Хочу в СССР? Глава 3

Здравствуй, школа! И прощай.

Считаю себя баловнем судьбы. Если в раннем возрасте я этого ещё не понимал, то в старших классах, уже вовсю блаженствовал в лучах счастливой звезды. Но апогея она достигла, несомненно, уже в студенчестве. Я говорю о людях, которых жизнь щедро посылала мне в годы учёбы. Уверен, без них вряд ли чего-нибудь стоил бы как человек. Поскольку не так самонадеян, чтобы мнить, будто сотворил себя сам, без помощи друзей и учителей. Причём Учителей – в более широком смысле этого слова, чем только лишь педагогов. Я говорю о тех людях, у кого было чему поучиться. Если ты в принципе обучаем и не совсем уж туп от природы. Грабли граблями, но ведь есть же и другие полезные инструменты познания жизни!

И вообще мне часто везло. Да вот хоть бы и в том, что учился в школе 10 лет, а не 11, как бедные нынешние дети. А кое-где, говорят, и по 12 лет учатся. Ужас!

***

Мне было лет 10, когда папа пригласил в свой кабинет и показал фотографию. На ней был усатый старичок. Волосы седые, длинные и как-то не слишком аккуратно причёсанные. Печальный слегка настороженный взгляд, руки сложены замочком. Лицо изрезано морщинами, особенно лоб и вокруг глаз. Отец поинтересовался, как я могу объект характеризовать. Я ещё раз внимательно изучил фото. Человек на нём отдаленно напомнил нашего соседа, только уже в преклонном возрасте. Того самого, что становился добродушен лишь будучи навеселе. В такие моменты черты лица у него смягчались, а лучики морщинок ласково разбегались от глаз.

«Выпивает часто?» – осторожно предположил я. «Дурень ты маленький, – огорчился папа, – Видно же: человек очень добрый». Вздохнул и спрятал фотку в папочку. Значит, хоть я и ошибся, но мыслил в правильном направлении. Коль скоро догадка о доброте была верна.

А симпатичный дедушка с фотографии оказался не только добрым, но ещё и умным. Теорию относительности придумал...

***

В школу пошёл шести лет. Семь исполнилось лишь в конце ноября. По этой причине все годы учёбы был самым младшим. В обеих школах, где учился, и в университете. Не скажу, чтобы это доставляло большие хлопоты, но всё же.

Ближайшая школа № 13 находилась через два дома от нашего. Потому ходил один, без сопровождения. Даже 1 сентября отправился без мамы. Торжественную линейку не помню, а вот первый день запомнил хорошо.

Когда, слегка обалдевшие от непривычного шума, собрались в огромном коридоре около класса 1«В», пришла учительница. Завела всех в класс, рассадила по партам, назвала себя. И приступила к перекличке-знакомству с первоклашками. Из журнала по алфавиту зачитывала фамилию каждого. Услышав свою, следовало встать и, по возможности отчётливо, сказать «Я».

Деревянные парты были с откидной крышкой. Которую нужно было открывать, вставая. Иначе она не давала выпрямиться. Я заметил, что почти все с непривычки забывали это делать. Потому каждое очередное «Я» учительница радостно комментировала: «Вот какой маленький мальчик». Или: «Вот какая маленькая девочка». Я твёрдо решил, что когда подойдет очередь, непременно открою крышку и распрямлюсь во весь могучий рост.

Но, как назвали мою фамилию, от волнения про крышку, конечно же, позабыл. Ну, и услышал: «Вот какой маленький мальчик!». От досады на себя чуть не разрыдался.

***

Дежурные назначались по очереди. Не на весь класс, а по рядам. Перед первым уроком звонко докладывали учительнице: «В моём ряду все чистые. У всех – воротнички». Воротнички накануне пришивали, понятно, мамы. А при входе в класс дежурные проверяли у всех чистоту рук и, почему-то, ушей. Наверное, в целях лучшей усвояемости материала. «Мальчик! Достань из уха банан!» ©.

На тетрадки отличников учительница скрепкой шпилила маленькую красную звёздочку в белом кружочке. Я такой чести ни разу удостоен не был: писал как курица лапой. Видать, не судьба!

Писали перьевыми ручками по прописи. Нажим – тонкая линия, нажим – тонкая. Кляксы ставили безжалостно. А на одну тетрадку полагалась всего-то одна промокашка! Которая очень быстро заканчивалась. Промокашки были в большом дефиците, поскольку отдельно от тетрадей не продавались.

В специальных мешочках таскали с собой чернильницы. Ставить их в ранец было рискованно. Как справедливо заметил мальчик из фильма «Дело Румянцева»: «Чернильница-невыливайка – очень даже выливайка. Если её потрясти». Истинную правду сказал. Они ещё иногда и разбивались при падении с парты на пол: стеклянными были.

***

К своему стыду должен признать, что к первой своей учительнице особо теплых чувств не сохранил. Звали её Мария Афанасьевна. И фамилию помню. Была уже не молода, с высокой «гулей» на голове. В точности как у завуча из фильма «Доживем до понедельника». Шумная и, мягко говоря, очень мало деликатная. После родители признались, что считали её недалёким человеком и весьма посредственным педагогом. О чём мне, понятное дело, не говорили: не хотели подрывать авторитет учителя.

Нам ещё крупно повезло. В параллельном классе «Б» разумное, доброе, вечное «сеяла» Екатерина Пименовна. Мужеподобная крашеная блондинка. Даже мы боялись её как огня. Чуть что – ругалась, била по рукам линейкой. Одному пацану дала такой свирепый подзатыльник, что он, бедный, ткнулся лицом в парту и расквасил нос до крови. Родители – их тоже можно понять – устроили страшный скандал. Точно не помню, но, кажется, педагогическая карьера Екатерины Пименовны на этом закончилась. По меньшей мере, в нашей школе. «Б» облегчённо вздохнул.

***

В домах было на удивление много близнецов. В нашем – две пары, в доме напротив – три. А ещё в одном жили и вовсе тройняшки. Веснущатые белобрысые Вася и Серёжа, учились в нашем классе. Жили как раз в доме напротив. Очень разные по характеру, хоть и похожие как две капли воды. Вася был добродушным, а Серёжка – вредным.

Когда учились во втором, Мария Афанасьевна построила класс и повела в фотоателье на Волгоградскую. Там всех по очереди сфотографировали и пообещали сделать памятные сувениры. Через неделю прямо на урок пришел лохматый мужик и принес в огромной авоське красно-белые пластмассовые шары. В каждом – круглое окошечко с вклеенным туда увеличительным стеклом. Если посмотреть, то видишь себя в цвете. Очень впечатляло!

Раздавать шары учительница поручила Васе. Он смотрел в окошечко и называл фамилию счастливого владельца. Каждый подходил за своим шариком. Кстати, стоили они рубля по три: не так, чтобы даром. «Это – Серёжка» – Вася вручил шар брату. Шары закончились, а своего он так и не нашёл! Тут же без всякой паузы заревел в голос, натурально как белуга. Учительница на пару с мужиком безуспешно пытались его утешить. «Я подумал: зачем два одинаковых? – оправдывался незадачливый фотограф, – Не плачь, парень! Завтра тебе принесу. Да ещё покрасивее, чем у остальных!». На том и сошлись.

***

Мальчика Яшу, с которым я сидел за одной партой в третьем классе, прямо на переменке посетило вдохновение. И он написал стих о Ленине, который мне тут же и прочитал:

Владимир Ильич! Дорогой и родной!
Ты всеми любим и для нас ты живой!
Не может такой человек умереть!
Родные черты мы клянемся сберечь!

А ещё через пару лет Яша вместе со всей семьёй отбыл на ПМЖ в Израиль. Бывает в жизни и так. Но ведь писал-то, не сомневаюсь, от души! И вообще был добрым и славным пареньком.
 
***

На обложке моего букваря было написано, что построение коммунизма в СССР завершится к 1980 году. Ещё Никита Сергеевич об этом говорил по радио. Мы школьниками даже и не сомневались.

Но в один пасмурный день «продвинутый» мальчик сказал мне по секрету, что Хрущёва свергли. И теперь вместо него будут три разных человека: Брежнев, Косыгин и Подгорный. Я не поверил мальчику. Самый главный должен быть один! А чтобы сразу три, так это ерунда какая-то получается. Пришел домой и спросил отца. Папа сильно удивился: прежде не замечал за мной интереса к политике. Но информацию подтвердил. А отцу не верить я не мог! Помню, возникло смутное ощущение тревоги от того, что мир не так крепко, оказывается, стоит на своих китах.

Второй раз подобное смятение довелось пережить спустя много лет, в дни ГКЧП. Только это было уже не просто тревожно, а откровенно страшно. Да ещё на зловещем фоне так любимого мною «Лебединого озера»! Эх, Чайковский, Чайковский… Что же ты натворил?

***

Годом ранее, в 1963-м, мой отец после сильного приступа радикулита долечивался в санатории грузинского Цхалтубо. Но вернулся оттуда до срока. Был заметно утомлён и весьма озабочен. Маме сказал, что еле удалось выехать. Потом они сидели у него в кабинете и долго говорили о чем-то тихими встревоженными голосами. А я был в прекрасном настроении: очень обрадовался, что папа приехал.

В самом деле, нельзя же от пятилетнего ребенка ждать, чтобы он разбирался в политике. Тем более понимал, что такое Карибский кризис. Я и не понимал ничего. Вот в шесть (отставка Хрущёва) – уже совсем другое дело. Но после я оставил в покое большую политику аж на долгие 20 с лишним лет. Вплоть до перестройки.

***

Получили задание на дом выучить стихотворение о Ленине. Любое, на свой выбор. Папа посоветовал «Горцы у Ленина» Расула Гамзатова. Я задумался: оно было непривычно длинным. Но отец привел убедивший меня аргумент: никто другой точно не станет его учить. Да и стих мне понравилось. На нём и остановился.

Папа был, как всегда, прав. На общем фоне стихотворение выглядело свежо. Во всяком случае, в сравнении с «Уж в этом чайнике нельзя должно быть воду греть. Но как нам хочется, друзья, на чайник тот смотреть!» (в классе – сразу 3 исполнителя). Далее по списку закономерно шёл Маяковский: «Двое в комнате: я – и Ленин! Фотографией на белой стене». При всём уважении к Владимиру Владимировичу, далеко не лучшее его творение. Но два чтеца нашлось.

Первое место за стихотворение о Ленине я по заслугам разделил с отличницей, которая рискнула и осилила «Ленин и печник» Твардовского. Оно было ещё длиннее моего. Ну, и прочитала с чувством. Молодец!

Папа очень любил Расула Гамзатовича Гамзатова. И стихи, и прозу. Особенно почитал биографическую книгу «Мой Дагестан» и песню «Журавли». А я из его богатого наследия (разумеется, кроме «Горцев у Ленина») помню лишь такое:

Нам эту мудрость завещали предки:
Нельзя откинуться на спинку табуретки!

***

Переход в пятый класс ознаменовал собой иное качество жизни. Младшая школа закончена. Уже не мальчики, но – мужи. В смысле, повзрослели в одночасье. Много предметов – много учителей. И целая гора учебников! Складывать портфель стало куда сложнее. Писать разрешалось чернильными авторучками. У меня была хорошая. Удивитесь, но – китайская: отец подарил. Такие ручки очень ценились. Писали тонко, не пачкали и не текли, как прочие. Если кому интересно, шариковые появились значительно позже. Да и то, пользоваться ими в школе долгое время почему-то не разрешали.

Новое понятие – классный руководитель. У нас им стала преподаватель русского языка и литературы Екатерина Романовна Долбик. Очень славная женщина и прекрасный учитель. Прежде была классной у моего брата, к которому относилась на удивление хорошо. В отличие от большинства других учителей, кому выпало счастье братца обучать.

На переменке подошли ко мне две подружки-отличницы. И, глядя ясными глазами, доверчиво спросили: «Что такое – проститутка?». Оказалось, одну из них так назвал второгодник Сергей. А пояснить не удосужился. Почему девочки решили, что именно я непременно должен знать, ума не приложу. Наверное, внушал доверие.

Я смутно догадывался, что это значит. Но до конца уверен не был. Потому дал им совет спросить у Екатерины Романовны. Мол, она, как учитель русского языка, точно должна знать. Я-то думал, что удачно выкрутился из этой стрёмной ситуации. Но девочкам моя идея показалась здравой, и они крепко озадачили нашу классную. «Кто вам такое сказал?» – «А вот, Игорь сказал». И показали на меня. Учительница посмотрела ТАКИМ взглядом, что я был готов сквозь землю провалиться. Каким-то, что ли, удивлённым, и одновременно встревоженным. Второго в её глазах было, пожалуй, больше. Что им ответила – не знаю. Мне же не сказала ничего.

***

Получил в дневник запись: «Писал на парте!». Да не писал я на парте! Совсем не так было. Тогда только-только прошёл по экранам французский «Фантомас» с Де Фюнесом и Жаном Маре. Ну и подъезды всех домов были «фантомасами» расписаны. В чужом классе, куда нас зачем-то привели, я увидел на парте «автограф» следующего содержания: «Плювал на вас! Я – Фантомас!». Такую вопиющую безграмотность оставить без внимания, понятное дело, не мог: ошибку тут же исправил. И был пойман с поличным. С записью в дневник.

***

Учиться мне было легко. И дело не только в том, что учёба давалось без особого труда. Мой неугомонный брат, сам того не ожидая, оказал поистине неоценимую услугу. Не то, чтобы сам учился плохо. С этим-то как раз всё обстояло нормально. Просто волею судьбы и характера он частенько оказывался в эпицентре, мягко говоря, не самых позитивных событий. Потому многие учителя от нашей фамилии ничего хорошего заранее не ждали. И тут я такой почти примерный. Можно сказать, весь в белом. Короче, успешно работал на контрасте. Как в кино: следователь злой – следователь добрый.

Все «подвиги» брата мне, конечно, не были известны. Но кое-что помню. Например, такое. У них случился конфликт с трудовиком. Кстати, очень неплохой человек и учитель тоже. Звали его Игорь Евгеньевич Перегуд. Невысокий коренастый крепыш в самом деле похожий на Фантомаса. Не диво, что ученики так его и окрестили. Был лыс, как бильярдный шар, большие круглые глаза немного навыкате. Внешне грубоват, строг и принципиален. Увы, брат и Ко его достоинства оценили далеко не сразу.

История умалчивает, кто был инициатором, но бойцы не придумали ничего лучше, как разбить камнями стекла в школьной мастерской. В соответствии с логикой жанра, шли «на дело» под покровом ночи. И, конечно же, были полностью изобличены. Из праведной гордости даже отпираться не стали.

Отца лично директор вызвала в школу. Эвелина Алексеевна была умным и понимающим человеком. Посему совместно придумали компромиссный вариант. Незадачливые мстители составили список, где каждый своей рукой вписал, сколько и каких конкретно стекол лично разбил. После чего, проведя необходимые замеры, в выходной день дружно отправились на Комаровку в стекольный магазин. Помню еще, мама выгребла из хозяйства все тряпки и запасные простыни, чтобы ребята не порезали руки. Потом под руководством Игоря Евгеньевича сами же стекла и вставляли. Заодно прошли, так сказать, внеплановую трудовую практику.

Все могло закончиться намного хуже. Потому что «акцию возмездия» чисто случайно приурочили к годовщине Октябрьской революции. В связи с чем повышенный интерес к делу проявило «недремлющее око». Но умница Эвелина Алексеевна смогла убедить блюстителей в отсутствии политического умысла в действиях ребят.

Тот памятный документ папа выпросил у директора школы себе. Наверное, всё ещё где-то хранится. Надо бы отыскать и братца порадовать. Помнится, он там фигурировал в первых рядах. С внушительным перечнем грехов. А самым последним расписался в содеянном мальчик Саша. Худенький невысокий застенчивый паренек, проживавший в соседнем доме. Так и значилось: Александр Скурский – стекло маленькое, одно. Дата, подпись. Живо вспомнился украденный мною в «Культтоварах» карандаш. Тоже один, маленький. Сашу, похоже, изначально не вдохновляла идея погрома. Полагаю, как и в моем случае, просто не смог бросить друзей.

***

Невольным инициатором другого знакового события, как ни странно, оказался я. Был у мамы на работе, и там лаборантка показала, как красиво горит магниевая стружка. Ослепительно белым, режущим глаза пламенем! Зрелище так впечатлило, что втихаря нагреб её целый карман. А дома весьма опрометчиво поделился новым знанием с братом. Ему тоже понравилось. Стружку у меня конфисковал всю подчистую и понёс в школу радовать друзей.

Эксперимент запланировали на после уроков, когда остались втроем. Предусмотрительно закрыв дверь класса на швабру, горкой сложили запас магния на полу у дальней стенки и подожгли спичкой!

А надо сказать, что температура горения магния где-то в районе 2500оС! Не удивительно, что пол прогорел почти насквозь (дырку в нем, диаметром сантиметров 15, я потом видел). На их беду мимо проходила техничка. Унюхала запах паленного, подёргала дверь и вызвала подмогу из спортзала напротив. Поскольку лёгкий путь к отступлению был отрезан, поджигатели решили прорываться через окно по карнизу стены. Это был довольно высокий второй этаж! Брат, как идейный вдохновитель и главное действующее лицо, возглавил отход.

В соседнем классе окно было открыто по причине тёплой погоды. Но там шёл урок белорусского! Учитель Анна Александровна была несколько удивлена, обнаружив посреди урока в окне второго этажа физиономию своего «любимого» ученика. Который вежливо попросил разрешения войти в класс. Если учительница не возражает, то прямо через окно! Она настолько опешила, что сначала попыталась указкой спихнуть его с карниза. Ученику это не понравилось: «Вы что? Я же упаду!». Тогда педагог изменила тактику. Оставила в покое указку, схватила ученика обеими руками за уши и затянула внутрь.

Второй экспериментатор, который уже начал движение по карнизу, сообразил, что в соседнем классе им не рады. Дал задний ход, но сорвался и упал вниз. Слава Богу, ничего себе не сломал. Когда прошёл шок от падения, без промедления скрылся за углом школы. Прихрамывая и потирая ушибленный копчик. Третий участник драмы (тот самый Саша: стекло одно, маленькое) успел лишь высунуться из окна наружу. К этому моменту физрук наконец разобрался с дверью и за штаны втянул бедолагу обратно, что называется, на излёте. На «разборе полётов» брат, ясное дело, «шёл паровозом». Он и не отпирался. Какие последовали оргвыводы, не помню.

***

С учительницей белорусского мой непримиримый братец конфликтовал открыто: считал её дурой. А вот это как раз вряд ли. Она была человеком весьма находчивым и предприимчивым. Намекнула односельчанам, что обросла в Минске надёжными связями. В частности, отец одного из её лучших (???) учеников заведует кафедрой в химико-технологическом институте. И за относительно скромную мзду готов содействовать поступлению в ВУЗ молодых дарований из её родной деревни. Якобы, в столице повсеместно так принято. Схема была гениально проста: если абитуриент не поступал, деньги возвращала. Мол, извините, в этот раз не получилось. Понятно, что статистически кому-то удавалось поступить. Ну, тогда чистый заработок – себе в карман. Скромненько и со вкусом. Такой вот Остап Бендер в юбке!

Но однажды случился прокол. То ли пожадничала, то ли деньги успела потратить. Наврала, что адресат сам тормозит с возвратом. Разгневанный папаша не поступившей доченьки потерял терпение и лично прибыл разобраться. Где раздобыл адрес, не знаю. Но с законной претензией заявился вечером прямо к нам домой. Сказать, что папа был удивлён – ничего не сказать!

Элегантный план, само собой, накрылся медным тазом. Мошенническую деятельность пришлось прекратить. Отец внял доводам директора школы и согласился не предавать скандал огласке. При условии, что все деньги потерпевшим будут возвращены.

Анна Александровна, как ни в чем не бывало, продолжила работу в нашей школе. Ещё у меня потом преподавала.

***

То было время педагогических экспериментов. Один из них проводился в нашей школе. Сформировали особый выпускной класс, куда с бору по сосенке собрали как отличников из других, так и всяких трудных и вообще неординарных подростков. Для преподавания выделили самых лучших педагогов школы. Надо ли уточнять, что брат попал именно в этот класс. О чём в последствии, кажется, ни разу не пожалел.

Большинство выпускников класса составило крепкую золотую середину. Остальные разделились примерно поровну. Часть в скором времени, практически со школьной скамьи, ожидаемо переселилась на «шконки». А вот из другой вышло немало ярких личностей. Знаю, что один прославился как художник, а другой закончил ВГИК и стал известным артистом театра и кино. Всегда был талантлив. Чуть не загремел в колонию для малолетних за продажу на рынке цветов, поутру аккуратно срезанных в ботаническом саду. Понятно, без ведома администрации.
По сравнению с бурной молодостью братца, моя школьная жизнь была куда менее богата событиями. Ну, и хватит пока о нем. Беспокоюсь: а как – не одобрит предание гласности этих почти интимных воспоминаний? Я ведь его до сих пор слушаюсь. Старший брат, однако!

***

Говорят, что природа человека имеет свойство повторяться через поколение. Наблюдая внука, я готов с этим согласиться. Ещё в пятилетнем возрасте он проявлял устойчивый интерес к особам противоположного пола. При том диапазон пристрастий был неожиданно широким. Его интересовали все барышни от четырех до тридцати пяти лет включительно. Даже молодых мужей не рассматривал в качестве достойных конкурентов себе. Целеустремленность и напор: такой девиз был начертан на его щите!

Сидим у костра. «Юля! Идём, покажу дедушкину палатку!». Пошли, взявшись за руки. Спустя короткое время уже из палатки: «Юля! А давай на дедушкином матрасе попрыгаем!». Юлин папа, сидевший рядом со мной, ненашутку забеспокоился. Теперь внуку одиннадцать, стал более разборчивым. Но глаз-то, по-прежнему, что называется, горит!

Я, конечно же, не был столь любвеобилен, но тоже подавал надежды. Нравились все без исключения отличницы и большинство хорошисток. А отличницам, как это чаще всего и бывает, нравились двоечники. Но я не унывал. Вообще не умел долго грустить.

Классе в шестом мы с соседом по парте решили пригласить в кино двух отличниц, которые на уроках сидели перед нами. К слову, тех самых, из-за которых я так нелепо подставился перед классным руководителем. Я был не слишком тайно влюблен в одну, мой друг – в её подругу. Так что конфликта интересов быть не могло.

Несмотря на то, что наши юные сердца тревожно замерли в ожидании ответа, девочки согласились на удивление легко. И в самом деле: сходить в кино – не значит выйти замуж. А от двоечников когда ещё такого дождёшься.

Мы заранее купили билеты в «Партизан» уж не помню на что. Ясно, что не «детям до 16». Не суть. Сидели рядком: барышни посередине, мы – по краям. В темноте не целовались. Упаси Боже! Даже за ручки не держались. После сеанса, как положено, отправились проводить девушек. Они шли под ручку впереди, а мы с товарищем – метрах в пяти сзади. И так до самых их домов: жили по соседству. Похоже, никаких зачётных баллов так и не заработали. Ну и пусть.

***

Школьный вечер – это не часть суток. Это – любимое мероприятие с танцами. Пускай даже с непременным участием бригады дежурных педагогов. Организовывали для старшеклассников. Нас, мелкоту, туда не пускали. Чтобы не путались под ногами и не рушили интимную обстановку своим неуместным хихиканьем. Можно было, конечно, обойтись и без учителей. Но это когда тайно собирались в какой-нибудь свободной от родителей квартире. Называлось – складчина. Или просто – «складуха».

Наконец-то, в седьмом классе пробил и наш час. Вечер нашему 7«В» устроили в спортзале. Мы притащили столы, красиво расставили выпивку с закуской. В смысле, лимонад с печеньем и пирожными. Ну, и музыка. А как же без нее? Был школьный проигрыватель с пластинками. Из педсостава присутствовала только наш классный руководитель.

Первым делом напились лимонаду. Это – святое. Затем поиграли в «ручеёк». И начались танцы! Когда заиграли песню «Сумерки» «Поющих гитар», я набрался храбрости и отправился приглашать девочку, которая мне нравилась больше всех. Она почему-то смутилась, выдернула свою ладошку из моей руки и убежала. А я в полном смятении так и остался стоять в центре зала. Что делать, представления не имел никакого. Должно быть, выглядел совершенно потерянным.

Но Екатерина Романовна контролировала ситуацию. Тут же подошла и сама пригласила меня танцевать. Вот таким и получился первый в моей жизни танец с женщиной. Кстати, очень красивой женщиной. Ни о чём не жалею!

***

Забегу чуть вперед. В девятый класс. У моего друга папа был военным. Иногда давал нам подержать пистолет Макарова. Само собой, предварительно отсоединив магазин и тщательно проверив патронник. Ну, и обязательно в его присутствии: даже палка, говорят, раз в год может выстрелить. Особенно в наших шаловливых ручках.
 
Но главной ценностью был полевой бинокль. Окна комнаты моего товарища выходили на улицу. Частенько из-за шторы наблюдал за домом через дорогу напротив. А там жила наша одноклассница. Весьма симпатичная, стройная девушка. Частенько выходила на свой балкон и принимала красивые позы. Как-то в школе сказала мне: «Он смотрит на меня в бинокль! Думает, я не знаю. Па-а-думаишь! С пятого этажа его дома на меня парень в фоторужье смотрит!».

***

Школа № 13 была большой и шумной. Конечно же, в неприятии числа «13» нам далеко до англичан, но школе откровенно не повезло. Вместо Эвелины Алексеевны пришел новый директор. Имени моя память закономерно не сохранила. Все ученики называли его «дядя Вася». Крупный и представительный, с тяжелым волевым подбородком. По слухам прежде работал в некоем детском пенитенциарном заведении. Вполне допускаю. У нас «прославился» тем, что на переменке подрался с учеником. Хорошо помню того бойкого и задиристого пацана: жил в соседнем доме. Ростом был немногим выше пояса новому директору. Как рассказывали очевидцы, подпрыгивал и дрался ногами. При том весьма эффективно и болезненно. Поскольку был реалистом: целил, куда мог достать.

Примерно в течение года школу покинули почти все достойные учителя. Ушла и наша Екатерина Романовна. Папа с мамой решили, что мне тоже в этой школе делать больше нечего и с восьмого класса перевели в школу № 6, куда приходилось идти пешком уже минут 20. Через полгода мы и вовсе переехали в новую квартиру в район Комсомольского озера.

Для меня все эти события стали горем, которое трудно передать словами. А как же друзья? А родной район, где был обжит каждый закуток? Я тогда ещё не умел радоваться новизне ощущений. Честно говоря, и поныне далеко не всегда получается.

К слову, нашу тринадцатую школу через несколько лет и вовсе расформировали.

***

Шестая школа была совсем маленькой. Всего по три класса и по два, начиная с восьмого. Вся располагалась в скромном двухэтажном здании послевоенной постройки. Собственно, тогда же школа и открылась. Даже некоторые из учителей в ней трудились ещё с той поры.
 
Я попал в класс «А». Чему и сам удивился, поскольку класс был немецким. А английским как раз параллельный «Б». Но я знал английский язык вполне прилично, поскольку занимался им дополнительно с педагогом. Изредка приходил к учителю «Б»-класса сдавать новую тему. Много времени это не занимало. Уроки немецкого на законном основании прогуливал.

Школа действительно была очень сильной, одной из лучших в городе. Как говориться, почувствуйте разницу. Вот я и почувствовал. Звание «Заслуженный учитель БССР» в те годы считалось большой честью и редкостью. Не поручусь, но, кажется, в 13-й школе таковых и вовсе не было ни одного. Зато в шестой – сразу четверо! В том числе и наша классная.

Надежда Александровна Касаткина преподавала химию. Вообще-то была Надежда Хрисанфовна, но для простоты обращения переименовала себя в Александровну. Маленького роста, круглая как колобок, с красным лицом на коротенькой шее. Суетливая, шумная и очень активная, временами изрядно бесцеремонная. Всё про всех учеников знала, старалась вникать в любые дела и события. Иногда довольно беспардонно. Химиком, по мнению моих папы с мамой, была так себе. Но все эти «прегрешения» легко ей прощали и ученики, и родители. Потому что детей любила беззаветно и самоотверженно! При том, что вырастила трёх своих.

Как-то, уже будучи студентами, пришли в гости поздравить Надежду Александровну с Днём Учителя. Принесли торт, шампанское, цветы. Она чрезвычайно нам обрадовалась, усадила за накрытый стол. Гвоздем программы были фаршированные яйца. «Кушайте яички, ребята! Очень вкусные. Яички кушайте!». Один из нас, студент-медик, терпел очень долго. В конце концов взмолился: «Надежда Александровна! Ради Бога, извините. Но, если можно… Яйца – а не яички!». Не вынесла медицинская душа…

***

Фаина Васильевна Яковлева преподавала русский язык и литературу. Кажется, тоже была из когорты ещё послевоенных учителей. В основе её метода научить нас читать, думать и формулировать мысли лежало написание сочинений. Чаще всего с задаванием их на дом. Использование любых дополнительных источников и цитат лишь поощрялось.

Темы сочинений бывали не только по программе, но и свободные. Например, «Что такое – счастье?». Надо сказать, что в этом вопросе в 15 лет я понимал куда больше, чем сейчас. Потому в качестве эпиграфа наметил яркий афоризм Максима Горького: «Счастье человека – в творческом труде, в нравственной чистоте, в служении народу!». Но всё же решил посоветоваться с отцом. Папа слегка поморщился и предложил другой вариант. Цитату из Сергеева-Ценского: «Ты хочешь знать, в чём счастье? В том оно, чтоб каждый новый день был нов не по названью!». Я легко согласился: мысль восхитила своей новизной и сразу легла на душу.

По внеклассному чтению готовили доклады. В частности, я почти целый урок рассказывал одноклассникам про Антуана де Сент-Экзюпери. Лучшим признанием моего вдохновенного труда считаю не оценку «отлично», а тот факт, что на переменке сразу несколько ребят попросили у меня книгу Экзюпери.

Свой предмет Фаина Васильевна любила самозабвенно. Искренне хотела эту свою любовь передать нам. По мне, так иногда с некоторым даже перебором в усердии. К примеру, «Евгения Онегина» изучали почти месяц и написали о нём аж пять (!!!) сочинений. Ещё чуток и сравнялись бы по объёму с пушкинским оригиналом. Как результат, до сих пор не могу себя заставить «Онегина» перечитать. Но то обстоятельство, что некогда не испытывал боязни перед чистым листом бумаги, считаю несомненной заслугой нашей учительницы.

***

Учитель труда Василий Ильич Баран закономерно был кумиром всех пацанов школы от мала до велика. Несмотря на относительно молодой возраст, тоже – заслуженный учитель БССР. Мастерская была оснащена отменно. Помимо стандартных школьных станков, основной парк техники составляли настоящие заводские. Токарные, фрезерные, шлифовальные и пр. Частично ещё трофейные, с немецкими клеймами. Но все – рабочие, в идеальном состоянии.

В мастерской всегда толклась масса народу. И старшеклассники (мы), и всякая мелюзга чего-то мастерила. Традиционные по программе табуретки или молотки мало кого привлекали. Разве что самых ленивых и нерадивых. А настоящим энтузиастам – сложные модели, непременно действующие, зачастую с дистанционным управлением. Школа участвовала во всех городских и республиканских выставках. В таких случаях активистов-изобретателей освобождали от уроков для дежурства на выставке. С целью демонстрации посетителям и комиссиям техники в действии. Это было здорово: вроде как занят серьезным ответственным делом, но при том – играешься. Да ещё и вполне легально уроки прогуливаешь!

Василий Ильич почти всегда засиживался в мастерской допоздна. Потому что мы, как правило, расходились по домам уже по темноте. А ведь у него была семья, двое детей! Насколько знаю, работал в школе (той самой, шестой) вплоть до относительно недавнего времени.

***

Я изобретал действующую модель механической пилорамы. Работал так неторопливо, что извёл и учителя, и себя самого. В один прекрасный день накануне очередной выставки пришёл в мастерскую и неожиданно для себя увидел, что модель не только готова, но ещё и работает. Даже шильдик с моей фамилией как автора был предусмотрен. Это утомлённый моим «долгостроем» Василий Ильич втихаря от меня довел её до ума.

Вообще-то он и прежде старался не выпускать меня далеко из поля зрения. Ну, кто ещё мог догадаться взять удлинитель с двумя вилками на концах, в одну из них вставить палец, а другую – воткнуть в розетку. Спрашивается, зачем? Ведь не ребёнок уже. И палец пожёг, и любимого учителя расстроил.

Много было у нас ярких талантов. Один любознательный боец ухитрился расковырять одними пальцами (!!!) дефицитный транзистор. Хотел посмотреть, видите ли, что внутри.

У меня отношения с электрическим током не заладились с самого начала и на всю жизнь. Ещё в двухлетнем возрасте засунул в розетку мамины ножнички. А в семилетнем выкрутил из настольной лампы лампочку, вставил палец в патрон и лампу включил. Вот, опять же! Спроси меня: зачем!? Наверное, гены дали о себе знать: папа свою трудовую биографию начинал в 14 лет как раз с работы электриком.

***

Музыку я любил всегда. Можно сказать, с нежного возраста. Но примерно с восьмого класса она буквально обрушилась на нас. «Beatles», «Rolling Stones», «Deep Purple», «Led Zeppelin», «Pink Floyd», «Shocking Blue», «Uriah Heep», «Slade», польский рок и многое другое.
 
Мне крупно повезло. С первого стройотрядовского заработка брат купил в дом радиолу «Эстония – 004». Аппарат высшего класса, с огромными колонками и божественным звучанием. Стоила по тем временам какие-то нереальные 420 рублей! Уже по моей слезной просьбе родители «доукомплектовали» радиолу магнитофонной приставкой «Нота», и процесс, что называется, пошёл. Постоянно что-то записывали и перезаписывали, менялись, давали друг другу послушать. Новые понятия: первая копия «чистовик» (с диска), вторая копия. Третья ещё имела приемлемое звучание, а, начиная с четвертой, качество было, что называется, информационным и не более того. Мы таким высокомерно брезговали.

Счастье подержать в руках фирменную пластинку выпадало редко. Да и цены несусветные. Скажем, «Abbey Road» Битлз – 50 рублей, а свеженький «The Dark Side of the Moon» «Пинков» и вовсе под сотню. Несколько проще было с польскими дисками, но тоже, прямо скажем, не изобилие.

Отец моего одноклассника привез из командировки «за бугор» новый диск Led Zeppelin «Houses of the Holy». Слушать его собрались, ясное дело, у меня. Поскольку родителей не было дома, то включили полную громкость. И, как пораскрывали дружно рты, так и закрыли их лишь когда отзвучал последний аккорд! Я даже и представить не мог, что такое звучание возможно в принципе. Звуки плавали и летали по комнате, качали как морская волна. Пробирало буквально до мурашек по коже! Как сказал бы Владимир Ильич, нечеловеческая музыка!

***

Ну, а где музыка – там и танцы. Мы уже доросли до «складчин» и всей душой полюбили это времяпрепровождение. Наша квартира для такой цели подходила идеально по совокупности причин. Во-первых, родители относились с пониманием. Во-вторых, имелась большая комната, оснащённая полным музыкальным боекомплектом. Ну, и немаловажная деталь: жил далековато от школы. Примерно в получасе езды на трамвае. То есть, можно было не опасаться неожиданной облавы со стороны бдительных педагогов и родителей.

Но мы недооценили чувство ответственности Надежды Александровны! Она нагрянула без предупреждения, исполненная решимости пресечь на корню пьянство и разврат. Даже мамашу из родительского комитета с собой прихватила. Подобно маленькому кругленькому метеору стремглав промчалась по всем трём комнатам, заглянула и на кухню. Но никакого криминала не обнаружила! Ни одного неблагонадежного ученика, сплошь хорошисты и отличники. Сидят чинно, слушают музыку, за ручки не держатся. Хорошо, на балкон не догадалась заглянуть: там было припрятано некоторое количество спиртного. Так и отбыли не солоно хлебавши, назидательно погрозив на прощанье пальчиком. Даже музыку не остались послушать. А мы ведь предлагали!

Тут всё очень просто. Как говорили мудрые латиняне, «кто предупреждён – тот вооружён». Нас и в самом деле успели предупредить. Хорошая девочка, чья мама составила нашей неугомонной классной руководительнице компанию.

***

Старшеклассники – они хоть уже и взрослые, но, всё равно, дети. Развлекались и босячились мы постоянно. Очень веселились, когда кого-нибудь из девчонок вызывали к доске. Недогадливый учитель грозно требовал, чтобы она использовала всю поверхность доски, а не только нижнюю и среднюю части. Бедняжка в ответ лишь мучительно краснела: платьице-то было совсем коротеньким. Вот каких неимоверных страданий стоит женская красота!

Одноклассник пришёл на уроки, нацепив на лацкан пиджака огромный значок, на котором значилось: «Всесоюзный симпозиум врачей-гинекологов». У папы-врача конфисковал. Но завуч не поняла юмора и попросила значок снять. В другой раз он притащил в школу книжку «про это» из папиной научной библиотеки. На что мой сосед по парте с досадой сказал: «Не пойму, чего это Женька выпендривается? Подумаешь! Между прочим, у моего отца в книжках всё то же самое написано. Только про коров». Его папа был ветеринаром.

***

В старших классах появилась такая мода: балбесы с «камчатки» пересаживались за первую парту, чтобы своим бравым видом, так сказать, вдохновлять учителей на педагогический подвиг. Я скромно сидел за второй. А как раз предо мною – два закадычных друга-волосатика. Однажды поутру пришли на уроки стриженными под ноль, чем сильно удивили всех. Охотно поведали, что постриглись на спор. Спорили «на слабо» и на рубль. Оба победили, честно заплатив друг дружке по рублю. Точно как в том анекдоте про двух ковбоев и две кучи дерьма.

Учителя снова не поняли юмора и потому забеспокоились. Они полагали, что акция имеет некий подтекст. Пытались выяснить какой именно. В дурацкий спор на рубль поверили не очень: оказывается, считали нас взрослыми и умными.

Самое забавное, что, спустя короткое время, в школе расплодилось изрядное количество голомозых пацанов из младших классов. Эти так решили: пришла новая крутая мода. Раз уж сами «дембеля» сподобились.

***

В десятом классе математику нам преподавала лучший учитель школы, достойнейший человек и прекрасный педагог Александра Сергеевна Перлова. Была строга и требовательна. Однажды привела в класс относительно еще молодого человека, чтобы рассказал нам о математике. Оказалось, это был знаменитый ученый Владимир Петрович Платонов, который всего лишь в 27 лет стал доктором наук, а в 32 года – уже академиком. Откуда они были знакомы, не знаю. Но обращался Платонов к нашей Александре Сергеевне подчеркнуто почтительно.

Накануне выпуска спросила, кто собирается поступать в ВУЗ. Сообщила, что с будущими абитуриентами намерена провести дополнительные занятия. Коль скоро у них возникнет такое желание. Потом попросила остаться тех, кто планирует поступать в университет (БГУ). Таковых набралось трое, включая меня. Александра Сергеевна сказала, что с нами вопрос о занятиях даже не обсуждается. Работать будем у неё дома. Явка обязательна.

Заниматься мы приходили вчетвером. Когда мой папа об этом узнал, то посчитал нужным позвонить нашей учительнице и намекнуть, что за репетиторство, вообще-то, полагается денежное вознаграждение. Но был отбрит нещадно и в самых жестких выражениях. Этот вопрос Александра Сергеевна считала принципиальным.

Знаю, что вскоре после нашего выпуска ушла работать директором в известную всему Минску 50-ю математическую школу. Теперь в ней уже пятый год учится мой внук. После линейки первоклашек, я, рассмотрев его первую учительницу, подумал, что она по возрасту вполне могла быть знакома с Александрой Сергеевной. Ну и прямо спросил её об этом. Учительница глянула на меня с неподдельным интересом. Поинтересовалась, откуда сам я был с ней знаком. Затем, просветлев взором, ответила: «Конечно же, очень хорошо знала! Она меня ещё на работу принимала после института».

Вот такая замысловатая связь поколений прослеживается между мною и внуком. К слову, математика – один из самых любимых его предметов.

***

На выпускном по русской литературе читал отрывок из поэмы Маяковского «Во весь голос!»: «Неважная честь, чтоб из этаких роз мои изваяния высились. По скверам, где харкает туберкулез, где б… с хулиганом да сифилис!». В ключевое слово, игнорируя всякие многоточия, вложил всю душу. Прочёл, как в прорубь нырнул! Вышло искренне, с чувством. Фаина Васильевна торжествующе оглядела членов комиссии. Те, хоть и притихли, но оценили мое мужество высшей оценкой.

На вступительном экзамене по математика получил «отлично». Как, впрочем, и по физике с химией, которые любил и неплохо знал. А на сочинении одной из предлагаемых тем была «Образ В.И.Ленина в поэзии В.В.Маяковского». Это и вовсе моё родное. Вот уж свезло, так свезло! Однако написал лишь на «хорошо»: всегда был не в ладах с грамматикой.

*******