И так бывает. Глава 6

          Антон стоял у окна и молча всматривался в ночь. Такой, всегда казавшийся родным и самым лучшим на Земле город, в данный момент вдруг обнаружил столько негатива, что хотелось бежать отсюда просто куда глаза глядят…

          - Стоп! Не сходи с ума! – одёрнул он мысленно сам себя – При каких делах город? Разве это он увёз твою любимую неведомо куда? Нет, же? Нет… Вот потому и перестань перекладывать вину с одних плеч на другие лишь из-за того, что так тебе проще.

          Гульнара отсутствовала дома уже трое суток. Семьдесят два бесконечно долгих часа, которые окончательно смогли убедить её мужа в том, что ждать, именно – ждать, а не догонять, страшнее всего. Когда ты устремлён вослед кому-то, очень сильна и вполне оправдана надежда на то, что вот уже за следующим поворотом покажется спина того, за кем тебе пришлось бежать. В то время как ожидание резонно можно уподобить стоячему болоту, медленно, но неотвратимо погружающему тебя в трясину безвыходности, обречённости и безнадёги…

          Деревенские подруги деда Матвея, да и он сам, прослышав про случившееся, сразу же предложили свою посильную помощь по присмотру за Дашей, но Антон решительно-вежливо отказался, сказав им, что справится со всем сам. На работе вошли в трудность его ситуации и предоставили отпуск пока на двадцать четыре дня, будучи твёрдо уверенными, что он, конечно же, приступит к исполнению своих обязанностей гораздо раньше. Все на службе не сомневались (или просто делали вид), что исчезнувшая среди белого дня его жена обнаружится с часу на час и, причём, сама… Однако время шло, но по-прежнему никаких следов и никаких звонков от похитителей пока не поступало…

          Иван, стоявший во главе поиска, заскакивал к другу по нескольку раз на дню, чтобы поддержать морально, не считая того, что постоянно находился на связи, телефонной связи, и держал его в курсе всех новостей по ходу розыскных мероприятий, которых (новостей) с каждым часом становилось всё меньше и меньше. Если в первые два дня наблюдалась хоть какая-то движуха, то последние сутки просто захлебнулись собственным молчанием…

          Как поступил бы Антон, будь он в данный период своей жизни один, без крохотной Даринки, которая, похоже, тоже уже поняла, что с её родителями происходит нечто, чего быть не должно. Если в первый день отсутствия мамы она капризничала, то сегодня с самого утра просто молча смотрела на дверь с уже готовой расцвести улыбкой радости, но… Как поступил бы он? Безусловно, подключившись к поиску, отправился бы разыскивать прежде всего братьев Гульнары, справедливо и, как ему казалось, безошибочно полагая, что вина в исчезновении жены лежит именно на них, всех троих, или на ком-то конкретно. Он, конечно, сразу поделился с Иваном своими соображениями. И работа в этом направлении велась нешуточная: были разосланы ориентировки куда только возможно. После официальных запросов в центры миграции, следствием было установлено, что в настоящее время Карим, Алишер и Рустам Исламкуловы действительно находятся на территории РФ. Двое из них – Карим и Алишер – зарегистрированы в Н-ске как строительные рабочие, а вот младший, Рустам, числится по гостевой визе уже в течение двадцати дней, т.е. прибыл он как бы к братьям в гости, не имея целью приезда поиск работы.

          Вот именно он, Рустам, и привлёк к себе наиболее пристальное внимание следственных органов в осуществлении поиска исчезнувшей Гульнары Черемис, в девичестве Исламкуловой. Таким образом, следствие приняло за основную рабочую версию мужа, хотя параллельно рассматривались и другие, которые постепенно отбрасывались за несостоятельностью. Прежде всего было выяснено, что Рустам Исламкулов появился в России не один, а вдвоём со своею двоюродной сестрой Гузаль Фатхулаевой. Со слов свидетельницы-соседки, скорее всего именно с ней состоялся разговор пропавшей в роковой для себя день. В пользу данной версии говорило ещё и то, что оба фигуранта (и Гузель Фатхулаева и Рустам Исламкулов) в настоящее время покинули место нахождения старших Исламкуловых, растворившись среди неоглядных просторов. Но стать полностью невидимками им, конечно же, не удалось: по крайней мере Гузель была замечена в объятиях Гульнары.

          А потому, зная обычаи данного восточного народа, со 100% гарантией можно было утверждать, что появилась она здесь в сопровождении своего кузена, а, может быть, и не только, т.к. по крайней мере ещё один мужчина был замечен в этой группе. Совершенно неожиданно поступил сигнал, что и старшие Исламкуловы также покинули бригаду строителей, взяв две недели без сохранения заработной платы. Вопрос – для чего? Не отправились ли и они на «операцию» по возвращению «блудной овцы» в родную «отару»? Всё может быть… Как бы они все вместе смогли осуществить задуманное, зная то, что Гульнара пусть и непродолжительное время, но является гражданкой РФ, да ещё и против её воли? О, тут возможны варианты! Но, что бы они не изобрели (поддельный паспорт, к примеру, или даже не поддельный, а просто второй, узбекский; «добровольное» согласие, полученное под влиянием угроз) точки пересечения границы им всё равно не избежать будь то аэропорт или ж/д вокзал, а их не так уж и много. Вот почему именно туда в первую очередь и были разосланы ориентировки с целью задержать до выяснения обстоятельств данных граждан, как только они там объявятся. Но вот уже заканчивались третьи сутки, а пока ни одного обнадёживающего сигнала не поступало. Ожидание становилось всё более и более мучительным прежде всего для Антона, разумеется.

          Уложив крепко уснувшую у него на руках дочь в кроватку, Антон ещё какое-то время постоял возле её кроватки и вдруг подумал:

          - А ведь мне было всего на два месяца побольше, когда родившая меня (у него не получалось выговорить слово «мама» по отношению к той, что когда-то дала ему жизнь) оставила сидеть на заснеженной лавочке в парке с зажатым в кулачке пирожком… Вот как это вообще возможно? – и, вздохнув, вышел на балкон, оставив дверь в комнату чуть приоткрытой.

          Со слов няни он знал, что нашли его тогда довольно-таки быстро, но и тем не менее простудиться успел, причём весьма изрядно: воспаление лёгких – дело серьёзное в любом возрасте. Несколько месяцев провёл в больнице под присмотром врачей, балансируя по грани, потом «Дом малютки», приёмная семья… Путь вовсе не уникальный для большинства сирот, самый, что ни на есть обычный в подобных случаях. Именно усыновившей его чете Черемис он обязан именем, отчеством, фамилией и местом жительства. Всё складывалось вполне хорошо и стабильно, но… не слишком долго – что-то около десяти лет. Девять лет и восемь месяцев, если быть абсолютно точным. Ровно до того момента, как приёмного отца задавил его собственный трактор, т.е. тот, на котором он работал в весенне-летнее время, помогая в посевной-уборочной подшефному колхозу. Была такая практика, когда какое-то городское предприятие оказывало помощь селу людьми и техникой, если была в том необходимость, взамен получая производимые там овощи по себестоимости для своих работников.

          Так вот, приёмный отец Антона, Артём Черемис, и находился в числе этих «делегатов». В тот вечер конце рабочего дня, «приняв изрядно на грудь» прямо на полевом стане, Артём не стал возвращаться вместе со всеми остальными в деревню, где они квартировали все вместе в одном из классов местной школы, а остался на месте. Прилёг на травку и всё бы ничего – бывало и не однократно, но не в тот раз… Проблема в том, что он забыл поставить своего «железного Савраску», как называл сам, на тормоз, а тот почему, сказать трудно, вдруг среди ночи начал самостоятельное движение. Правда, «ускакал» не далеко, ровно настолько, чтобы наехать своему хозяину на лицо, не оставив ни единого шанса выжить. Хоронили батю в закрытом гробу по вполне понятным причинам. Собственно говоря, сами похороны как-то мало затронули десятилетнего мальчишку, тем более такие… шпионские, как он окрестил их  для себя.

          Мёртвым отца он так и не видел, а потому у него создалось странное какое-то впечатление от всего, что происходило в те наполненные слезами матери дни. Он даже не один раз слышал за спиной шепоток сердобольных соседей, мол, посмотрите на мальца - хоть бы одну слезинку уронил… Понятно, приёмыш никогда родным не станет… То, что он приёмыш, родители никогда не скрывали - уж слишком он был непохож на них внешностью, а потому приторно-осуждающие (а то они сами искренне горевали по чужому горюшку!) его поведение слова просто пролетали мимо, никак и ничем не задевая. Антон то ли не понимал ещё в силу своего возраста всей глубины постигшего семью горя, то ли ещё почему, но очень долгое время и потом думал, что батя просто бросил их с матерью и остался где-то там, куда уезжал на всю весну и лето, лишь изредка на пару дней появляясь дома. Он так часто и надолго оставлял их одних, что известие о его смерти и последующие похороны представлялись парнишке спектаклем, фарсом, если не глупым розыгрышем.

          Два года они жили вдвоём, а потом мама снова вышла замуж… И новому «папе» очень не хотелось возиться с ершистым подростком, да ещё и в том возрасте, когда и с родными-то чадами сладить ох как непросто, когда любое «нет» со стороны взрослых тут же воспринималось в штыки. Нет, они не сразу отправили Антона в детский дом – год всячески пытались держать его в «ежовых рукавицах», ровно до того момента, когда мальчишка украл деньги, месячную зарплату отца, и не прокутил их с дворовыми пацанами в парке. Короче говоря, доучивался Антоша уже в детском доме, откуда после окончания восьмого класса поступил в медицинское училище. Почему именно туда? А просто за компанию с Танькой Ершовой, классной, между прочим, девчонкой! Танька бросила учёбу сразу же после первого посещения морга, свалившись там в глубоком обмороке, а вот он почему-то втянулся и закончил училище не просто хорошо, а даже с отличием. Преподы прямо-таки настаивали на том, чтобы он продолжил образование по профилю дальше, но сразу как-то не сложилось, а потом стало не до того. И в результате на данный момент он имел то, что имел, не сильно сокрушаясь о потерянных возможностях. Если бы не то, что произошло в его жизни три дня назад, можно было бы сказать, что всё ок!

          Иван твёрдо заверил, что незамеченными пересечь границу братьям Гульнары с нею вместе или без неё у них никак не получится. Но кто может знать, что у тех на уме? Антон сильно надеялся, что итоговой целью похитителей его жены не является убийство, или даже просто нанесение ей каких-то физических или моральных увечий. Очень хотелось на это надеяться, но разве можно поручиться хотя бы за что-то в этом мире? Гульнара всегда с таким теплом говорила о Кариме, старшем из братьев. Вспоминала, как он в любом случае был на её стороне, даже тогда, когда она явно бывала не права… И вдруг вот такое… Разве не логичнее было бы просто нагрянуть в гости и, так сказать, за столом переговоров обозначить, а то и устранить все имеющиеся нестыковки во взглядах на судьбу и дальнейшую жизнь Гульнары, да и всех остальных? Но это с точки зрения здравого смысла, который, как выясняется, либо отсутствовал в их головах, либо был частично заменён чем-то таким, чему объяснение искали вот уже трое суток как сам Антон, так и весь следственный отдел местного РОВД, и пока, увы, безрезультатно.

          Антон сидел на балконе, а вокруг была ночь. Звёздная-звёздная, тихая-тихая и безмятежно-отстранённая, наполненная ароматом цветущих кустов сирени с примесью ещё каких-то цветов и только ей присущими звуками, таинственными шорохами не менее таинственной ночной жизни. Антон мысленно взывал к исчезнувшей жене, напрягая все свои душевные силы:

          - Гуля – Гулька! Где же ты, мой самый прекрасный цветок гранатного дерева?

***

Гульнара – с узбекского – цветок граната.