Продолжение 90-ых, 12

Пока она "болтала" так с мужем, положили другую женщину. Молодая, весёлая. Полная противоположность той, что была здесь недавно. Юля не стала ей говорить, кто был тут до неё. Зачем человеку портить настроение? Зоя была очень позитивная, хохотушка, рот не закрывался и это немножко утомляло. Она чем-то напоминала Нину, но умноженную на два или, даже, на три. Она всё время ела и рассказывала о муже, какой он недотёпа, всё забывает, ничего не понимает и никак не хочет купить кроватку с коляской заранее:
- Он такой суеверный! Говорит, что заранее не покупают! А я хотела выбрать до того, как приеду из роддома, понимаешь? Самой выбрать и положить в уже готовую кроватку. А так они будут покупать, со свекровью. Представляю, что они там выберут! Она всё решает за нас, по-сто-ян-но! Вот прям постоянно! Понимаешь?
Юля кивала головой, поддакивала и недоумевала, как можно ТАК отзываться о своих близких. Она сама была бесконечно благодарна свекрови за всё, а уж мужа любила всем сердцем!

Потом, притомившись от потока слов, отвернулась к стенке и закрыла глаза. Зоя немного ещё поговорила, но не видя отклика, сама улеглась и, кажется, уснула. Юля потихоньку встала и вышла в коридор. Она чувствовала, что время родов приближается, живот как-то подтяжелел и она боялась "родить во сне", как она призналась Нине ещё дома. Та так смеялась! Но это Юлю не переубедило.
Выйдя в коридор, прошлась снова до окна, постояв там и подышав вечерним воздухом, и пошла прогуляться по коридору. Женщины ходили кто парами, кто по одиночке, как она, кто смеялся, кто стонал, в общем, всего хватало. Юля дошла до кабинета главврача в конце коридора и остановилась. Мысль, ещё не созревшая, но неотступно стучащаяся, не давала покоя. Она несколько раз отходила и возвращалась. В последний раз уже даже руку протянула к ручке, но дверь неожиданно открылась и Юля столкнулась с доктором нос к носу.
- Вы ко мне? Что у вас?
Юля смутилась, но решила не отступать и сказала:
- Да, я к вам. С просьбой.
- Проходите. Желательно недолго, у меня ещё дело есть.
- Я постараюсь быстро, - кивнула молодая женщина и вошла следом за Антониной Геннадьевной. Доктор села за стол и сказала устало:
- Я вас слушаю. Корнеева, кажется?
- Да, да, это я! Я, в общем, по поводу той женщины, помните, она ещё хотела в окно выпрыгнуть? В общем, я знаю, что она умерла, а сынишка её остался теперь один. А можно, его, как бы, я родила? Ну, когда рожу, всем сказать, что я двойню родила и я его заберу домой?
Антонина Геннадьевна смотрела на эту красивую, молодую женщину и думала, зачем ей это? Зачем чужой ребёнок? Какая выгода может быть? Если оформить, как её ребёнка, то выгоды, получается, никакой. А ребёнок не попадёт в детдом. Обретёт семью. Это хорошо. С другой стороны, документы на ребёнка она уже оформляет, вон они лежат на столе. Юля сидела уже молча, теребя край халата, во все глаза смотря своими глазищами на врача. Та и так засиделась уже, давно пора было уехать домой, но это дело с умершей при родах или, вернее, после них, женщиной, не давало покоя, не давало уйти, не оформив всё, как положено. Может, это выход? Оформить, как смерть обоих при трудных родах? Вон там кое что подправить, добавить, там убрать...
- Когда вам рожать, не говорили?
- Вроде, сегодня уже.
Она снова задумалась. Медсёстрам надо дать по шапке, чтобы не болтали, где ни попадя... Откуда-то же она узнала...
- Идите в смотровую, посмотрю вас.
Юля вздохнула и пошла в смотровую.
Поле осмотра ей было объявлено, что матка открылась, как положено, чтобы далеко не отходила от родовой, была готова.
Юля уселась на банкетку возле родилки с твёрдым намерением родить прямо сейчас. Но схваток ещё не было. Подошла медсестра и, помявшись, сказала:
- Если хотите родить побыстрее, вам лучше ходить, - и совсем тихо, - ещё можно укол сделать, стимулирующий роды. Ну, чтобы побыстрее.
- Я постараюсь сама, - отказалась Юля и стала быстро ходить по коридору. Если всё открылось, как надо, почему нет схваток? Антонина Геннадьевна перехватила её в коридоре:
- Корнеева! Вы почему отказались от укола? Вам выгоднее родить со мной, а не с кем-то ещё, - шикнула она на Юлю. Юля подняла глаза и всё поняла. Она кивнула и пошла за стоявшей рядом медсестрой. Укол был сделан и через какое-то время девушка почувствовала, как начало тянуть вниз и довольно сильно. Сначала потихоньку, потом всё чаще и чаще. Болей особых она не ощущала, списывая это на укол, но всё же ноги расцарапала. Она бы и живот расцарапала, но боялась за малыша. Да и рубашку, в которой была, надо было задирать для этого, а это делать она стеснялась прилюдно. Подойдя к медсестре, которая делала ей укол, Юля сказала, что "уже не может терпеть", что, пожалуй, пора рожать. Та побежала к главврачу и девушку отправили в родовую.

Сам процесс Юля помнит смутно. "Дышите, вот так - уф, уф, смотрите, глаза не закрывайте, уже идёт, головка показалась...
хорошо идёт... да дыши ты, дура!" Оп! Что-то, как лопнуло и потом скользнуло и медсестра крикнула:
- Поймала! Ничего себе, торпеда!
- Мамаша, кого ждали?
- Девочку, но всё равно, - прошелестела Юля. Она не кричала ни при схватках, ни при родах, но почему-то связки сели. Может, от волнения?
- Ну так у вас девочка. Смотрите! Показываю! - и доктор высоко подняла малышку, показывая ей. Та пищала у неё в руках, вся сморщенная и красненькая, но была краше всех на свете! Юля с
тревогой следила за руками доктора:
- Не уроните Иринку!
Антонина Геннадьевна засмеялась:
- Не бойтесь, из моих рук ещё не один малыш не упал. Надо же, уже и имя дала. Отвезите мамочку в послеродовую! - приказала она кому-то, и, уже "уезжая" из родилки, услышала:
- Двойня у неё, надо же.
Юля закрыла глаза и счастливо улыбнулась. Двойня...
Значит, того малыша ей отдадут.
На следующий день ей принесли двух малышей на кормление. Она всё утро готовилась к этому, как ей говорили женщины в палате:
- Разминай, разминай. Смотри, чтобы молоко пошло. Идёт?

Что-то там шло, но мало похожее на молочко. Грудь набухла до неприличных размеров. Наконец, принесли малыша. Сначала мальчика. Она с трепетом приняла его на руки и тут же приложила к груди. Он захватил сосок губками и с жадностью стал сосать. Женщины кормили своих деток и никто уже не обращал на них внимания. Юля поглаживала мальчишку по головке и шептала:
- Ну, здравствуй, сыночек! Не знаю, как мы тебя назовём, но ты попал в хорошую семью, поверь мне! У тебя есть братик уже и сестрёнка. Не та, с которой ты родился, а та, что старшая, Галочка. Кушай, кушай, не отвлекайся...
Потом принесли Ирочку. Краснота немножко спАла и девчушка показалась Юле ещё краше, чем была в первые минуты. Она тоже сразу взяла грудь, но ела более аккуратно, чем братик. И более медленнее.
- Привет, Иринка! Как ты? Как тебе здесь, с нами? Правда лучше, чем в тесном животике? Придём домой - я познакомлю тебя с папой, братиками, бабушкой и дедушкой. А ещё есть сестричка старшая, Галочка. Она очень добрая девочка, тебе понравится, - шептала Юля дочери, пока та ела. Так и уснула у груди.
Несмотря на "предсказания" досужих и многоопытных мамочек, молока ей хватало с лихвой. С этим проблем не было.

Андрей был на седьмом небе от счастья! Надо же, всё в комплекте - и дочь, и сын! Он первый раз напился на радостях и мама отпаивала его потом рассолом, ругая на чём свет стоит:
- Андрей, никак не ожидала я от тебя такого! Совсем с ума сошёл на радостях. Надеюсь, это первый и последний раз!
Василий Андреевич посмеивался и потом шёпотом поведал:
- Я тоже напился так, когда ты родился. Это же счастье какое - есть продолжение твоего рода, твоей семьи!
Он потрепал сына за плечо, но у Андрея так болела голова, что любое "сотрясение" вызывало жуткую боль. Он застонал и уткнулся в подушку. Отец оставил его в покое. Петро, с которым Андрей "обмывал" детей, ушёл на своих двоих, но ему и ведра было мало.

Настал день выписки. Андрей поехал один. На этом настояла Юля. "Пусть мама с папой ждут лучше дома, чего им туда - сюда мотаться?" Они так и сделали. Удивило то, что его сразу пригласили к главврачу. Что он только не передумал, пока к ней шёл! Может, ребёнок какой-то нездоров? Может, с Юлей что не так после родов? В общем, пока дошёл, совсем измучился.
В кабинете, помимо Антонины Геннадьевны, сидела только Юля. Она, при виде мужа, подскочила было, но потом села обратно. Он обратил внимание, что она сильно волнуется, щёки раскраснелись и жена теребит свой халатик. Главврач указала, куда сесть и сказала:
- В общем... Да, что, пусть ваша жена сама и говорит, - она махнула рукой.
Юля подняла глаза на мужа и, собрав всю волю в кулак, сказала твёрдым, как ей казалось, голосом:
- В общем, Андрей, как хочешь, но я выйду отсюда только с двумя малышами.
Андрей был озадачен таким вступлением. Не говорили разве, что у Юли двойня родилась?
- А что с ними не так? - осторожно спросил он.
- Всё так. Просто... один из них не наш. Мама умерла при родах и забрать некому.
Андрей смотрел озадачено. Вот так поворот.
- И... который из них?
- Я не скажу.
- Ох ты и хитрая, Юлька! - засмеялся он после минутной паузы. Он развёл руками и сказал, повернувшись к Антонине Геннадьевне:
- А что мне делать? Она не оставляет мне выбора. Берём обоих. Первый раз, что ли...
Юлька засмеялась и кинулась ему на шею, а доктор подняла брови в недоумении:
- А что, у вас ещё есть не ваши дети?
- Доктор, голубушка, не бывает "неваших" детей, бывают... даже не знаю, как назвать. Так что... - и он повернулся к жене:
- Ну, что дочку Иринкой назвала, я понял, а сына как?
- Не знаю, дома решим. Может, Васей?

Ну что ещё сказать про них? Будем надеяться, что приключений, страшнее насморка, больше у них не будет. А так - жизнь продолжается...

                КОНЕЦ