Запись двадцатая. Идти одиночкой в толпе

26.01.2001 Сегодня впервые собрались на новой территории - в Доме ученых. Первый этаж, комната метров 40 квадратных. На треть помещения - небольшое возвышение (скорее, подиум), на нём клавесин, пианино, столы; эта "сцена" отделена от остальной площади кулисой. Около подиума - столик, кресло, остальные кресла расставлены как для зрителей. На стенах картины - пейзажи местных художников. В принципе, есть раздвижные столы - можно сделать "круглый стол".
Но это уже не наша Вишневая гостиная, где каждый видит всех, где можно поговорить через стол, встретиться глазами с единомышленником, где "тесен круг друзей".

Вечер был посвящен Николаю Рубцову.
Галина Сергеевна (в черном бархатном платье со сменяемым верхом - то брошь, то бархотка на шее, то воротник из висюлек) наизусть (что за умница) читала стихи, чередуя их с рассказом о жизни и творчестве. Начало было довольно серое: зачем-то она решила не преподнести его, как сильного (Ольга Геннадьевна сказала - "великого", но это, мне кажется, - перехлест) поэта, а хронологически все выстроить. Но в молодости это был поэт для флотской стенной газеты и дембельских альбомов, поэтому стихи не впечатлили и (меня) расхолодили.

Как я уловила, он интересен своим провидчеством (угадал дату свой смерти) и каким-то мистической интонацией и довольно глубоким проникновением в темы, но это все уже ближе к своей нелепой смерти.

Человек  из детдома, обиженный отцом, всю жизнь до сентиментальности горюющий о матери, которую потерял в 4 года, не получивший хорошего образования да и общего (духовного?) всестороннего развития, хотя и какое-то время учился в Литинституте. Подранок с детства. И любовь настоящая его обошла. Была полунемочка Генриетта, похоже, влюбленная в него, но он не любил ее, только сделал ей дочку. Была юношеская любовь, Тая, но та его не дождалась со службы. И была поэтесса, которая мечтала выйти за него замуж, но убила его во время пьяной ссоры. Я слышала это имя, но со стихами знакома не была. На вечере "расширила свой кругозор".

Галина Сергеевна мне понравилась, как героиня вечера, лишь в конце: когда она, сбросив пафосность и светскость, взволновано рассказала, как готовилась к вечеру, как волновалась, как сама сочинила стихи. Исчезла гладкая улыбка, из глаз - дежурная "необходимая" тоска, дрожание из голоса. Были ямочки на щеках, (когда стихи читала, то было не лицо – маска), а тут – появилось живое лицо женщины в летах, немного не так гладко лежали волосы, а главное - голос утратил нарочитые (сценические) приглушенность и бархатистость, зазвенел. Был живой человек!

Но подбор стихов… Просто – руками развести! "Не знала я Рубцова и знать не хочу", - таково было мое впечатление в первой половине. А этот сопливый стих про «Аленький цветочек", посвященный матери, и дрожание в голосе, и эта розочка в руках. Глаза бы не глядели!

И еще на этом вечере было знакомство с местным музыкантом - Валерием Степановичем Николаевым. Он подготовил музыкальную композицию собственного сочинения к стихам Рубцова. Очень неплохая музыка. Мы его разговорили. Слово-за слово, выяснилось, что он в педучилище заведует музыкальным отделением, лауреат нескольких союзных композиторских конкурсов. И все бы хорошо, но он, расчувствовавшись, вдруг признался, что написал музыку гимна Томска, сел за расстроенное пианино и выдал нам нечто эпохальное. Причем все это комментировал: тут вступают басы, здесь женская группа, а здесь духовые. Наш край от души веселился - уж больно музыка не по объекту. Тем более все грозятся Томскую область влить в Новосибирскую, а у нас такой гимн! Но он обратился к присутствующим, мол, сочините стихи. Может, кто возьмется. Жалко, Малкова не было - он бы загорелся. Бурцев дал Ольге Геннадьевне список своих "лекций", где в каждой теме: "Я и ...». Жуть. Эта погоня за славой под закат дней!..

И был смешной эпизод. Подкатов, зам мэра, что-то такое очень гладкое сказал, а в руках крутил конверт. Ольга Геннадьевна стояла рядом, улыбалась такому высокому гостю и иногда взглядом скользила по конверту - деньги никому не лишние, вдруг какое подспорье поэтическому объединению. Но тот так с этим конвертом и сел на место. Похоже - раздумал поощрять. И что было его вытаскивать?

***
Пусть кто-то сказал: «Это важно!»
Да вот не сказал - почему.
И каждый решает однажды,
Что нужно ему, одному.

Послушать бывалых? Конечно!
Послушать и даже понять.
Несчастный, ты смог так беспечно
На веру слова их принять.

И кто-то уверен, что знает,
И кто-то всему уже рад,
А кто-то живет и мечтает
Уйти без оглядки назад.

На опыт чужой не взирая,
Своей доверяясь тропе,
По сердцу лишь мысли сверяя,
Идти одиночкой в толпе.

2000 г.