Цветы для бабушки Жени

      
      
   
Бабушка Женя детского росточка, чуть выше моего локтя. Фланелевый в цветочек халатик, белые шерстяные носки. Милая, добрая, уютная…   
Потоптавшись в коридоре, присаживаюсь на стул. Она берет у меня книги. Рассматривает.
– Я ведь с лупой читаю, одним глазом, другой глаз не видит совсем. Мне и не надо бы читать-то. Но такие интересные книжки. Люблю про войну... – ее голос звучит с приятным украинским распевом.
Пока она хлопочет с книжками, аккуратно достаю из пакета-майки необычный подарок – комнатный цветок.
– Ой, это что?! – всплескивает руками. – Фикус, да? У нас в Браилове такой был, давно-давно, – аккуратно берет в ладони горшочек с торчащими в разные стороны изумрудными «ушами».
Из рассказов бабушки Жени я знаю, что большая часть ее жизни прошла на Украине, в Браилове, зеленом поселке, где когда-то подолгу жил великий Чайковский.
  Любила ходить школу, училась так, что родителям не приходилась краснеть. В летние каникулы пасла коров и, чтобы были красивыми, надевала им на рога веночки.
Ей было всего одиннадцать лет, когда война пришла в поселок, а с ней – ад оккупации. Начались массовые расстрелы евреев. Ее, черноглазую девчушку с завитушками на концах косичек, родители долго прятали по соседям и родственникам. А в феврале сорок четвертого, когда немцы и румыны «драпали», а в селе свирепствовали каратели, ее вымазали в грязи и переодели старухой, чтобы увести в другое село, в больницу. Главврач выдал ее за свою племянницу.
Там она и спала в каморке без окон, где хранились швабры, и стояла одна узенькая кушетка. Помогала по хозяйству: топила печи, мыла полы, стирала белье.
Помнит тот день, когда в село пришли наши. «Бомбили страшно. И вот они, Боже!  В серых шинелях с автоматами бегут по огородам, по улице. Мы – к ним, обнять родных». В этот день к вечеру во всех палатах и вдоль коридора на плащ-палатках, на шинелях, прямо на полу лежали раненые.
Никто не давал ей указаний, она сама поняла, что нужно делать. Днем встречала раненых, подставляя им хрупкие – одни косточки – плечи, и, плача, провожала умерших молоденьких солдат в последний путь. Помогала в операционной: подавала инструменты, убирала ампутированные конечности.
Была у нее и еще одна страшная и ответственная должность: ежедневно по шаткой лесенке она спускалась в ледяной подвал, служивший моргом. Крохотная, ловкая, двигаясь в тесноте и темноте, светила свечкой в лицо мертвым – помогала родственникам опознавать близких. Ее уважали в госпитале, говорили: быть тебе, девочка, после войны хорошим врачом.
Но врачом она не стала. В мирное время, отучившись, заведовала сельской библиотекой, устраивала людям с искалеченной войной психикой душевные посиделки, собирала выживших односельчан на светлый праздник Победы.
Работала с огоньком и должности с годами занимала все более высокие: и партийные, и административные… Но какой-то особенной важности в ней не чувствуется.
– Я сегодня в школе выступала, – охотно делится со мной новостями бабушка Женя. – Ребятки такие хорошие. Сфотографировались, хотя не люблю все это… – и с юморком добавляет:
– Старая я уже, некрасивая, волосы редкие. Беретку пришлось надеть.
– Как же Вы добрались, если говорите, что нога совсем не ходит? –  недоумеваю я. – Ведь только что из больницы.
– А зачем людей обременять? На такси до школы доехала.
Ей все чаще приходится ездить на такси, потому что в школы зовут ее почти каждый день. Она рассказывает детям о том, что пережила ее семья при проклятых фашистах. И в конце дрожащим голосом читает стихи собственного сочинения о том, как сегодня льется кровь на любимой Украине. 
– Мне в школе такие красивые цветы подарили! – продолжает разговор бабушка Женя. – Только не вспомню, как называются. Огромный такой букет.
Заглядываю в комнату. Нет там никаких букетов.
–  Где же они, цветы-то?
–  Да я их таксисту подарила, который меня домой вез.
Удивленно смотрю на нее. Она с улыбкой поясняет:
 – Такой заботливый оказался.  Дверцу открыл. Руку подал. И про палочку мою не забыл.
– Так он обязан был это сделать! Видит же, что человек еле ходит. И он что, взял букет?!
–  Спасибо сказал!  Супруге, говорит, подарю, а то работаю с утра до ночи, а она в школе тинейджеров учит, потом репетиторство. Не до романтики.
  За годы нашей дружбы с бабушкой Женей я уже слышала от нее подобные истории… Догадываюсь, что все подарки, которые приходят в ее дом, со временем передаются в добрые руки. Не исключено, что и мой цветок, согретый ее теплом и заботой, завтра отправится по другому адресу, и в чей-то нелегкой жизни появится радость.
 
 Когда я прихожу к этой милой бабушке, всегда чувствую: она какая-то особенная, как будто все мы, появившиеся на свет в послевоенные время, ее внучки и внуки.
 И она счастлива тем, что у нас есть то, чего у нее в жизни нет и никогда не было.
 Нам до такого счастья еще расти да расти…



На фото: С труженицей тыла Нарусевич Евгенией Яковлевной