Мост

      Марина всегда любила писать. Легкие, воздушные тексты, какие-то мысли, просто пришедшие в голову в одну секунду. Но со временем вместо красивых очерков, рассказов и стихов она все чаще писала лишь пустые  бухгалтерские отчеты. Цифры, цифры, цифры. Почему-то у нее  они никогда не складывались ни в какую симфонию, лишь в сплошную головную боль, и вечное ворчание начальника и коллег. Одни ей завидовали, другие просто ненавидели, третьи боялись и из-под тишка, как  гиены, пытались насолить. И изо дня в день она все это терпела. Зачем? Поначалу ей нужно было заботиться о родных. Да и престижа хорошая высокооплачиваемая работа придавала не мало. А потом привыкла, сдалась толпе, перестала верить и мечтать. Так длилось несколько  бесконечно долгих лет. Друзья, которых у нее было не так уж и много, советовали ей заняться любимым делом, начать писать, а самое    главное начать жить. Она лишь отмахивалась, говоря, что это не ее, пряча очередной исписанный листок в стол. Роняя невидимые слезы в ночной тишине,  молча продолжала превращать свою жизнь в сплошную пустоту.
     Вернувшись в тот день домой, она была расстроена больше обычного. Начальник, довольно не компетентный в ряде вопросов, посчитал, ее работу не грамотной и резким тоном заставил все переделать. Сжав руки в кулак, вымучив что-то наподобие улыбки, она  сквозь зубы   проговорила «хорошо» и мягко повернувшись на каблуках, вышла из кабинета.

       Просидев над очередным финансовым бредом  всю ночь, она   погрузилась в сон. Но короткий сон казался ей бесконечностью, выхода из которой не было. Перед глазами мелькало шахматное поле. Черные клетки сменяли белые, и их, казалось, было даже гораздо больше. Все время появлялись чьи-то лица. Скорее даже не лица, а маски. Холодные,     чужие с пустыми глазами и острым оскалом вместо улыбки. Чей-то шепот, переходящий в крик, заставлял вздрагивать  так, что даже тело во сне дергалось в какой то судороге.  Хотелось бежать из этого сна, но  сил проснуться почему-то не было. А он тем временем затягивал все   дальше, в самые глубины. Но вот маски и крики сменились безвольной толпой, готовой растоптать тебя, стоит лишь отдать им приказ. Они   уже давно не принадлежали себе. Им самим казалось, что они в состоянии действовать самостоятельно, что, впрочем, по их мнению, и происходило. И это читалось в их робких и наивных мыслях. Но стоило лишь смениться ветру, и солнцу сесть в тучу как тут же толпа пускалась в панику.

     Двигаясь дальше по этому бесконечному лабиринту сна, который вполне мог бы стать метой самого Сальвадора Дали, она приблизилась к веревочному мосту, расположенному на высоте нескольких тысяч километров.  Внизу зияла черная пропасть, а вверху над ним голубое прозрачное небо. На другой стороне моста ярким весенним лучиком сияло солнце. Там был другой мир. Тихий спокойный, мир, где не было масок и толпы. Мост был настолько хлипок, что любое движение могло стать последним. Стоя на его краю, она долго колебалась стоит ли ей делать шаг вперед. Она понимала, что идеального мира нет, и не будет, но жить в своем не хотела, не могла. Оглянувшись назад, она закрыла глаза и медленно сделала шаг вперед. Мост качнулся под ней, легкой волной унося в новый мир.
      
       Проснувшись, Марина резко вскочила, подбежала к столу и легким движением руки написала заявление об уходе. Новый день манил ее новыми горизонтами.