Эссе о влиянии технологии и постмодернистской пара

Влияние развития технологий и постмодернистской мировоззренческой парадигмы на изменения, происходящие в педагогике и образовании.

Эссе

Образование с каждым днем падает,
ибо растет торопливость.
Фридрих Ницше

В своем эссе я рассмотрю ряд вопросов, касающихся ситуации в системе образования с точки зрения философии. Педагогический процесс неразрывно связан с социально-экономическим базисом общества, ее политическими институтами и культурной сферой жизни. Педагогика отвечает, согласно поставленным целям, на вызовы и изменения, происходящие в обществе. Основная задача педагогики – поиск и внедрение эффективных методик для выполнения государственного заказа на гражданина и специалиста.  Общество в условиях рыночной экономики децентрализирует систему распределения профессиональных кадров с целью насыщения объектов производства. Специалист должен сам в условиях централизации капитала и фашизации общества искать себе работу. Таким образом, одни специальности востребованы и могут привлекать специалистов с помощью высоких заработных плат, удобного рабочего графика или иных преференций. Иные же специальности такого позволить себе не могут, и в связи с этим наступает кадровый голод. Опасность для стабильности общества наступает тогда, когда кадровый голод охватывает секторы производства и обслуживания производства (учителя, врачи). Дестабилизация общества, маргинализация отдельных рабочих, нарастание социального кризиса и деструктивных тенденций не волнует частный капитал, способный на волне протестов нуждающихся лоббировать при помощи лицемерного популизма свои интересы к увеличению прибыли. Капиталист способен через политические механизмы манипулировать протестными акциями и движениями для получения прибыли, что делает протест бессмысленным для протестующих масс.
   Роль педагога в условиях рыночной экономики трактуется как представление образовательных услуг. Такое положение приводит к негативным факторам, так как образование – это Атлант, поддерживающий все сферы жизни общества и формирующий их. Образовательная услуга становится явлением спекулятивным, так как услугой можно не пользоваться, можно корректировать по личному усмотрению, можно приобрести в качестве китча, можно использовать в качестве валюты для обмена, можно развлечь себя с ее помощью. Образование как услуга становится десакрализированным фетишем, товаром на уровне хлеба или жвачки. В таком образе образование бесполезно, так как индивид не заинтересован в развитии. Он заинтересован только в потреблении и попытке получить прибыль со своего диплома. Падение образования напрямую связано с превращением привилегии в услугу. Отношение к образованию как к фундаменту человека и личности порождает иной тип гражданина. Фундамент гедонистического потребления (выбор образовательных курсов есть выбор между лишними вещами – искаженная цитата Луция Сенеки) позволяет деформировать мировоззрение, деперсонализировать личность и отчуждать ее от производства, от самой себя. Современная личность обязана быть на волне постоянной актуальности, поддерживая свой нарциссизм через бренды и марки товаров или услуг. Христианин, буддист, исламист, фундаменталист, иезуит, протестант, атеист, патриот, честный, семьянин, карьерист сегодня являются не только характеристиками человека, но и брендом, с которым можно себя отождествить. Это приводит к поверхностному восприятию того, что в традиционных сословных обществах воспринималась, как святость. Какой бы образ жизни не вел дворянин в европе или самурай в Японии, понятие о чести – это визитная карточка, встроенная в структуру личности. Они росли с кодексом чести, с условностями этикета, отличающими их от остальных сословий. Повторюсь, это была их личностная черта, а не внешнее подражание, которое легко можно изменить как платье или перчатки. Личность сегодня – это шизофреник, лояльный актам потребления в качестве экстатического наслаждения. Лучшая аллегория, по моему, мнению, это картина Иеронима Босха «Извлечение камня глупости». Хорошо бы, если бы этот камень действительно существовал. Образование стало бы излишним. Книги, фильмы, факты прочитываются, отчуждаются и выбрасываются в выгребную яму истории. Ведь надо не знать истину, не искать ее, а быть на волне прогресса, на волне моды. Образовательная система подстраивается под это веяние, прекращая быть источником просвещения и созидания человека и гражданина. Образование именно в наши дни становится инструментом фашизации общества, технократизации всех сфер жизни, создавая не личностей, а обслуживающий персонал для капиталистического мира. Именно частный бизнес требует не человека, а аппарат, способный удовлетворять рыночный спрос и формировать предложение, способное сформировать новый, выгодный корпорации спрос. Свобода выбора и творчества подчиняется капиталу в лице креатива, точнее, я бы это назвал псевдокреатив, так как отсутствует привязка творчества к мифотворчеству, к формированию духовного, экстатического переживания от созерцания прекрасного или возвышенного. Государство же требует волонтеров, способных быстро перестроиться под нужды капитала. Таким образом, из личностной характеристики выпадает духовная составляющая и фундаментообразующая мировоззренческая парадигма. Гораздо удобнее и проще быть релятивистом, чем оставаться верным какому-либо учению. Моральный релятивизм спасает от мук совести, а в масштабе общества – освобождает от каких-либо уз, неудобных саморазвитию того, что должно поглотить мир. Иначе и не получится, так как каждая «маленькая вселенная» объявляется субстанцией и стремится к насыщению не насыщаемого - желания, имеет бытие, а двух субстанций, устремленных к бесконечности, не может быть. Роль образования остается сугубо утилитарной, устремленной к рудиментации или атавизации самой себя.

Часть первая. Сущность образования.

Образование существует вместе с человеческой цивилизацией. Образование – это основной способ передачи и расширения опыта человечества. Под образованием мы будем понимать процесс, при котором происходит социализация ребенка, его инициация в качестве гражданина страны, готового служить интересам всего общества. Отсюда следует, что индивидуальный подход невозможен там, где есть государственный заказ на индивидуальную личность с определенным набором знаний, умений, навыков и четкой мировоззренческой парадигмы.
   Государство обязано включать индивидов в общественные отношения. Единственный способ сделать это – создать систему образования и воспитания. Домашнее обучение исключалось. Однако, если мы рассмотрим воспитание аристократии, то найдем немало примеров домашнего образования. Также, если мы углубимся в материал, то обнаружим полную зависимость от условностей и ритуалов той страты общества, того сословия и их взаимоотношений, которые были характерны для отдельного государства в отдельный период. Иными словами, домашнее образование лишь подчеркивало элитарность ученика, а не стремление к индивидуализации или эскапизму. Далее, любой отпрыск после домашнего обучения отправлялся в закрытое учебное заведение, и в итоге – университет, представлявший собой, еще со времен средневековья, закрытое, элитарное учебное заведение со своими правилами, традициями, обрядами, которые скрывались от окружающих.
   Массовое образование также создавалось не ради детей, а ради промышленного прогресса. В связи с индустриализацией возникла объективная потребность в мало-мальски образованных людях. Развитие книгопечатания, средств информации требовали элементарных навыков коммуникации. Образование их давало. Индустриализации и урбанизации потребовался многочисленный чиновничий аппарат, усиление бюрократии. Образование позволило совершиться и этим новшествам в сфере общественных отношений. Развитие общественной мысли, демократии также требовало наличие грамотного населения, способного читать и писать. К тому стоит добавить, что массовость система образования получила и благодаря развитию социалистического движения в мире. Ликвидация безграмотности и создание начальных школ отчасти являлись уступкой буржуазии пролетариату. Но даже в этих условиях государство стремится контролировать систему образования, так как она поддерживает иллюзию о легитимности власти, учит играть по правилам общества, формирует гражданина страны. Частные школы или муниципальные – это не имеет значения, потому что финансы идут сверху, а значит «верхи» диктуют правила и условия, на которых образование существует и функционирует.
   На другой чаше весов мы можем указать процесс самообразования. Покуда человек обладает различными возможностями здоровья, склонен к фантазированию и воображению, творчеству, ни одна система не сможет его зажать в тисках, не убив при этом. Университеты в средние века готовили священнослужителей и административные кадры, являясь при этом рассадниками ересей и вольнодумства. Вспомним Мартина Лютера, Жана Кальвина, Эразма Роттердамского, Дунса Скота, Пьера Абеляра, Мейстера Экхарта. Все эти мыслители отличались особым взглядом на мир. Позже университеты стали выпускать и антирелигиозных мыслителей, таких как Гольбах, Вольтер, Монтескье, Руссо и другие. Также в учебные заведения попадали и совсем эксцентричные персонажи, отличавшиеся своеобразным мироощущением. Школы и университеты давали доступ к образованию, но они же давали возможность людям размышлять, что приводило к не совсем желаемым результатам для государства или его институтов. Таким образом, создается конфликт между личностью и обществом, о котором говорил Макиавелли. Позднее, эту концепцию развил в своих работах З. Фройд.

Часть вторая. Нравственность, личность и мировоззрение.

Нравственный закон закладывается в семье. Ребенок копирует своих родителей во всем. Школа только корректирует понимание моральных законов. Главным же «воспитателем» становится ближайшее окружение. Вот почему Шопенгауэр сравнивал мораль мира с притоном. Моральное воспитание, по своей сути, занятие бестолковое, и любая личность всегда будет стремиться к гедонистической жизни и аморальным поступкам. Строгость морали обратно пропорциональна аморальности ее членов, но и без морали общество существовать не может. Отчего и создается концепция покаяния за грех. Большинство не может жить без греха или не хочет. Отсюда и вырастают корни молчаливого согласия, сокрытия тайн супружеской неверности, интриги и заговоры. Общество ради сохранения себя самого готово мириться со всеми язвами. Проказа общества есть проказа каждого индивида, живущего в этом обществе. Однако, язвы кто-то рисует, а кто-то предпочитает натуральные. Мораль становится лишь игрой, маскарадом для разбойников, подлецов, парафилов и безумцев. С точки зрения моральных категорий люди и их искусственный мир неизбежно злы, не имея шансы на спасение.
   Категории добра и зла сращиваются с понятиями полезно и вредно. Все добро, что полезно для государства. При этом моральный релятивизм скатывается и на индивидуальный уровень. Индивид становится ценностью, его перспективы становятся ценностью, его действия становятся ценностью. Субъективная оценка ценностей завышена и превращается в моральный императив самоотождествления личного и всеобщего. Личное мировосприятие может быть искажено, и часто оно так и случается, но негативное влияние имеет и склонность человека к гедонизму. Гедонистическая мораль легко усваивается, но является абсолютно эгоцентричной, разобщая людей, потворствуя их порокам и инфантильности. Образование превращается в клоунаду с шарлатанами-фокусниками, и вместо серьезной работы по достижению целей обучения, по развитию человеческой личности все заканчивается развлечением, играми без проигравших, бессмысленностью образования. Культурный запрос на танцы, песни иные массовые занятия, причем обесценивающие высокое искусство и культуру классики. Обесценивается культура, обращенная к архетипам, мифам, прошлому, философии. Культура мышления, размышления и тихого созерцания уступает место имплозивной энергии восставших масс. Толпы мещан во дворянстве собирают лишь внешние атрибуты аристократизма, превращая мир в помойку – памятник собственного тщеславия. В искусстве это блестяще изобразил Иероним Босх в работах «Воз сена» и «Корабль дураков».
   Мировоззрение искажается, личность атомизируется, образование превращается в игру без проигрыша. Зарождается масса с той характеристикой, которая ей была дана в художественном произведении Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Система образование этому только способствует, так как полностью или частично отдается на откуп частным компаниям, использующим неокрепшие детские умы в качестве поля для маркетинговых экспериментов и основных потребителей детских товаров.
   Мораль человека становится похожей на мораль раба, ибо раб, согласно философии Ницше и Сенеки, мечтает о своих рабах. В то же время мораль господ есть развитие человека, его умение владеть самим собой, своими страстями. Образцом рабской морали можно считать Тримальхиона, человека, имевшего рабов даже для чтения стихов Гомера. Образцом для образа морали господ мы можем указать Сократа. В современных условиях, когда развитие технологий приводит к тому, что информация не переживается, не осознается, а механически воспроизводится и запоминается, как нечто чужеродное и необязательное появляется новый тип человека, потребляющего все, даже знания. Учебные заведения похожи на лавки со снедью, предлагая товар и документ, подтверждающий качество товара, но не его значимость для человеческого развития.
   Образование становится товаром, покупая который, клиент стремиться использовать для еще большего обогащения, а, следовательно, значительная часть культура должна погибнуть и кануть в Лету. Личность в таких условиях собирает себя не как нечто значимое само по себе, а как актуальный на рынке товар, как нечто необходимое, что обязательно купят. Важный критерий выбора образования – это возможность выгодного трудоустройства ради потребления-китча. Акт потребления становится достижением, линией, разделяющий индивида от остальных «простых смертных». Возможность продемонстрировать свой достаток, являющийся синонимом успеха, можно и с помощью образования. Тогда ценность Данте и Достоевского измеряется возможностью сдать государственный экзамен и зарабатывать на этих именах каким-либо способом. Только это мелочи, из которых складывается большая пирамида ненужности образования, закрываемая ширмой документа государственного образца. Даже различные курсы по повышению квалификации ничего не могут предложить, кроме пересказа достижений педагогики времен Руссо и Вольтера. К примеру, идея об индивидуальном подходе и запрете телесных наказаний высказывались еще в Древнем Риме (см. Квинтилиан «Риторические наставления», Сенека «Нравственные письма к Луцилию» Платон. Диалоги). Педагогика не продвинулась ни на йоту, а все потому, что ничего не изменилось в мире, где правит капитал, где образовательный процесс – фикция, заставляющая индивида социализовываться в рамках учебного заведения с учетом социального и материального положения учащегося. Передача опыта человечества требуется лишь постольку-поскольку, либо не требуется вообще. При этом, все попытки подчинить образование требованиям рынка лишь приводят к разрушению системы в целом. Человек создал систему, способную изменяться быстрее, чем сам индивид. Отчего появляется чувство беспомощности, потерянности, ненужности и одиночества. Экзистенциальные потребности личности не удовлетворяются, так как выбор рынка – это иллюзия, направленная на гомогенизацию жизни индивида и получение прибыли для расширения оборотов рынка. Личность становится потребителем образования, а не знания. Личность может рассуждать о морали, но быть совершенно апатичной к проявлениям аморального поведения. Если во времена Фрейда культура подавляла и репрессировала индивида, то сейчас она делает то же самое, но с помощью наслаждения, с помощью удовольствий, критериев успеха, красоты и счастья.
   Проблема также и в том, что ученые готовы ради барышей и титулов пропагандировать любую ерунду, используя для этого умные слова и крылатые выражения. Уместно здесь предложить прочесть «Письма темных людей». В первом же письме идет сатирическое высмеивание «научной» деятельности интеллектуалов своего времени. Спор заключается в правильности произношения титула «Ваше магистрие» или «магистрие Ваше». Ученые мужи грешат этим и сегодня, споря о тени осла, занимаясь постановкой метафизических вопросов, но низводя их до пропаганды политических идей, подменяют или искажают понятия, используют цитаты, вырванные из контекста, то есть, сражаются с ветряными мельницами всерьез. К сожалению, все эти явления давно проникли в образовательную систему, которая перенимает недостатки государственного устройства, общественно-экономического уклада и культурной сферы жизни. Отсюда ясно, что качество образования непременно будет скатываться вниз, так как обладание знанием есть лишь инструмент, а образованность – способ наживы выгод и званий. Вполне закономерно, что каков отец, учитель и царь – таковы и дети, ученики и подданные. Как говорится в Священном Писании: «Узнаете дерево по плодам его… Так всякое дерево доброе и плоды приносит добрые, а худое дерево приносит и худые плоды».

Часть третья – Идея прогресса.

Прогресс, как поэтапное движение к совершенству есть идея ложная. В образовании прогресс, как ступенчатое усвоение материала с последующим оцениванием успешности усвоения также является идеей губительной и ложной. Не потому, что оценки травмируют. Само существование человека для него же является травмой или серьезной экзистенциальной проблемой. Дело в том, что оценки используются в качестве показателей не усвоения знаний, а в успешности прохождения материала. В общем, прогресс основан на том, что есть нечто от чего надо отталкиваться ради достижения чего-то лучшего. Действительно, третий закон диалектики утверждает отрицание отрицания, как переход от одной стадии к другой, и, как правило, от негативной к позитивной. Однако, если принять во внимание существование сущности вещи, то негативная сущность неспособна к позитивным переменам. Например, ночь и день – это два разных явления, которые не могут стать идентичными друг другу, превратиться в нечто одно. К тому же, оценивать день и ночь с точки зрения добра и зла – нелепо. И добро не может стать злом, но явление может быть оценено как доброе или злое. Опять мы приходим к релятивистской парадигме мировосприятия. Прогресс есть результат субъективного восприятия переоценки ценностей. Называть нивелировку морали, добродетелей, науки и разума до уровня товаров как колбаса и конфеты прогрессом, на наш взгляд, крайне неразумно и является признаком скотоподобного невежества. Ницше был прав, когда утверждал, что современный европеец в сотни раз хуже человека эпохи Возрождения.
   С развитием общественно-экономического базиса общество проходит путь от меновой торговли до появления денег и ростовщического капитала, развивая и создавая коммерцию и единый мировой рынок. У такого развития есть положительные и отрицательные аспекты, но объективно значительнее возрастание процента психических расстройств среди жителей мегаполисов. Часто это невротические расстройства, депрессивные расстройства и суицидальные порывы. Если это плата за прогресс, который призван служить развитию человека, то не высока ли плата? Не платит ли человечество за то, что ему не нужно тем, что ему самому катастрофически не хватает? Ведь получается, что человечество развивает технологии, внедряет их в общественную жизнь, но при этом уничтожает культуру, размывает моральные ценности, превращает порыв души и творчество в конвейерное производство, штамповку.
   Человеческое уходит на второй план, превращаясь в атрибут или приложение медийного пространства, отчуждаясь, таким образом, от личности. Индивидуальность складывается из пережитого опыта, осмысленного опыта, накопленного опыта. Символически, это можно выразить так: мы книги читаем, но не поедаем. Мы не переживаем книги, их содержание. Человек склонен читать бестселлеры, книги с незатейливым содержанием и готовыми рецептами на все случаи жизни, полные интриг, разоблачений и сенсаций. Книга становится не опытом переживания ситуации, беседы с героями, оценки их поступков и мотиваций, а аттракционом развлекательно-увеселительного характера. Упрощение литературы, упрощение культурной жизни – это и есть результат прогресса. Технологии обеспечили нас средствами, облегчающими жизнь, но при этом сделали эту жизнь бессмысленной. Не все люди тянутся к образованию, а проникновение капитала во все сферы жизни приводит к тому, что на науке или псевдонауке можно зарабатывать деньги. Ведь, немногие разбираются в нейробиологии или истории, поэтому очень просто сообщать таким гражданам информацию, искажающую действительность, используя приемы софистики. Никто не станет проверять информацию: ставить эксперимент, проводить опыт, анализировать данные из нескольких источников. В конце концов, вера в плоскую землю не мешает работать педагогом, кассиром или генеральным директором сети кафе.
   На данном этапе работы у нас возникает стойкое ощущение, что мы переписываем, излагаем на современный лад «Похвалу глупости» почтенного Эразма Дезидерия из Роттердама. Глупым и невежественным быть легко и просто. Воображать себя талантливым и разумным, при полном невежестве, дело наипростейшее. Достаточно посмотреть современных авторов, успевших только что окончить школу, рассуждать на узкоспециальные темы, давать ответы по всем вопросам, даже проводить магические консультации. Мы рассуждаем о дураках и филистерах в наши дни, как Ницше рассуждал о них сто лет назад, а Эразм Роттердамский – шестьсот лет назад. Более того, мы можем вспомнить жизнеописания порочных тупиц во времена Сенеки, Аристотеля и всем надоедавшего Сократа. Прогресс не лечит от глупости, и галерный флот дураков Себастьяна Бранта только множится с каждым новым веком. Во все времена существовали школы, академии, лицеи, университеты, но болванов меньше не становилось. Почему? Ответ кроется в «Лексиконе циника» Амброза Бирса. В словах на букву А есть слово «Академия»: «Академия сущ., произв. от Академ – Современная школа, в которой учат играть в футбол». Академ значит «Древняя школа, в которой учили этике и философии». Эти примеры наилучшим образом указывают на полное отсутствие какого-либо прогресса в массах. Более того, благодаря развитию условий для формирования общества потребления, мы видим деградацию масс. Характеристику массам дали такие философы, как Ортега-и-Гассет Хосе в работе «Восстание масс», Эрих Фромм в работе «Бегство от свободы», Герберт Маркузе в работе «Одномерный человек. Исследование идеологии развитого индустриального общества». Работ, наверняка, множество по данной проблематике, но мы указали наиболее значимые и известные.
   Массы не участвуют в прогрессе, а все технические новинки никоим образом не влияют на качество жизни масс и на их культурно-образовательный уровень. Более того, благодаря техническим новинкам стало возможным формировать вкусы потребителя, манипулируя им, как бы воспитывая его, дрессируя его. В итоге масс-медиа и поп-культура забрали себе воспитательную функцию семьи и школы, и все это делается ради развития капиталистических отношений, ради выгод и прибылей. Повышение уровня жизни через увеличение актов потребления приводит к оскудению духовной, культурной жизни общества. Человек аллегорически выглядит как брюхо на маленьких ножках и с широко раскрытыми глазами, старающимися не проморгнуть новый объект своего вожделения, доказывающий превосходство над серостью, убогостью обывателей. Платон указывал на невежество, как на нежелание постигать истину. Его аллегория, именуемая «Платонова пещера» ясно указывает, во-первых, на дихотомию познавательного дискурса при обмене информацией, а, во-вторых, показывает довольство тенями, производимыми реальными вещами. С учетом того, что в пещере сидят именно узники, неспособные и головы повернуть, становится жутковато от мысли, будто узников и так все устраивает. Эта жизнь кажется им единственной, верной и сытой. В наш сегодняшний век все требования об улучшении качества жизни касаются только увеличения потребления материальных благ, но не культурных. Быть может, прав был Сергей Капица, утверждавший, с ссылкой на психолога Леонтьева, что: «Не компьютер может довести человека, а интернет. Замечательный русский психолог Алексей Леонтьев сказал в 1965 году: «Избыток информации ведёт к оскудению души». Эти слова должны быть написаны на каждом сайте». Развитие технологий подарило нам детство, досуг, свободное время, саморазвитие, самопознание и огромные архивы, библиотеки и музеи мира, но все это не используется в должной мере или существует для алчных целей.

Часть четвертая. Коммуникабельность и псевдокоммуникабельность.

Сегодня страдает и способ общения между людьми. Демократия превратила всех в толпу одинаково обезличенных корпоративных винтиков огромной машины. Аристократы духа, философы, ученые и вольнодумцы теперь превратились в шарлатанов, манипуляторов и пустозвонов. Конечно, такие мерзавцы существовали всегда, но мы склонны считать, что капиталистическая организация жизни привела к культивированию всех человеческих пороков, всех презренных торгашеских ценностей и манер.
   Общение сводится к обмену информацией, к сухому изложению примитивным стилем фактов, зачастую искаженных или откровенно ложных о своих делах или делах ближнего своего, и для остроты сообщения используются гнусные подробности, скабрезности, язвительные и злословные замечания вместо богатства языка, благородства возвышенного стиля. Мы замечаем, что обсуждение тем, связанных с искусством, литературой, философией или историей часто носят профанский характер. Общение низводится до штампов идеологии, до вульгарного или примитивного непонимания. Заметна и эмоциональная бедность речи. Сегодня стало сложно говорить о своих эмоциях. Например, у древних греков было восемь видов любви. Сейчас мы можем говорить обо всех разновидностях любви одним словом. Как одно слово может вместить и подчеркнуть всю разницу этого сложного явления нашего душевного мира?!
Едва ли это возможно, не говоря уже о том, что любовь возвышенную унизили, низвергнув до полового инстинкта.
   Унижение возвышенного, объявление прекрасного ужасным, возведение отвратительного в культ, поклонение всему, что находит отклик у толпы – вот гимн Мории, оды в ее честь. Все, что требует усидчивого и кропотливого изучения и не служит при этом цели заработать – объявляется маргинальным. Нет потребности развиваться, становиться нравственным, эрудированным, интеллигентным человеком, творцом своей жизни. Сейчас модно быть потребителем и есть то, чем кормят, при этом бранясь, капризничая, мусоря вокруг, показывая всем недалекость ума, близость к животному состоянию. При этом, мы хотим отметить, что Федор Михайлович Достоевский полагал животных качественно высшими в сравнении с человеком.
   Эрих Фромм в своих работах отмечал, что отчуждение, свойственное капитализму, затронуло и экзистенцию личности. Человек отчужден не только от своего труда и его продуктов, но и от собственной личности. Все заменяется образами, штампами, фальшью, масками. Образование становится системой, необходимой для поддержания ритуала социализации, так как общество потребления, на наш взгляд, по сути своей инфантильно. Знания превращены в товар и нет смысла пользоваться ими без необходимости, без желания себя развлечь и огородить от скуки. К тому же любым товаром можно воспользоваться и потом, не обязательно же сейчас. Значит, если есть потребность что-то почитать, то можно взять и почитать. Чтение становится актом потребления, а не возвышения духа. С книгой не беседуют теперь, ибо всем нечего сказать. Отсутствует глубина эмоций, страданий, невзгод, борьбы, преодоления, перерождения, героизма и жертвенности. Есть только сообщение информации о сюжете книги. О чем же переживать при чтении рекламного плаката или брошюры? Книги приравняли к товару, к знаку, символу, к простой и бессмысленной вещи, подчиненной законам рынка и капризам моды. Можно возразить: ведь Гете был модным, но можем мы быть уверены, что все понимали суть его произведений? Разве юный Вертер не имел массы последователей? Мы ответим так: во-первых, никто не отрицает моды и ранее, только каждая книга в руках автора стремилась стать шедевром и за перо брались от нежелания молчать, а - не стремления говорить. Во-вторых, юный Вертер имел последователей после публикации, а сегодня можно формировать целевую аудиторию за счет обещаний и флирта с читателем, за счет приоткрывания частей произведения, заманивая потенциальных покупателей.
   Бесконечно просто сегодня критиковать чужие пороки. Достижению этих целей способствует всемирная паутина. Только получается вместо критики отзеркаливание. Вместо критики ради конструкции, получается критика ради деконструкции и аннигиляции субъектного, нивелирование его до объектного и возвращении идеи к субъекту, критикующему другой субъект. В качестве субъекта выступает Другой в виде неясной системы или более индивидуализировано – природы человека. Подобные объяснения источников проблем как раз замалчивают проблемы, поддерживают общественный статус кво по взращиванию невротичной личности. Школы в этой ситуации могут готовить только раболепствующих приспособленцев, видящих в потреблении акт подлинного успеха, достижения и показатель жизни. Дракула в романе Б. Стокера говорил, что кровь- это жизнь. Сегодня мы можем сказать, что скидка – это жизнь. Акт покупки товара – это счастье. И когда говорят про падение семейных ценностей, стремление работать и зарабатывать в ущерб семье – это не причина деградации общества. Это и есть стремление человека к счастью, к безудержному саморазвитию – это ходовой товар сегодня, ущемляющий ценность общения, провоцирующий рост конфликтов на почве ксенофобии. Ведь с массовостью, эклектичностью и общедоступностью самых различных способов саморазвития исчезает эталон, диалектически цементирующий общество. Однако, существует возможность дефрагментации истины и восстановление способности к диалогу через отрицание объективной истины. Френсис Бекон говорил, что есть три наихудших довода: это передано нам от предков, это общепринято, это привычно. Разве не эти три довода сегодня используются для оправдания всякой гнусности, приправленной соусом благочестия? Читаешь про лицемерие средневековых монахов, про неверных мужей и жен, про невежество у руля власти, про гонения на науку и гуманизм, и видишь все это и сегодня. Где же рассадник? Весь мир? Многовато. Ответ прост – школа. Порочный круг поколений приспособленцев, алчных злодеев и высокомерных тунеядцев. Семья-школа-работа – вот круг Сансары, вращаемый Морией.
   Мы слукавим, если оставим данную тему без небольшого разбора того клеящего материала, который скрепляет народы и культуры воедино – слово. Вышеупомянутый почтенный Френсис Бэкон среди «призраков», препятствующих познанию истины, выделял «призрака слова», то есть само слово может служить источником заблуждения. Упрощение и оскудение лексикона, внедрение в речь жаргонизмов и слов-паразитов, а также исковерканных речевых оборотов или выдумывание новых слов для старых явлений  создают условия понижения качества общения и образования. Пропадает глубина семантического значения слова, субъект отчуждает от слова, в котором нет значения или субъект оного не понимает, не чувствует, не считает своим. Бюрократизация общественных коммуникаций превращает слова в шаблон, опустошая слово как один из способов передать духовную составляющую человека: эмоции, восприятие мира, глубину чувствования другого. Так как слово перестает быть выразителем подлинного, то становится симулякром, и чем проще симулякр коммуникации, тем проще сама коммуникация и тем проще объект коммуникации. Субъектность умирает вместе с угасанием значимости слова. Также школа учит писать по шаблону, а значит – мыслить по шаблону. Культура заполнена преходящим мусором, иллюзиями, возбуждающими нервную систему, отвлекая оную от размеренного развития, занятия науками и искусством. Нельзя приготовить вкусное блюдо, научиться играть на флейте, рисовать в стиле маньеризма за десять минут, но сегодня культура предлагает бешеный темп, а ради чего этот темп – неизвестно. Возможно, ради подавления критического мышления, для создания хаоса в голове и в чувствах, чтобы удовольствие стало сильнее и слаще, а также – его должно быть много. Чтение Гомера принесет удовольствие лишь после того, как человек научится ощущать это удовольствие, когда воспитает себя для восприятия. Образование этого не дает. Пустые люди, озабоченные заработком (дачка, тачка и денег пачка) идут в образование. Именно такие марионетки и нужны власть имущим. Деньги – это механизм не только войны, но и всего святого, что есть в этом мире. Откуда взяться размеренным и благородным речам Цицерона? Где веселые канцоны о любви Боккаччо? Куда исчез длинностиший Маяковский? Все кануло в Лету, ибо надо торопиться, надо не общаться, а использовать запас картинок для выражения желаемого. Развитие речи шло от простого к сложному, а теперь наоборот. Также и образование развивается от сложного к простому под эгидой инаковости и непохожести каждого поколения, но почему-то пороки одни и те же.
   Складывается впечатление, что наглядность всегда была уделов дураков, не умеющих читать. Умный человек использует наглядность в качестве реконструкции облика или указания символа, как, например, католики, создавшие канон изображения каждого святого. Дурак не прочтет ни символа в таком изображении. Для него это останется только картинкой, бессвязной, делающей дом Божий картинкой развлекательного характера. Грубые радости и тупость идут рука об руку, как смерть и сон. Любопытно, что Шопенгауэр и Аристотель, а также и Платон сравнивали мудреца и глупца с живым и мертвым, с спящим и бодрствующим. Более того, глупец во всякой картинке видит всю мерзость своей натуры, ибо Венера Урбинская для него не божество, а объект похотливого аппетита. В демократиях такого плебса предостаточно, чтобы собрать все pro et contra политических режимов господства масс.

Часть пятая. Знание и мнение против симулякра и компетенций.

Известно, что разруха бывает только в головах. Человек, выходит, заброшен в мир случайно, не имея корней и связей с чем-либо. Совершенен мир или нет, главное, что человек в нем становится лишним. Только человек всему должен научится. Его разумность – это проклятие, которое помогает ему выживать. К несчастью, благодаря разуму человек создал целый мир, в котором он опять остается бесполезным и ненужным. В новом дивном мире людей создают и выращивают с единственной фундаментальной потребностью – потреблять. Брать и не отдавать, ибо нечего отдавать. Все остальные навыки зависят от контекста или считаются рудиментами. Высокие идеалы очень сложны для понимания, требуют усилий ума и изменение образа жизни, но все это в прошлом, так как все можно купить. Аскетизм – это скучно. Клянчить у высших сил что-то – это инфантильно. Гораздо лучше – просто считать себя верующим человеком. Можно ругать религию за ее мракобесие и фанатизм, только вот виновник торжества тот, кто не разбираясь, ругает. Очень легко считать себя умным, благочестивым и честным. Гораздо труднее – быть им, ибо в этом случае, твои качества никому неинтересны. Добро не требует громких слов и бравад. Подвиги не требуют себе оды и поэмы. В наш век, сначала дифирамбы, а потом подвиги. Сначала деньга, а потом дела. При этом, нет четкой и прочной связи между этими вещами. В такой ситуации истина страдает первой. Ее не могут усваивать мелкие умы, поэтому ее нужно разжевать, разложить по кусочкам и преподносить в изуродованном виде в сжатые сроки. То, что человек ест, показывает и то, как он воспринимает духовную пищу.
   Идеал античного человека – калокагатия, идеал времен гуманизма – эрудит. Идеал современного человека – компетентный специалист. Деградация налицо. Все, конечно, объясняется экономической основой, не требующей касты интеллектуалов или монополистов научной сферы. Знания легко распространяются и создаются с такой скоростью, что не всегда успеваешь выдавать патент и закреплять авторские права. К тому же, часто литература дублируется, и интерес у публики, той самой массы, вызывает персона-бренд автора, чем содержание его произведений. Сократ считал письменность проклятием богов, а Иероним Босх связывал конец света с изобретением книгопечатания. Однако, не все чувствуют на себе бремя такого проклятия и не мучается от Страшного суда. Несмотря на доступность лучших достижений человечества, немало людей предпочитают тешить свои иллюзии или вообще игнорировать все, кроме собственной персоны.
   В ситуации дефицита книг, ученому приходилось тренировать свою память. Память работает избирательно, а значит, человек уподобляется Иоанну Богослову, который проглотил книгу. Человеку нужно для лучшего запоминания не разделять слова, дела и веру. Таким образом, философ не говорил ради того, чтобы жить. Он жил, ради того, чтобы говорить. Все поступки, образ жизни, мысли, все правила и догматы должны в человеке найти равновесие и избавиться от противоречивости. Пифагор создал религиозный культ из своего учения. Школы Платона и Аристотеля были самостоятельными. В средние века схоластику изучали только священнослужители и преподавали ее в университетах. Все институты, где обучалась молодежь были закрытыми для большинства, создавая препятствия экономического и сословного характера. Однако, важно, что из общей массы философских школ выделялась школа ораторского мастерства. Подобно, софистам, ораторов критиковали за их пустословие, лицемерие и использование красивых и сладких речей ради сокрытия истины. Отец Церкви Августин Аврелий в своих трудах часто обрушался с критикой в адрес ораторов, аргументируя, как раз тем, что их слова не согласуются с правдой, с их личными убеждениями. Слово софист означает мудрец, но до нас это слово дошло со значением пустослова или болтуна. Таким образом, существует огромная разница между знанием и мнением. Конфликт знания и мнения сопровождал мир вплоть до 20 века, до развития промышленности и средств массовой коммуникации. Когда стало ясно, что можно продавать несуществующий товар или несуществующие характеристики, что можно отбить всякое стремление к образованию, противопоставив ему идеалы рекламы и шаблона, то стало ясно, что требуется другой тип человека. Нужен человек, с легкостью меняющий свои убеждения, быстро изменяющий содержание свой морали, готового дискутировать, обладая полным и тотальным профанством. Человек сегодня для прославления самого себя способен только развлекать, в большинстве случаев, пошло и низко развлекать. Учиться быть человеком сложно, а дурное столь же просто, сколь и противно, и ему учиться не надо. Наверное, в силу греховности человека или иного несовершенства, такое происходит.
   Сегодня конфликт сменился на проблему полной иллюзорности, относительности или беспочвенности всякого знания, овеществления знания и игнорирование философии, метафизики и логики, даже как способа тренировки ума. Знания стали товаром, а массы – потребителем, поэтому и образование падает. Учиться хотят не все, ведь это скучно, не приносит сиюминутной радости. Если бы знания приравнять к деньгам, то библиотеки переполнились посетителями, желающими книги в соответствии с рыночной конъюктурой. Другая проблема современного мира, связанного с образованием, это пресловутые компетенции. Компетенции – это набор навыков, «ящичек с инструментами» определенного специальностью характера. Проще говоря, компетентный человек – это баран, годный или на стрижку шерсти, или на мясо. Мы считаем, что понятие компетентности унижает человеческое достоинство и величие разума. Леонардо да Винчи или Марсилио Фичино не были компетентными. Они были – талантами во многих областях. Великий Гете или Вольтер, энциклопедисты Франции, просветители знали и умели куда больше, чем нынешний человек с бесплатным и доступным современным образованием. Петр Великий знал несколько ремесел и знал весь процесс судостроительства. Можно учесть то обстоятельство, будто пласт информации по каждой области знаний чрезвычайно велик. Мы ответим, что читать следует много, но не многое. Из массы книг и статей всегда можно извлечь наилучшее и ознакомиться с ним. В наши дни существует масса просветительских сайтов, где популяризаторы науки говорят просто о сложном, дают основную базу знаний.
   Человек не должен замыкаться в своей области, не должен использовать и учиться только тому, что может принести доход. Человек – это нечто большее, чем винтик, обслуживающий машину капитала за месячную оплату. Только человек венчает свою жизнь смыслом. Только у человека есть великие силы для созидания того мира, который возможен, как наилучший.


Часть шестая. Quo vadis?

Прогнозировать, прорицать – дело крайне неблагодарное и шаткое. К нему прибегают всякий раз, когда появляется угроза тщеславию и себялюбию. Невроз консерватизма выражается в удовлетворении через ритуал прогнозирования своего раздутого эгоцентризма. Страх что-то менять еще не исчерпан. Страх менять себя, страх менять так, как невыгодно – вот здесь заканчивается и этим исчерпывается страх перемен. Человек существо ксенофобное по своей натуре, несмотря на инфантильное любопытство, легко устранимое парой запретов. Страх нового и неизведанного связан, быть может, с чувством вины, страхом перед наказанием, трепетом перед реальностью, которая вовсе не стремится баловать юного исследователя, а скорее напротив, топит его в апогее Соломоновой мудрости: «И во всякой мудрости много печали». Испытывать удовольствие от непривычного возможно, если оно сильнее и ярче прежнего. Так и появляется алчность. Этот принцип работает и с высшим духовным удовольствием, но не приводит к алчности, а, скорее, - к безумию. В конечном счете, предлагать свой вариант развития событий – это подобно бросанию камешков в колодец, надеясь поднять уровень воды.
   Историю человечества сопровождают два вида людей: безумцы и массовый человек. Деление условное, неоднозначное и не выдержит строгой научной критике. Только вот случается часто и очень часто так, что в любой стране всегда существуют люди, неспособные до конца ужиться в обществе, принять правила игры и жить как все. Наш век, считается, изобилует такими индивидуумами, но смею заверить, что «Мы все глядим в Наполеоны\ двуногих тварей миллионы». Ни одежда, ни душа, ни мысли в наш век информационного фашизма и диктата масс-медиа не являются уникальными или индивидуальными. Единообразное мышление составляет фундамент современного общества, и люди не могут договориться именно от двоемыслия, где, с одно стороны, они считают себя уникальными и требуют соответствующего к себе отношения, а с другой – не могут признать одинаковость своих требований. Все родители желают ребенку лучшего образования ради карьеры, а точнее – своих нереализованных амбиций. Каждый родитель, при этом, не имеет четкого понятия, что должен знать и что уметь их ребенок, ведь сами они образованностью не блещут, а «многая речь на устах\ еще не залог разуменья». Стремление к счастью означает стремление к удобствам, к бездеятельности. Стремление к знаниям означает желание обладать скудным запасом элементарной эрудиции и простыми навыками работы. Человек унижает себя сам, низводит себя до потребителя. Все благодаря прогрессу и скоротечности жизни. Образованность – это побочный эффект развития человеческого общества, в котором чаще выражено стремление к упрощению или усреднению своей жизни, стремление к пошлому мещанству. Человек упрощает свою жизнь путем прогресса, но вместо развития, отдается предпочтение нарциссизму и потребительству, желая создать золотой век изобилия. Образование также стало объектом вожделенного потребления, а все сакральное изгнано ради простоты и удобства, ведь мир создан Богом для человека, а не наоборот. В будущем нет места человеку. Все, что человек создал ради своего удобства, приведет к гибели сначала человечности, а затем и человека. Образование здесь играет ведущую роль, так как именно оскудение и унижение образования приведет к гибели человека, как разумного существа.