине, отец Наташки каждое воскресенье лично варил себе большую кастрюлю этого наваристого свекольного супа по ему одному известному старинному семейному рецепту. И он съедал тарелку борща со сменой и черным хлебом ежедневно, как только приходил с работы. Отец Наташки говорил, что без борща он не чувствует себя сытым.
И вот сейчас, когда уже немало было съедено и выпито, дядя Слава и произнес свою знаменитую, вошедшую в семейную хронику фразу:
- Что-то жрать, я смотрю, нечего, - обвел он стол взглядом, - Пойду борщ разгорею.
Теща ударилась в слезы. Лицо жены за минуту сменило все оттенки от багрового до белого. Дядя Слава, не слишком понимая, что такого обидного он сказал, замер на полусогнутых ногах и вцепился в спинку стула.
Скандал общими усилиями быстро замяли, но женская часть семьи никак не могла успокоиться.
- Мужлан! – теща демонстративно вытирала глаза носовым платочком.
- Хохол! – упрекала его жена, - Ничего тебе не нужно, кроме твоего борща дурацкого! Перед людьми опозорил.
Дядя Слава отмалчивался. Он по опыту знал, что в такие дни женщинам лучше не перечить. Он тихо уходил в комнату и отгораживался от мира газетой.

***   ***   ***

Звонок в дверь прервал наш разговор. Бабушка Клава открыла, и мы слышали из комнаты, как она что-то сердито говорит Люське, нашей дворничихе и уборщице.
Люська – ровесница наших родителей, но никто из взрослых никогда не звал ее не только по имени и отчеству, но и просто Людмилой. Люська и Люська, даже дети не звали ее тетей Люсей. В доме ее не любили, и не только по той причине, что она убирала подъезд редко и грязно. Люська всегда ходила как-то боком и говорила тоненьким сладким голоском комплименты всем, кто соглашался ее слушать. Но мало кто без крайней необходимости вступал с ней в беседу. Люська была сплетница, и все знали, что она любит врать.
У Люськи и ее мужа дяди Гены росло трое детей, двое – совсем малыши, похожие друг на друга, словно близнецы. Мы никогда не могли запомнить их имен. Старшая дочь Ксения училась в параллельном классе. Мы часто видели ее во дворе, но никогда с ней не играли. Ксюша была подлая. Она любила ущипнуть изподтишка, подставить подножку, и, к тому же, о ней ходили слухи, что она ворует.
Наташка рассказала мне по секрету, что родители запретили ей общаться и вступать в разговоры с Люськой после одной некрасивой истории. В тот день Наташка забыла дома ключи, и надо же произойти такому досадному совпадению – именно в этот день бабушка Клава уехала навестить свою подругу.
В подъезде Наташка встретила добрую и заботливую Люську.
- Что голову повесила, красавица? – сладко пропела Люська, - Домой попасть не можешь? Не беда, пойдем ко мне, гостьей будешь!
Семья Люськи занимала одну комнату в коммуналке. К счастью, дома никого не было, и Люська напоила замерзшую Наташку горячим чаем, а затем похвасталась деньгами, которые вчера дал на хозяйство Генка – двумя пятерками и двумя десятками. Наташка посмотрела из вежливости, и хозяйка тут же убрала коробку на место.
Бабушка Клава вернулась домой часа через два, Наташа услышала, как она гремит ключами на лестнице, поблагодарила за приют и бросилась домой. Люська проводила ее ласково, а поздним вечером, когда все уже готовились ко сну, уборщица заявилась к ним домой и с порога обвинила девочку в краже пятерки. Якобы она заметила, куда Люська убрала коробку, и… присвоила деньги себе.
К счастью, мама и папа поверили Наташке. Пятерку Люське все же дали – чтобы не трепала языком, но дочке строго запретили даже здороваться с уборщицей, и уж, тем более – оставаться с ней наедине.

Поэтому я сильно удивилась, когда увидела, как Люська передала бабушке Клаве свое пальто и сапоги. Бабушка молча повесила их на вешалку.
- Опять, что ли? – коротко бросила она.
Люська виновато шмыгнула носом.
- Ну смотри, - вздохнула бабушка.
Мы уже полностью собрали кукольный гардероб, когда услышали за стеной страшные крики. Мужской пьяный крик сменялся глухими ударами, детским плачем и истошным женским визгом. Что-то с грохотом рухнуло на пол, хлопнула дверь, и звонок в квартиру захлебнулся дурацким птичьим щебетом.
Бабушка Клава резко подскочила и открыла дверь. Люська, растрепанная, в слезах, с разбитым носом, ввалилась в квартиру. Под глазом у нее наливался фигнал, из носа текла кровь.
Бабушка молча схватила ее за руку и потянула к себе. Люська подалась, но споткнулась и автоматически схватилась за косяк. И бабушка не успела закрыть дверь – пьяный Генка, выскочив в коридор, схватил жену за волосы.
- Куда? – взревел он, - Куда прешь, падла?
- А ну отпусти! – приказала ему бабушка Клава, - Живо! Я сейчас милицию вызову!
Генка остановился на секунду. Видимо, он смутно понял, что здесь присутствует кто-то третий, кто-то крупный, и этот «кто-то» что-то против него имеет.
- Уйди! – прохрипел он, поняв, что это всего лишь старуха, - Прочь с дороги! Зашибу!
Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в этот момент не вернулся с работы дядя Слава. Отец Наташки молча и сильно заехал кулаком в ухо Генке, который от неожиданности и боли выпустил жену. Отец Наташки без церемоний схватил его за шиворот, повернул к себе, как мешок картошки, коротко спросил:
- Снова за свое?
Генка пытался ударить в ответ, но дядя Слава заломил ему руку за спину, заставил нагнуться, подтащил к краю лестничной площадки и спустил с лестницы.
- Чтобы сегодня и духу твоего тут не было! – рявкнул он вслед.
Генка счел за благо внять совету. Ночь он провел в подъезде.
На кухне бабушка Клава приводила Люську в порядок. Люська, уже умытая и повеселевшая, угощалась обедом.
- Сколько можно так жить? – наставляла ее бабушка Клава, - Не жалеешь себя, так хоть детей пожалей. Какого им смотреть, как отец мать колотит? Сколько раз я тебе говорила: оформляй его в ЛТП принудительно, от водки лечиться, а сама разводись!
Люська склонила голову и исподлобья посмотрела на бабушку Клаву.
- Что молчишь-то? Надулась, как мышь на крупу. Если боишься, то и не думай об этом. У тебя свидетелей вагон!
- Я подумаю, - отозвалась Люська, - А у вас это… лекарства нет? Хоть капельку. Болит глаз, зараза.
Дядя Слава молча налил ей стопку водки. Люська выпила ее залпом и заторопилась домой.
- Муж и жена – одна сатана, - покачала головой бабушка Клава, когда за уборщицей закрылась дверь.

***  ***   ***

Судьбе было угодно, чтобы именно в эти дни, прямо перед женским праздником, крепко поссорились дядя Петя и тетя Марина.
Дядя Петя, как и любой советский хороший хозяин, имел страсть к собирательству гаек, винтиков, шурупов, деталей от реле-машины и прочих железяк. Он не упускал ни одного случая пополнить свою коллекцию, которую раньше хранил в ящике под кухонным столом, а теперь, с рождением Светочки, перенес на полки в гараже. На этом настояла жена, так как Светочка имела нехорошую привычку добираться до любых запасов в доме и тянуть в рот мелкие предметы.
Тетя Марина очень трепетно относилась к чистоте. Все поверхности на кухне она мыла и протирала каждый день. И однажды во время уборки выбросила очень дефицитную гайку, которую муж принес с работы и забыл немедленно унести из дома.
Дядя Петя хватился пропажи на третий день. Обыскал подоконник, исследовал пол с магнитом в руке. Пропажа как сквозь землю провалилась.
- Вот тут лежала… одна нужная штука. Ты не замечала? – дядя Петя приступил с расспросами к жене.
- Где положил – там и ищи. Я ничего не прятала, - равнодушно ответила тетя Марина.
- Не мог же я унести ее в гараж и забыть!
Тетя Марина предпочла промолчать.
- Где она может быть? Вот где?!
- Если ты не унес ее из дома, скорее всего, ее выбросили во время уборки.
Дядя Петя от возмущения вскочил на ноги и больно ударился головой о край стола. Он стоял, держась за наливающуюся шишку, и орал от возмущения:
- Как выбросили! Такую гайку выбросили! Редкую! Совсем обалдели!
- Не ори на меня при детях! – тоже перешла на повышенные тона тетя Марина, - Скажи спасибо, что она не попала в руки дочке! Тебе мало прошлого раза?
Однажды маленькая Светочка нашла мамину бусину и засунула ее в ухо. Пришлось везти ее в трампункт, где врачи вынули ее пинцетом.
- В прошлый раз, между прочим, ты была виновата!
- Я у тебя во всем и всегда виновата!
Дядя Петя ушел из дома, хлопнув дверью так, что она едва не слетела с петель.
Возможно, по причине внутренних разногласий наши папы решили на выходных отдохнуть от семьи, сгонять за город, порыбачить, а заодно проверить участки и протопить дома. Мамы, против обыкновения, не дали им массу поручений и вообще делали вид, что отъезд мужей им глубоко безразличен.
- Найдем, чем заняться. И никто под ногами на кухне болтаться не будет.

Мы с Наташкой снова играли у нее дома, когда за стенкой в очередной раз началась драка. Сначала там раздавались громкая мужская и женская ругань, затем Люська завопила не своим голосом и грохнула в стену что-то стеклянное. В ответ раздался мерный стук, словно кто-то прямо в комнате играл в мяч.
Крики Люськи постепенно перешли в надрывный вой, заскрипели дверцы шкафа…
- Папа, не трогай маму! – вопила Ксюша под плач младших.
Шум замер на секунду, затем мы снова услышали звуки борьбы и крик Люськи:
- Помогите, убивают! Спасите, люди добрые! Режут!
- Вы как хотите, а я вызываю милицию! – решительно заявила тетя Валя, - Вдруг и правда убьет.
- Надо бы, - согласилась бабушка Клава, - Но это – на твою ответственность.
Наряд приехал на удивление быстро. Наверное, милицию вызывали многие, потому что топот, крики и звуки падений гулко раздавались во всем подъезде. На этот раз звонок в дверь звучал коротко, но требовательно:
- Откройте, милиция!
К лифту прижался Генка в наручниках, его караулил худой лейтенант. Участковый, крепкий мужчина средних лет, поддерживал под руку избитую, зареванную Люську.
- Милицию вызывали? Сигнал подтвердился. Говорите – не первый случай? Бьет жену регулярно? Часто дебоширит?
Бабушка Клава давала подробные объяснения. Люська кивала и шмыгала носом.
- Ну что – будем оформлять протокол. Этого – кивок в сторону лифта – пока оформим на пятнадцать суток. Да, гражданочка? – повернулся он к Люське.
- Нет! – неожиданно резко и громко выкрикнула Люська, - Нет, ироды!
Она упала на колени и раскачивалась на грязном подъездном полу, рыдая как по покойнику:
- Ироды! Детей хотите лишить отца! У жены мужа забрать! Что лезете не в свое дело? Я вас не вызывала!
- Вызывали соседи. Вы весь дом переполошили.
- Вот если бы всякие, кому делать нечего, к нам бы не лезли, мы бы с Генкой моим гораздо меньше ссорились!
- Как хотите, - устало ответил милиционер.

***   ***   ***

В десять часов женщины все еще не беспокоились, в одиннадцать – стали поглядывать на часы, в полдень – обзванивать знакомых с вопросом, не видели ли они, случайно, Петра и Славу?
Знакомые сожалели, что ничего не знают о мужьях, интересовались, что произошло, и выражали уверенность, что не случилось ничего страшного.
В час дня моя мама уже сидела на кухне у тети Вали и утешала подруг.
- Если бы с ними что-то случилось, нам уже сообщили бы власти, - повторяла она как заведенная.
- Возможно, их еще не опознали, - всхлипнула тетя Марина.
- Мариночка, что ты такое говоришь! – замахала руками бабушка Клава, - Как их могли не опознать, если у них при себе документы!
- А вдруг они их потеряли!
- Ты мужиков плохо знаешь. Они скорее потеряют голову, чем свои драгоценные водительские права, - успокаивала тетю Марину моя мама.
Иван крепился, но мы с Наташкой понимали, что он очень волнуется за отца. Было заметно, как друг сжимает кулаки и кусает губы.
Общими усилиями пришли к компромиссу: в два часа дня начинаем обзванивать больницы и морги.
 
Без десяти минут два ключ заскрипел в замке, и на пороге появились дядя Слава собственной персоной. Смущенно переминался на пороге, голодные и усталые.
Тетя Валя встала навстречу мужу и заплакала. Тетя Марина вмиг подлетела к мужчинам и, схватил дядю Славу за рукав, потребовала немедленно сообщить, жив ли ее муж и если да, то где он находится?
Он вынужден был признать, что дядя Петя жив, здоров, и ожидает жену в сельсовете. Все подробности она сама увидит на месте.
Дядя Слава, обнимая жену, повторял только одно:
- Валечка, родная, я тебе все-все объясню!
- Объяснишь в дороге! – пришла в себя бабушка Клава.
- Только добираться придется своим ходом, на электричке, - встрял дядя Гриша.
- Почему? Вы разбили машину? Все же попали в аварию? Я так и знала!
- Нет-нет, с машиной все в порядке. Просто она… осталась на речке…

***   ***   ***

Как и полагается двум русским мужикам, которые решили провести досуг без семьи, дядя Слава и дядя Гриша сперва напарились в бане до кругов в глазах, после бани – позволили себе остограммиться, и к вечерней зорьке решили отправиться на рыбалку. Благо, лед пока позволял – январь и февраль выдались лютыми.
Речка Нара располагалась в двух километрах от дома, и мужчины решили проехать их на машине, пока они еще относительно трезвые, да и ночевать, возможно, прямо в автомобиле.
Плотва хорошо клевала на мормышку, с собой у друзей была литровая бутыль самогона и бутылка армянского коньяка, а такое сочетание, как известно, способно свалить с ног самого выносливого человека.
Разговор шел своим чередом: после первой стопки речь зашла, конечно, о бабах, о том, как пилят эти дуры своих мужей, надоедают требованиями, ноют, пьют кровь, и как хорошо было бы жить без них, но, к несчастью, невозможно…
На середине бутылки перемыли кости начальству и коллегам, горячо обсудили, кто из мастеров ворует и филонит больше. Еще через стопочку решили прикинуть, сколько ворует директор завода, профорг и парторг, учитывая служебную иерархию и уже установленный факт – сколько ворует мастер.
Затем друзья вскрыли бутылку коньяка, и разговор принял уже совсем глубокомысленный и возвышенный оборот: рабочие страны советов обсуждали судьбу России, ее место в мировой истории, личность Горбачева и затеянную им перестройку. Обмен компетентными мнениями, основанными на глубоком жизненном опыте и пионерско-комсомольско-армейском воспитании, продолжался до тех пор, пока дискутирующие не осушили последнюю каплю, а языки у них не стали заплетаться…

Как и планировали, друзья заночевали в машине. Разбудил их в пять часов утра холод. Ноги затекли, голова трещала, во рту будто кошки нагадили.
Наши отцы приняли мужественное решение вернуться в дом и доспать пару часов в нормальных условиях, но столкнулись с неожиданной проблемой: ночью потеплело, земля подтаяла, и машина глубоко увязла в подмокшей снежно-глиняной каше. Колеса буксовали, при всех попытках вытащить, вытолкнуть, сдвинуть с места верный железный друг увязал еще больше.
- Да, тут надо тросом тащить, - сдался дядя Петя.
- Хорошо еще, если не понадобится трактор, - поддержал друга дядя Слава.
И дядя Слава на правах хозяина машины отправился пешком в деревню искать утром в субботу трезвого шофера или тракториста. Задача оказалась не их легких, и он долго не возвращался. Ведь до ближайшей деревни – семь километров…
Дядя Петя оставался на хозяйстве. Время тянулось медленно. На берегу – ни души. Сигареты кончались. Смысла караулить наглухо увязшую машину не было никакого. И дядя Петя решил догнать друга и составить ему компанию. Он надеялся успеть, потому что лесными тропами до деревни – всего пять километров.
Через два часа дядя Слава вышел в знакомую деревню. Колхоз давно проснулся. Женщины возвращались с дойки, дети спешили в школу. Дядя Гриша, деревенский тракторист, зимой пользовался относительной свободой и отдыхал после вчерашнего.
Выслушав душераздирающую историю, дядя Гриша, натурально, согласился помочь. Через полчаса они вместе с дядей Славой подъехали на тракторе на речку.
Машина-то была на месте. И ведро с рыбой стояло там, где его поставили. А вот дяди Пети рядом не было.

Дяде Славе потребовалось все его мужество, чтобы поспешить домой на электричке. Он надеялся, что друг просто решил добираться до города своим ходом.
Весенний лес, наверное, все же отличается от летнего. Возможно, дядя Петя все же слишком много выпил вечером. Трудно поверить, что он заблудился в лесу и долго ходил по кругу, пока не услышал отдаленный собачий лай. Дядя Петя чуть не прослезился от счастья, рванул через бурелом – и вышел в центральной усадьбе колхоза, в пятнадцати километров от деревни.
Местные жители отнеслись к появлению нежданного гостя из леса с пониманием: дали похмелиться, покурить, доставили в правление сельсовета и заявили, что отдадут только из рук в руки законной жене. Дядя Петя принялся названивать домой. В Москве никто не брал трубку.
- Веселенькое положение! – не на шутку забеспокоится дядя Петя.
К счастью, в этот момент в правление явился дядя Гриша – вызывать милицию. На речку мужики возвращались вместе.
Они быстро, гораздо быстрее и слаженнее, чем можно было ожидать, справились с машиной, вернулись домой, затопили печь и поставили чайник… И сидели тихо, как мышки, пока за ними из Москвы не явилась делегация.
- Мурзилка! Что ты орешь на Петьку? Кто тебе сказал, что Петька пьяный? Рыбалка прошла удачно.
Когда отгремели последние залпы Сталинградской битвы, дядя Петя и тетя Марина крепко обнялись. Мир установился надолго…

***   ***   ***

Чуть позже район потрясла новость: во время очередной попойки Генка, гоняя жену, швырнул в нее табуреткой и сбил на несчастную люстру. Люську посекло осколками стекла, и она все-таки загремела в больницу. Соседи взяли детей к себе и навещали уборщицу. Там, в больнице, и выяснилось: Люська у нас со справкой. Училась во вспомогательной школе, с детства стоит на учете у психиатра.
- Понятно, - хмыкали люди.
Врачи сообщили об истязании женщины в милицию. Генку задержали сразу же, да он и не отпирался. Петьку на год отправили в колонию-поселение.
Лечащий врач Люськи раскопала где-то закон, что при психиатрическом диагнозе Люськи ей положена отдельная жилплощадь. В очереди на квартиру семья уже стояла. Меньше чем через полгода Люська с детьми получила трешку на выселках и навсегда исчезла из нашей жизни.