Мамино детство. Кангуровы

     Продолжаю рассказы моей мамы о своем предвоенном детстве и ее односельчанах.

     В Озерцах 39-м году поселились три брата Кангуровых. Были они эстонцами и жили на своем хуторе недалеко от деревни Озерцы на гдовщине. Это было по дороге из деревни Озерцы в деревню Малое Озерево на реке Плюсса. В том году - шла война с финнами - всех хуторян сселяли с их обжитых земель в деревни.

     Во времена уже моего детства в 50-60-х место, где был их хутор, все называли Кангуров хутор. На этом месте колхоз всегда что-нибудь сеял. Видно, земля была хорошая. До сих пор на картах Гугла видно, что эти земли не заросли лесом, а выглядят как бывшие сельские поля. Это не смотря на то, что земли хутора и деревня Озерцы брошены больше 30 лет назад. А в 44-м сразу после освобождения Гдова, как рассказала мама, наши военные приезжали на Кангуров хутор и рассматривали его, как потенциальный аэродром для наступавшей Красной Армии. Но потом сделали аэродром под Чернёво.

     С краю у лесопилки построился Август, рядом Филипп, дальше Саша кузнец. Август был мастер на все руки, мог разобраться в любой машине. Тогда в деревне, например, швейные машинки были редкостью. Август мог не только отрегулировать их, но и сделать любую деталь машины, после чего машина начинала нормально работать. Кроме того, он был лучшим гармонистом в деревне. Без него вечерние мероприятия молодежи - танцы, песни не получались. А на них собирались не только свои, но и молодежь из ближних и дальних деревень и хуторов. На них обычно знакомились со своими будущими спутниками жизни.

     Филипп после службы в армии в Озерцы не вернулся, а устроился работать в Ленинградское метро. Там он чем- то заболел и рано умер.

     Александр Кангуров был хорошим кузнецом. Он выковывал детали для колхозной техники - для плугов, для жнеек, а также ковал все, что нужно в личных хозяйствах крестьян. Он паял и лудил прохудившиеся кастрюли. Да много еще чего. Я маленьким мальчишкой любил бегать в кузницу, когда он работал. Наш дом стоял ближе всех к кузнице. Как только раздавался звон молотка кузнеца, я перебегал нашу речку по доскам и бежал смотреть, что делает кузнец. Он раздувал иногда меха и давал мне тоже это делать. Кузнец улыбался и смотрел на меня какими-то очень добрыми глазами. Я ощущал себя помощником этого богатыря. Мне нравился запах дыма в кузнице, огонь, звук вздыхающего горна, музыкальный звон ударов по наковальне... 

     Саша-кузнец рано умер, возможно, от рака. В деревне многие мучились от болей в животе. Говорили, что здесь была плохая вода, из болот. Зимой колодцы замерзали и воду брали из речки и из озера. А озеро питалось водой из болот в окружавших его лесах.

     В доме Александра теперь живет Слава Осипов - внук тетки моего деда Степана и отца моей мамы. Он тоже деревенский умелец - делает все, что попросят живущие в деревне дачники. Слава сказал, что кузница сгорела в перестройку. Теперь это место заросло лесом. А река стала широкой - бобры настроили плотин на реке и вода поднялась. А раньше мы детьми ходили по ней с бреднем. Старшие держали бредень, растягивая его в воде, а мы - поменьше - ботками загоняли рыбу в сеть. Ботка - это палка длиной около двух метров, а на ее конце насажена деревянная круглая или квадратная плашка. Много мы, конечно не вылавливали. Нам нравилось шуметь, брызгаться в теплой летней речке.

     А я хорошо помню дядю Августа - нашего деревенского мастера на все руки. С его сыном мы играли, ездили в ночное, ходили на рыбалку. Об Августе я буду упоминать и в других рассказах о жизни в деревне Озерцы, ставшей для меня малой родиной. Деревня почти умерла, а мои рассказы о ее жителях - это средство сохранить память о них.