Ботинки

Заранее должен предупредить читающих, что эта история написана не по зову сердца, а скорее в ответ на объявление в интернете обувной  фирмы Бландстоун,которая празднует в эти дни стопятидесятилетний юбилей. О существовании такой фирмы я узнал только, случайно наткнувшись на их статью в интернете. 
 
  Это был где-то девяносто пятый год  прошлого столетия. Моя сестра с семьей уже пару лет  жила с Израиле. Уже стали на ноги. И вот родители решили навестить их. В то время ближайшими  от нас аэропортами, откуда летали в Тель-Авив, были Ростов - на- Дону  и Адлер. Родители выбрали Адлер. Для них людей пожилых, поездка за границу была ездой в незнаемое. И они попросили меня проводить их до самолета. Самолет из Адлера улетал утром. Мы жили в Новороссийске. Родители просчитали, что удобнее всего  поездом доехать до Краснодара и там сесть ночью на проходящий поезд до Адлера. Тот  приезжает в Адлер на рассвете. Как раз к самолету.
Сначала дорога до Краснодара, Потом зал ожидания на железнодорожном вокзале.  Родители устали. Да и я был не огурчик. Адлерский поезд ждали до глубокой ночи.  В плацкартном вагоне свет приглушен. Все спят. Прошли  к нашим местам. Кое-как в темноте умостили родительский багаж. И вот уже нас будят. Адлер. Вышли и поехали в аэропорт.
    Проводил я родителей. И в обратный путь. Чувствую, левую ногу жмет. И серьезно. В суматохе проводов я это не упустил. Осмотрел туфли. И  после тщательного исследования заметил, что левый сорок второго размера. А у меня сорок третий. Все стало понятно Сорок второй у отца. И оказывается, что разница в один размер очень чувствительна..
Вопросов, как же я не заметил подмены, у меня не было. В это время в стране обувь была ужасным дефицитом. Вот армяне, народ предприимчивый, которых много живет на Кубани, организовали фирму по пошиву ботинок.  Туфли эти продавались не в государственных магазинах, а в кооперативных. Все они были, как близнецы. По одной колодке и одного цвета. Красно-коричневого, как мебель того времени. Такое впечатление что, из-за отсутствия красителей для кожи производители использовали мебельную морилку. Короче, обилием форм и цветов не радовали. Но покупатель тех лет был неприхотлив. Покупал. В государственных магазинах  на прилавках стояли разве что галоши.
Купил и я. И отец мой купил. И тут я припомнил, что когда, уходя от родителей, я надевал  свои туфли, старался их не перепутать с папиными. Но у родителей было светло. Никто не гнал «граждане, освободите вагоны». Хватало времени, чтобы увидеть, что я надеваю. А в поезде, наоборот, было темно. Раннее зимнее утро. Вавилонское столпотворение быстрых сборов после сна. Времени на сборы в обрез. Проводница  подгоняет. Наши с папой туфли валялись, как придется, на маленьком пятачке между  чемоданами. Разбираться некогда,  и за спиной фактически бессонная ночь. 
И что теперь мне делать? Отец уже на земле обетованной. И вернется только через три месяца. Пенсионер. Связи с Израилем у меня никакой. Адреса сестры я не знаю. А звонить с местного переговорного пункта в Израиль? Даже не мог представить себе такое. И стоит, наверное, как новые туфли. Да и не слышал, чтобы у сестры дома был телефон. Я был настолько уверен, что это неосуществимо, что не предпринимал никаких попыток. А таких  туфель, не текущих и  пригодных к  дождливой  новороссийской зиме у меня больше не было. Стоила тогда обувь недешево.  Даже такая, армянская,  стоила примерно треть моей инженерской зарплаты.  И идти на такие траты – это шикануть. В конце концов, приперло бы - купил бы. Но и купить не так просто. В магазинах шаром покати. И в комиссионках они далеко не всегда.
Я вспомнил про Веню. Веня был сапожником. Сапожником евреем. Сапожником евреем в русском городе, где, как он утверждал, евреев наперечет.  Поэтому мой папа входил в его перечет. Веня в силу профессии знал полгорода. И был знаком с моим отцом. Я подумал, что Веня может растянуть башмак, или, по крайней мере, что-то посоветовать.
Веня едва глянул на мой башмак, поморщился и сказал, что он дорожит хорошими отношениями с моим папой и не хочет браться за заведомо провальную работу. Кожу на таких  ботинках  не растянуть. Она порвется
Оставалось  ждать возвращения родителей. Я немного приноровился. Начистил, как мог, полукирзовые ботинки, которые нам на работе выдавали. В них и ходил, и дома, и на работе. Но как пойдешь в такой обуви в приличное место?
 И вот, наконец, я встречаю родителей в Адлере. Они проходят через турникет. А на папе ботинки. В чем дело? Оказывается, у папы левый туфель  стал спадать. Хоть он подложил немного газеты, но на экскурсиях приходилось много ходить. И он натер ногу. Тогда моя сестра повела папу в магазин и купила ему ботинки. Хорошие. Импортные. То есть импортные даже для Израиля. Израильтяне, по крайней мере, как она утверждала, от такого балдеют.  И теперь, сказала мама,  папа  балдеет, из них не вылазит.
 Мне было не до восторгов от папиных новых ботинок. Меня интересовало, что со старыми туфлями. И я услышал страшное. Когда родители стали собираться в обратный путь, сестра моя сказала, что нечего им хлам тягать, и нечего папе, старому барахольщику, позориться. Пусть даже  не заикается, что он возьмет этот хлам с собой. Не проблема купить еще одни туфли. А старые нужно выбросить. Так сказать, отречемся от старого мира.
Сердце мое оборвалось. Неужто, разбиты мои надежды и мечты.
 И я, почти со слезами на глазах, рассказываю своих муках. И тут папа признается, что, он этого и боялся. Поэтому, несмотря на все уговоры родни, он таки провез тайно старые туфли обратно. И оказался абсолютно прав. И вообще, как говорит его приятель сапожник Веня, точность - вежливость не только королей, но обуви тоже. Она должна тютелька в тютельку подходить по ноге. И при покупке обувь обязательно нужно мерить. А  сестре так и недосуг оказалось с папой снова пойти в магазин. А сам он купить не мог. Чувствовал себя как инопланетянин. Меня спасло, что вторую пару так и не купили. Может быть,  купи они вторую пару, сестра бы дожала папу  выбросить старые туфли. Но чего не случилось, того не случилось. А это означало, и жить хорошо, и жизнь хороша.  Даже без импортной обуви.  Я попросил, чтобы  не отходя от турникета, прямо в аэропорту открыли чемодан.
Папа, впитавший в себя вынужденную бережливость советских времен, опять стал носить свои старые туфли. А обновку - на выход. И естественно, он показал свое приобретение Вене. И Веня заверил, что он, хоть и сапожник, и всякой обуви повидал, но таких ботинок ни на одном человеке в городе не видел. Это эксклюзив. И если это в Израиле считают хорошей обувью, значит это таки да хорошая обувь. Так что папе хотя бы за этим стоило съездить в Израиль.
Я должен был Вене поверить на слово. Немного в те годы я знал об обуви.  Фирму «Скороход». И что на толкучке за неподъемные для меня деньги можно купить «Адидасы». А в Москве в ГУМе, если повезет, можно купить  «Цебо» Можно разориться и на «Саламандру». Но потом придется поголодать. Вот и все, что я знал про обувь.
 Я и по сей день дилетант в обуви. Не ищу фирму, когда покупаю обувь. Так что, не могу утверждать, что папе купили именно ботинки Бландстоун. Но все возможно. Даже заманчиво такое предположить.