Детство. бердский период. биографический очерк

ДЕТСТВО. Бердский период. Биографический очерк.


      Помнить себя и ощущать действительность я начал примерно с 2-х летнего возраста, когда жили мы в городе Бердске. Если рассуждать, что я родился в 1938 году, а переехали в город  Новосибирск летом в 1941 году, то в моей памяти проплывают такие  эпизоды из Бердского периода, которые произошли  в 1940-1941 года.
      Жили мы в многосемейном одноэтажном деревянном доме. Парадное крыльцо нашей квартиры выходило на какую-то дорогу, а за домом были огороды и кусты малины прямо у нашего окна. Папа в тот период служил в Новосибирске, приезжал к нам, обязательно с какими-то подарками, ну и, наверное, привозил  маме деньги на пропитание.  В летний период  мама, или  бабушка  Варя, обходя дом, водили меня  в огород, рвали с кустов малину, а с грядок зеленый горошек, и вдоволь насыщали мой детский организм дарами природы. Кто-то, а, наверное, сестра Саша (ей тогда было уже лет шесть) показала мне более короткий путь в этот райский уголок: - лазить через открытое окно и таким же путем возвращаться обратно. Рациональное быстро познается в любом возрасте, и этот путь стал для меня основным и любимым. Взрослые, боясь за мою безопасность, чтобы не дай Бог, при таком путешествии я не свалился и не повредил себе какую-то часть тела, использовали различные приемы, чтобы отвадить меня от такого способа проникновения в малинник. Простые уговоры не действовали и взрослые придумали рассказ, что лазить через окно в огород нельзя, т.к. там может быть злой «БАБАЙ», и он скушает  меня. Многократное повторение этого предупреждения не действовало на меня, но в подсознании оставило глубокий след.
     И вот однажды, после очередного посещения малинника, я,  уцепившись за подоконник, пытался закинуть ногу и влезть в окно, мне навстречу прыгнула наша кошка, которой захотелось погулять на воле.  Это милое животное показалось мне  страшным зверем - «БАБАЕМ». Испуг был ужасным, я свалился с подоконника в огород и истерически закричал. Мама бросилась  на помощь, стала меня успокаивать, ласкать, но никакие доводы не были для меня успокоительными, я кричал и бился в конвульсиях от испуга. Перед глазами все время стоял этот злой и коварный «БАБАЙ».
     На следующий день, мама понесла меня к какой-то бабушке, которая, я очень хорошо запомнил, в стакан с водой бросила несколько угольков от сгоревшей древесины, долго что-то шептала, а затем заставила меня сделать несколько глотков. Какой обряд был далее, мне не запомнился, очевидно, потому что жидкость в стакане была очень не вкусной и после первого глотка последующие были сверх моих сил под нажимом мамы и этой бабушки. Такие процедуры продолжались несколько дней, они имели успех - успокоили меня, но на долгие годы сохранили во мне боязнь темноты. 
     Я часто, в зрелом возрасте, вспоминал этот случай и сделал для себя вывод: «Детей нельзя пугать, им нужно терпеливо  разъяснять, что можно, а что нельзя!».
     Я очень хорошо помню, что у нас в Бердске была корова бурого цвета, и которая принесла нам пятнистого бычка.  С бычком мы (дети) постоянно играли и были привязаны друг к другу какими-то божественными, природными  нитями. Когда у бычка прорезались рожки, нам очень хотелось их потрогать.  Бабушка Варя ворчала и говорила нам: «Дети не трогайте бычка за рожки, а то он станет очень бодливым!».  Не всегда дети внемлют советам старших и делают так, как им хочется.
     И на самом деле, когда бычок подрос, он стал очень бодливым. Бычок  не только бодал  нас, но и гонялся за нами, чтобы поддать под зад. Его агрессивность,  проявлялась и к прохожим, и незнакомым лицам. Бабушку и маму он не трогал, был с ними очень терпелив.
     В зимний период мама сажала меня на санки, везла в лесной массив на берегу реки Бердь, собирала там хворост, грузила  на  санки, а сверху на гору  хвороста сажала меня и везла домой. Помню, что саночная тропа была крутой, поднимаясь по ней, мама скользила, падала, но преодолев подъем, останавливалась, отдыхала, а мне предоставляла возможность покувыркаться в снегу.  Такие прогулки повторялись, и я понял, что они приносили в дом тепло. 
     Летом, наверное, в 1940 году, папа приехал к нам с каким-то дядей на грузовом автомобиле, это был автомобиль  АА.  День был жаркий, и мужчины решили съездить на реку Бердь, охладить в его водах свои тела. Они взяли меня с собой. Папа посадил меня на колени и мы покатили в сторону реки. Дорога пролегала в лесу, и на каком-то спуске, ведущем к реке, недалеко от берега, водитель остановил автомобиль, чтобы  выбрать место для купания. Мужчины пошли к берегу, меня оставили в кабине автомобиля, наказав, - ничего не трогать. Трогал я что-то, или не трогал - не помню, но перед глазами пробегают картинки, которые оставили в памяти след.
     Автомобиль, вдруг, покатился, с каждой секундой ускоряя свой бег. Я не испытывал страха, был поглощен интересом, что автомобиль, оказывается, может катиться сам без водителя. В какой-то момент, автомобиль съехал с дороги и врезался в дерево. Меня сбросило с сиденья и я стукнулся головой о лобовое стекло, набив шишку. Через какое-то время дверь кабины открылась, папа схватил меня, прижал к груди и начал целовать. Я не плакал, не кричал, был спокоен, не понимал, что произошло. Сейчас я думаю и представляю,  какая трагедия могла бы случиться на глазах моего папы, не окажись на пути автомобиля этого спасительного дерева. Убедившись, что со мной все в порядке, мужчины каким-то образом освободили автомобиль из плена и пошли купаться. Вот тут я испытал испуг, когда папа, окунувшись в воду, нырнул и долго находился под водой. Мне стало страшно, я закричал и долго плакал, ощутив себя беспомощным и одиноким. Вынырнув из воды, папа подбежал ко мне, взял на руки, прижал к мокрой груди и какими-то словами успокоил. Ручонками я обхватил папу за шею, долго не отпускал и запретил ему вновь идти в воду. Позже, когда я был уже в зрелом возрасте, мы вспомнили этот случай, и папа сказал: «Ты меня так крепко прижал, что я думал, задушишь!». Ему было  интересно проверить мою память об этом случае. Когда на его вопросы, я дал ответы, он признал их верными, уточнил некоторые обстоятельства и сказал: «Пережил я тогда, сынок, что проявил беспечность! Ох, пережил!..».