Июнь девяносто восьмого. Гл 5 Роковая ошибка

Утром Михаил проводил Алексея до станции метро и вернулся домой. Но в квартире ему не сиделось. Тусклый никчёмный образ жизни был нарушен неожиданным визитом друга детства. Как будто мощный порывистый ветер распахнул настежь пыльное окно в душной комнате, и неистовый поток прохладной свежести вытеснил спёртый воздух, позволил добровольному затворнику вздохнуть наконец-то полной грудью. Кречетов отчётливо осознавал, что жить по-прежнему он уже не сможет. Помолодевшая за сутки душа требовала чего-то нового, настоящего. Ему опять вспомнилась покойная супруга, но сердце уже не саднило от горькой утраты, как будто Татьяна, завладевшая после своей безвременной кончины всеми его помыслами, решила отпустить родного мужа в мир живых.
Михаил сходил в церковь и поставил свечку за упокой души любимой супруги. Не задерживаясь в храме, вышел на улицу и остановился в раздумье, что делать дальше. Идти домой ему совсем не хотелось. Над головой светило солнышко. Весело щебетали пичуги, радуясь тёплому летнему дню.
К Михаилу подошла какая-то женщина в ситцевом платочке, сунула ему в руку монету и, осенив себя крестным знамением, вошла в храм. «Господи, неужели я так плохо выгляжу?» –  ужаснулся Кречетов и поспешил удалиться от церкви. «А что ты хотел? Не брит, не стрижен! Рубашка выцвела, штаны заношены! Вот тебе и подают, как бомжу на паперти! – беседовал он мысленно сам с собой, ускоряя шаг. – Нет, пора браться за ум и срочно приводить себя в божеский вид!»
Кречетов шёл, куда глаза глядят, и вскоре оказался возле городского парка. А небесное светило, между тем, поднималось всё выше и уже начинало изрядно припекать. «Не прогуляться ли мне по тенистым аллеям, подышать свежим воздухом? – подумалось Михаилу. – Я так давно здесь не был!» Ничтоже сумняшеся, он проник на территорию парка отдыха и пошёл неспешным шагом по одной из дорожек. Когда-то они с Татьяной любили гулять здесь всей семьёй. Супруги обычно ходили степенно, рука об руку, а Маринка, будучи непоседливым ребёнком, носилась по парку, сломя голову. Ей было всё ужасно интересно, везде нужно было сунуть любопытный нос, пощупать своими руками. Благодушные родители только следили, чтобы их неразумное чадо всегда находилось в пределах видимости.
В советские времена в этом парке было довольно уютно и безопасно, но с тех пор многое изменилось. Газоны и клумбы покрылись бурьяном. Деревья и кустарники разрослись, простирая ветви к дорожкам, отчего Михаилу приходилось то и дело нагибаться, чтобы не поранить лицо. На безлюдных аллеях одиноко стояли давно не крашенные облупленные скамейки, многие из которых были сломаны. Всюду царило запустение, навевающее тоску и уныние.
«Надо же! Ни души вокруг. Неужели и в выходные дни сюда никто не ходит?» – грустно подумал Кречетов. Но впереди послышались молодые голоса, и уныние как рукой сняло.
За изгибом дорожки Михаил увидел троих парней, бритых наголо, которые что-то бурно обсуждали. Старший, лет двадцати трёх, спортивного телосложения, был модно одет и гордо восседал на закруглённой спинке парковой скамейки, упираясь кроссовками в сидение. В руке он держал открытую бутылку пива и между делом прикладывался губами к горлышку. Другим едва ли исполнилось восемнадцать. Совсем ещё пацаны, одетые гораздо скромнее, они стояли перед старшим навытяжку и что-то демонстрировали в открытых сумках.
Матёрый журналист интуитивно почуял, что пахнет сенсацией, и, распираемый профессиональным любопытством, захотел подойти поближе. Но как это сделать, не привлекая к себе внимания? И тут он вспомнил, как получил милостыню на паперти. «Меня и так за бомжа принимают. Даже маскироваться не надо!» – сообразил Михаил и, встрепав себе волосы, сделал вид, что его интересуют исключительно пустые бутылки. Эта легенда позволяла задержаться здесь, якобы дожидаясь, когда у старшего парня  закончится пиво.
Не глядя на молодёжь, Кречетов стал медленно приближаться к ним, озираясь по сторонам и заглядывая в мусорные урны. «Какая удача!» – мысленно обрадовался журналист, обнаружив пустую бутылку в ближайшей урне. Он вынул из кармана старую авоську, которую носил с собой, не желая тратиться на полиэтиленовые пакеты при покупке продуктов, и положил в неё свою добычу. «Теперь я точно похож на бомжа!» – улыбнулся своим мыслям Михаил. Всё это время он прислушивался к парням.
– Рябой, ты что мне принёс? Ржавый ТТ? Этот металлолом можешь оставить себе. Будешь им старушек пугать в тёмном переулке! – раздражённо сказал старший, обращаясь к долговязому парнишке, покрытому густой рябью.
– Бурый, возьми в бригаду! Не пожалеешь! – Взмолился Рябой. – Я добуду ствол. Мамой клянусь!
– Вот когда добудешь, тогда и поговорим! – отрезал старший. – А у тебя, Ерёма, что? Показывай!
– Вот, – буркнул плечистый пацан невысокого роста и открыл сумку пошире.
– О! Вот это уже интересно! – Бурый извлёк из сумки обрез и осмотрел со всех сторон. – Из трёхлинейки. Спил свежий. Сам сделал?
– Ага! – обрадовался Ерёма. – Конец ствола был повреждён, да и приклад тоже. Пришлось их спилить.
– Так оно даже лучше в нашем деле, – прокомментировал старший и принюхался. – Смазочкой пахнет. Ржавчины почти нет. Будто и не лежала в земле столько лет. Хорошая работа! – Он передёрнул затвор. – Ого! Тут и маслята имеются.
– У меня их два десятка наберётся, – похвастал коренастый парнишка.
– И что? Неужто шмаляет?
– Ещё как шмаляет! – подтвердил Ерёма. – Я проверял.
– Проверял, говоришь? – Бурый вернул обрез владельцу и жёстко произнёс. – Тогда замочи того бомжа!
Михаил, подошедший совсем близко к парням, побледнел от этих слов, отлично понимая, что речь идёт о нём. По его коже пробежал мороз.
– Зачем? – испугался Ерёма.
– Он видел ствол. А нам свидетели не нужны, – с насмешливым прищуром ответил Бурый.
– Да он даже не смотрел в нашу сторону… – пытался уклониться от выполнения страшного приказа незрелый кандидат в бандиты.
– Он на мою бутылку пялился и ствол срисовал! – прошипел криминальный вербовщик.
– Да кому этот бомж расскажет? Его и слушать-то никто не станет!
Журналист, конечно, осознал, что совершил несусветную глупость, которая может закончиться для него весьма плачевно, и попытался поскорее ретироваться.
– Дай сюда, ссынок! – процедил сквозь зубы Бурый с нескрываемым презрением и вырвал у Ерёмы огнестрельное оружие. Протянул его долговязому парнишке. – Рябой, хочешь в бригаду? Тогда завали бомжа, пока тот не слинял!
На этот раз повторять приказ не пришлось. Рябой схватил обрез, прицелился и выстрелил, как в тире. От сокрушительного пронизывающего удара в спину Кречетов вскрикнул и упал, словно подкошенный.
– Молоток! Считай, что ты уже в бригаде. – Вербовщик одобрительно хлопнул стрелка по плечу, забрал у него оружие, перезарядил и вернул владельцу. – Добей! – приказал он Ерёме. В руке бандита появился пистолет Макарова. – Иначе рядом с ним ляжешь!
Умирая от страха, Ерёма медленно приблизился к тяжело раненному человеку, который сумел перевернуться на спину и смотрел на него широко открытыми глазами, даже пытался что-то сказать, но издавал лишь жуткие булькающие звуки. Трусливый парнишка, не желающий расставаться с собственной жизнью, навёл на «бомжа» ствол обреза трясущейся рукой и, крепко зажмурившись, нажал на спусковой крючок. Последовал выстрел. Кречетов дёрнулся и затих.
– А теперь делаем ноги, пока нас мусора не замели! – скомандовал Бурый.

Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2020/03/19/921
Следующая глава: http://www.proza.ru/2020/03/19/937