Природа и особенности благочестия Кальвина

ПРИРОДА И ОСОБЕННОСТИ БЛАГОЧЕСТИЯ КАЛЬВИНА
Кьюнг Сик Джу

Эта статья исследует природу и особенности благочестия Кальвина, чтобы показать, что его благочестие неотделимо от его жизненного опыта и исторического контекста. Тем самым мы покажем, что благочестие Кальвина - это провозглашение его веры и жизни, развившееся через его жизненный путь, страдания и богословское мышление, и отметим, что благочестие не только включает отношения с Богом, но оно должно быть подтверждено практикой любви к нашим ближним.
На самом деле было много исследований о благочестии Кальвина. Однако понятие "благочестие", которое так часто употребляется в его произведениях, трудно четко перевести или однозначно определить. Правильное его понимание невозможно без рассмотрения его жизненного пути и исторических обстоятельств,  при которых он столкнулся со своими противниками. Более того, только учет его целей , а не только богословского подхода, позволяет установить истинное понятие о его благочестии. Скорее Кальвин явил свое учение о благочестии через свою практическую, деятельную жизнь, исполненную служения и страданий. Поэтому его благочестие, не являясь лишь понятийным или теоретическим, открывается как практическое и реалистичное.
Природа благочестия Кальвина еще глубже раскрывается через характеристику "двойственной структуры" в его теологии. Его акцент на "познание Бога" оказывается глубоко взаимосвязанным с познанием самих себя, и эти двойственные рамки внутри его богословия обосновывают дальнейшее применение благочестия к верующим. Благочестие Кальвина начинается с веры, которая понимает, что наш Бог - благой Отец. Вера, которая принимает истинные слова Бога через Духа, является основой благочестия. В то же время любовь к ближним является истинным примером благочестия, что Кальвин подчеркивает не меньше.

1. Введение

Богословие Кальвина содержит динамику изобилия духовных благ, а не просто теологическую систему. Как отметил И. Джон Хесселинк, "Наставление" Кальвина, а также его другие работы демонстрируют его пастырскую страсть и отражают его благочестие, которое не только имеет научную ценность, но и является источником вдохновения и вызова (1). В этом отношении цель труда Кальвина была не спекулятивной, а скорее практической (2). Кальвинизм в форме реформатской схоластики был слабее богословия Кальвина в отношении духовной динамики Христа и реальности Его благодати (3) (? - Пер.).  На самом деле Кальвин противится схоластизации, и его богословие является практикой, настоящим вкушением Божией благодати и поиском благочестия (4).
 В каком-то смысле Кальвин жил жизнью, где его существование, вера и богословие были сосредоточены на благочестии. Тем не менее, проблема, которая здесь возникает, такова, что хотя Кальвин может последовательно подчеркивать благочестие в своих работах, эти упоминания выглядят скорее как спорадические и фрагментарные, чем как систематические и обобщенные. Хотя благочестие Кальвина исследовали множество историков (5), не так много примеров тех, кто рассмотрел в рамках его благочестия все остальное. Таким образом, целью этого исследования является синтез концепции благочестия Кальвина. Изучая природу его благочестия, эта статья должна раскрыть его динамические характеристики в отношении к контексту Кальвина и использовать его модель благочестия для изучения основных доктринальных концепций, обеспечивая тем самым синтез его богословия.

2. Акцент Кальвина на благочестие

Слово pietas (благочестие) мало где встречается так же часто, как в работах Кальвина. Его "Наставление" и комментарии наряду с другими работами показывает явную склонность Кальвина к этому понятию (6). Это показывает уже первое издание "Наставления" 1536 года (7). Его полный заголовок гласит: "Основные наставления в христианской религии, охватывающие всю сумму благочестия (summa pietatis) и все, что нужно знать в учении о спасении всем, кто усердствует в благочестии" (8).
Многие исследователи определяли богословие Кальвина как учение о благочестии (9). Для Кальвина благочестие не только мотив его богословия, но основа всех его убеждений. На самом деле "Наставление" Кальвина имеет подзаголовок Summa pietatis, и то, что он посвятил себя благочестию, следует не только из его сочинений, но из всей его жизни. Термин pietas, появляющийся бесчисленное количество раз в его произведениях, очевидно, играет ключевую роль в мотивах и мышлении Кальвина. Мак-Нил подчеркивает это в своем введении в "Наставление": Тот, кто берет шедевр Кальвина с предубеждением, что его авторский ум - это своего рода эффективная фабрика со сборкой частей аккуратно соединенной структуры догматической логики, быстро убедится, что это предубеждение спорно, и оно разрушится. Взыскательный же читатель поймет, что в эту работу включился не только интеллект автора, но и все его духовное и эмоциональное существо... Кальвин не был богословом по профессии, это был глубоко верующий человек, который обладал гением упорядоченного мышления и повиновался импульсу осмыслить последствия своей веры. Он назвал свою книгу не "суммой теологии", но "суммой благочестия". Секрет его душевной энергии заключается в его благочестии; продуктом такового является его богословие, которое есть просто благочестие, описанное подробно" (10).
Основа цели Кальвина в "Наставлении" -  помочь людям достичь истинного благочестия - описана в его Послании к королю Франциску I. "Вначале, когда я только приступил к написанию этой книги, у меня и в мыслях не было, Сир, предлагать написанное мною вниманию Вашего Величества. Моё намерение состояло лишь в том, чтобы изложить некоторые основные истины, благодаря чему возлюбившие Бога получат наставление в подлинном благочестии" (11). Далее в "Наставлении" Кальвин подчеркивает важность и необходимость для христиан учиться благочестию и практиковать его всю свою жизнь. "Вся жизнь христиан должна быть практикой благочестия, потому что мы призваны к освящению" (12).
Кальвин также подчеркивает, что благочестие как "погоня за Богом" является главной целью нашей жизни. Называя его в комментарии на 1-е Послание к Тимофею "началом, серединой и концом христианской жизни", Кальвин утверждает, что "только благочестие приводит нас к совершенству, и без него Бог оставит нас" (13). Таким образом, Кальвин подчеркивает, что его цель в написании "Наставления" - это изложить благочестие, ибо мы как христиане, призваны практиковать благочестие и освящение. Отсюда возникает вопрос об определении и намерениях благочестия, как его понимал Кальвин.

3. Благочестие в понимании Кальвина

Кальвин был заброшен в безбожную эпоху, в окружении нечестивых людей. Он предупреждает, что Божий гнев открывается на неправедных и нечестивых. В этом смысле Кальвин стремился жить как свидетель Божьего слова, противопоставляя себя безбожному времени. Как Кальвин показывает во введении к своему комментарию к Псалмам, от природы и по манерам он всегда был кабинетным ученым, предпочитавшим уединение (14). Тем не менее Кальвин был в состоянии бороться с нечестивыми и неправедными в своей настоящей любви к Слову Бога и Его милосердию, освобождая тех, кто потерял свою свободу в неправильном знании, данном им. Истинное благочестие дает людям свободу через приглашение Бога к Его изобилующей любви. Кальвин, таким образом, очень критично относился к католикам, которые развращали людей своими лжеучениями и душили недовольство (15). Благочестие Кальвина начинается с признания отцовства Бога в Его великой любви к людям и последует этой любви. Именно поэтому Кальвин в "Наставлении" сопоставляет знание Бога и знание себя, чтобы прояснить значение истинного познания Бога. Истинное понимание Бог признает Его любовь, благодать и Его отцовство, в котором Он приготовил для нас все блага и рад благословить нас от Своих щедрот. "Бог, создав этот мир, не только поддерживает его существование своим бесконечным могуществом, не только управляет им своей премудростью, хранит его своей благостью и в особенной мере заботится о справедливом устройстве жизни человеческого рода, о защите и поддержке его своей милостью. Он также даёт нам веру в то, что вне Его не может быть никакой мудрости, света, справедливости, добродетели, праведности, истины. А поскольку все эти вещи проистекают из Него как из первопричины, Он хочет научить нас ожидать всего этого только от Него, у Него искать, с Ним всё соотносить и принимать с благодарением" (16).
Таким образом, ясно, что благочестие рождается из нашего истинного знания Бога, Его любви и жертвы для нас, и знания о том, как  почитать такую благодать. Кальвин определил благочестие как почтение к Богу и Его любви со знанием ее пользы конкретно для нас (17). В своей проповеди по 1 Тимофею Кальвин говорит о "тайне благочестия", которая есть явление Христа как Человека (18). Здесь Кальвин подчеркивает:
1. Насколько Бог любит нас,  что для того, чтобы обеспечить наше спасение, Он принял человеческий образ и сошел на землю;
2. Что любовь Отца восстановила отношения и единство между нами и Богом через Христа;
3. Что в конечном счете, Христос является доказательством Божьей любви к нам и что Он есть Божье слово и обетование.
 Подлинное благочестие - это, по сути, правильное и истинное знание Бога. На самом деле это знание связано с познанием нас самих как грешных людей, и основой этого знания является Слово, то есть Сам Христос и Его Евангелие. Это слово Божие принимается  через веру с помощью Святого Духа и все его истины на самом деле раскрывают природу благочестия. Здесь можно видеть, как Троица, Отец, Сын и Дух, входит в структуру благочестия Кальвина (19).
Кроме того, жизненно важно учитывать, что доктрина Кальвина не просто набор логических утверждений или доктрин, как указано выше. Наоборот, Кальвин обсуждает благочестие, которое имеет дело с душой, состоянием человеческого духа и эмоциональной стороной разума, а также с реальными преимуществами, связанными с благочестием. В этом свете его благочестие может быть применено к практической жизни людей и ожидает их реального преобразования.
Чтобы затем понять цель благочестия Кальвина, его можно синтезировать и определить следующим образом. Благочестие - это знание Бога благодати как нашего Отца через дар спасения и познание тех преимуществ, которые дают нам Божья любовь к нам и наша любовь к Богу. Таким образом, через знание веры человек охотно любит и почитает Бога, и именно эта любовь и благоговение проявляются в освященной жизни.
До сих пор исследователи Реформации, исследующие Кальвина, показывали его благочестие как концепцию, в основном ориентированную на Бога, с четким акцентом на отношения людей с Богом, наш страх и уважение к Нему, признание Его суверенитета и значение молитвы и поклонения. Все это имеет место в благочестии Кальвина. Нельзя сказать, что ученые вообще не исследовали значение отношения к ближним или сочли, что это благочестие сосредоточено исключительно на Боге. Однако в понимании благочестия Кальвина оно всегда понималось как концепция, которая однозначно ставит Бога на первое место среди наших приоритетов. 
Однако при тщательно изучении трудов Кальвина, хотя и не приходится сомневаться, что его благочестие ставит Бога на первое место, ясно, что на самом деле Кальвин приблизился к благочестию таким образом, что для него, когда мы не делимся Божьей любовью с другими людьми, это нельзя назвать благочестием. Это означает, что вопреки распространенному мнению. богословие Кальвина всегда считало межчеловеческие отношения важными для благочестия. В дальнейшем мы обсудим важнейшее значение этой особенности учения Кальвина.

4. Характеристики благочестия Кальвина

В дальнейшем мы можем изучить благочестие Кальвина, исходя из разных его характеристик. В целом, говоря об этом благочестии, нужно сосредоточиться на его мыслях на эту тему как в "Наставлении", так и в других репрезентативных трудах. Но  получить более глубокое понимание его благочестия, важно понять, что учение Кальвина не было разработано в вакууме, но было сформировано под влиянием контекста, в котором он жил. Это становится особенно заметно в его отношениях с окружением.
 
4.1. Благочестие и нечестие в контексте Кальвина

Представление Кальвина о благочестии и нечестии подчеркивает значение контекста в формировании черт благочестия Кальвина. Он определяет благочестие многообразно, обычно отталкиваясь от своей полемики с противниками, которые преследовали реформаторов и которых он называл безбожниками (20). "Ввиду того, что неистовство некоторых нечестивцев в Вашем королевстве достигло такой степени, что вовсе не оставляет места никакому здравому учению, мне показалось важным воспользоваться этой книгой не только для наставления тех, кого я изначально хотел научить с её помощью, но и представить её Вам как исповедание веры. Вы могли бы сами судить об учении, против которого с такой яростью ополчились нечестивцы, огнём и мечом сеющие ныне смуту в Вашем королевстве. Я нисколько не стыжусь признаться, что изложил здесь почти полностью то самое учение, за которое, с их точки зрения, следует карать тюрьмой, ссылкой, изгнанием и костром и которому, как они провозглашают, нет места ни на земле, ни на море" (21).
Для Кальвина те "нечестивцы", что сочли, что таким образом служат Богу, лишились разума, и они пошли против Бога со своими вводящими в заблуждение представлениями и доктринами, которые привели к гонениям на реформаторов (22). Таким образом, богословие Кальвина было также призывом к нечестивым людям того времени  признать истинное благочестие Библии, а также к тому, чтобы помочь всем христианам достичь правильного благочестия в своей жизни (23).На самом деле благочестие Кальвина тесно связано с историческим контекстом и с тем, что что он пережил. Социально-исторические конфликты, которые его окружали, проливают свет на то, почему Кальвин подчеркнул значение благочестия. Таким образом, мы можем сделать вывод, что трудно полностью понять мысли Кальвина о набожность, не имея некоторого понимания их исторического фона.
Положение Реформации при Кальвине отличалось от жизни первого поколения реформаторов, прежде всего от Лютера. Вопреки всем ошибкам и разложению средневекового католицизма Лютер нашел ядро Евангелия - оправдание верой - и зажег пламя Реформации. Тем не менее Кальвин, как член недавно созданной Реформатской Церкви, оказался рядом с борьбой католиков и анабаптистов - сообществом радикальных реформаторов. Опыт Кальвина в борьбе с теми и другими потребовал от него критиковать различные формы еретического богословия   и защищать реформатство с точной библейской точки зрения. Кальвин должен был защищать библейское вероучение не только от Рима, но и от радикалов, помогая людям, несправедливо гонимым в это время с обоих сторон. Он блестяще подготовил критику католического богословия и в то же время чувствовал необходимость спорить с анабаптистами и их экстремизмом, не являвшимся ревностью к истине. С этой поры мы видим борьбу Кальвина за жизненно важные истины и  провозглашения правильного благочестия через библейское учение среди двух заблуждающихся «нечестивых» сторон. "Помимо того, что своим путаным определением веры они соорудили лишь некое её фантастическое подобие, которое назвали «имплицитной», или «слепой» верой, - и это название отражает самое тёмное невежество, с которым только можно столкнуться, - они обманывают бедный простой народ и губят его. Эта фантазия (если говорить прямо и открыто) не только умерщвляет истинную веру, но совершенно её истребляет. Разве вера заключается в том, чтобы ничего не понимая, отдавать Церкви право определять её смысл? Конечно же, вера основывается не на неведении, а на знании, причём на знании не только о Боге, но и о Его воле" (24) (Речь идет конкретно о Сорбонне. - Пер.).
Исходя из этого, Кальвин намерен использовать истинное благочестие, чтобы научить нечестивых увидеть свои ошибки. Это основное внимание Кальвина показано в предисловии к французскому изданию "Наставления" 1560 года. Эта работа должна была "изложить  библейское ядро Евангелия всем людям, введенным в заблуждение неверным знанием Библии и, следовательно, одоленным нечестием. "Таким образом, я призываю всех тех, кто почитает Слово Господа, прочитать это и взять себе в голову, если они пожелают иметь, во-первых, сумму христианской доктрины, и, во-вторых, способ с пользой читать Ветхий и Новый Завет" (25). При посвящении Кальвина королю Франциску I цель книги объясняется не менее четко (26).

4.2. Страдание и благочестие

 Еще один момент, который следует учитывать при обсуждении исторического контекста Кальвина и его отношения к благочестию - это сама его жизнь, наполненная страданиями. Как утверждает Батлз, богословие и мысль Кальвина развивались и мужали среди трудностей, с которыми он столкнулся в своей жизни в изгнании (27). Это можно легко проследить по продолжавшимся и пересмотренным изданиям "Наставления" (28). Богословие Кальвина развивалось среди страданий. Понимание трудностей и скорбей у него отнюдь не было теоретическим. Это были несчастья, с которыми он постоянно сталкивался на протяжении всей своей жизни. Кальвин сталкивался не только с проблемами его здоровья и семейной жизни, но и с давлением католиков и анабаптистов (29). Таким образом, благочестие Кальвина создалось пред лицом страданий. В "Наставлении" Кальвин посвящает главы 3.7-8 "отречению от себя" и "несению креста" как самой сути благочестивой жизни.
Кальвин стремился достичь благочестия, со всей религиозной страстью передавая истинное учение, в том числе противникам Реформации, которых он считал нечестивыми людьми, чтобы правильно сформировать истинное учение и представить достойную модель Церкви. Также, как мы сказали, благочестие Кальвина тесно связано со страданием; трудный опыт не только сформировал его благочестие, но и побудил к благочестивой жизни, в которой мы становимся способными смирить себя. Более того, страдание следует нести как крест, ибо оно доказывает нашу причастность делу Христа. Если верующий не подвергается преследованиям ради Господа, то нельзя сказать, что он вполне разделяет Его страдания (30).
Если суммировать это содержание, то Кальвин изображает благочестие как сохранение истины, а также как практический принцип, по которому мы должны жить как христиане. В своем противостоянии нечестивому Риму, а также анабаптистам он был убежден в необходимости благочестивого следования подлинно библейской вере (31). Кальвин осознал необходимость истинного знания не только Бога, но и Его воли, и той приверженности истине, которая приводит к благочестивой жизни. В дальнейшем наше понимание его контекста позволит нам глубже вникнуть в его благочестия, в котором его богословие отражает его чувства по отношению к его историческому прошлому и пережитые им страдания.

5. Двойные рамки благочестия

 Установив связь между историческим контекстом и характеристиками благочестия Кальвина, рассмотрим теперь двойные рамки, в которых он приближается к этой теме. Хотя нет единого, главного, согласованного пункта, который историки считают основным для мысли Кальвина,  его двойное познание Бога как Творца и Искупителя обычно рассматривается как ключевой элемент, и поэтому некоторые ученые подчеркивают, что это фундаментальный принцип богословия Кальвина (32). Однако в его мысли не так легко найти не только логическую структуру и методологию, но и последовательные богословские характеристики.
Итак, при внимательном изучении "Наставления" наряду с другими работами Кальвина можно сказать, что его краткий литературный стиль и его многократное использование двойных рамок являются последовательными характеристиками его богословия (33). В этом смысле двойная логическая структура раскрывается и в его рассуждениях о благочестии. Его богословие благочестия можно объяснить более четко, если мы всегда будем иметь в виду это двойственное знание.

5.1. Знание Бога и самих себя

В этом смысле "Наставление" Кальвина начинается с утверждения знания Бога и самих себя. Это подчеркнул  К. Скотт Олифинт, который заявил, что при изучении этой книги и комментария на Послание к Римлянам формируется взаимосвязанное двойственное познание Бога и нас самих (34). Более того, как ясно уже на первой странице "Наставления", Кальвин выдвигает необходимость признать знание о себе, ибо для людей, созданных по образу Божьему, это предпосылка для того, чтобы знать Бога и жить праведной жизнью. Это можно описать как нечто фундаментальное для понимания структуры благочестия Кальвина. Основная цель "Наставления" уже была описана нами как призыв к христианам вести благочестивую и праведную жизнь. Поэтому первое великое утверждение книги - двойная структура знания Бога и самих себя -  можно рассматривать как ключ к пониманию благочестия Кальвина. Как отметил Хесселинк, критическое различие имеет место между непониманием Бога и благочестием веры (35). Как отмечает Кальвин, там, где нет истинного познания Бога, настоящее благочестие не может существовать (36).
Для нас это не просто вопрос, а одно из самых знаменитых и цитируемых утверждений во всех богословских декларациях Кальвина. Очевидно, что он считает, что отношения с Богом очень важны в благочестии. Это легко показать через его подход к тому, что значит правильное предстояние Богу в его учении. Кальвин описывает знание о себе и о Боге как вещи, которые должны быть тесно связаны друг с другом (37). Также важно отметить, что знание Бога для человека тоже является двойственным: есть знание Бога, открытое Кальвин утверждает, что знание от природы, и есть знание Бога как нашего Спасителя, раскрытое через Иисуса Христа. Бога естественным образом внедрено в наши умы (38). Но это знание может позволить только первоначальный и вынужденный страх перед судом Господним, но не сыновний страх перед достоинством Бога и не почтение к Его величию. Поэтому для того знание Бога, которое связано с истинным благочестием, необходимо иметь надлежащее знание о самих себе.
Тем не менее наше знание о себе также двойственно: это, во-первых, "знание того, с какой целью мы были созданы", а, во-вторых, "наших способностей или, скорее, отсутствия таковых" (39). Именно это - правильное знание, связанное с благочестием, что позволяет нам служить Богу. Это знание истории падения Адама, которая отображает природу греха и осознание Божьей любви, явленной через Христа, которая привлекает нас к вере и благоговению перед Богом. Там, где знание Бога и самих себя связаны между собой, наша любовь и уважение к Богу соединяются с Божьей благодатью, которая открывается через Христа. Не осознавая своих преступлений, мы не можем получить правдивое знание о Боге. Только когда мы действительно признать Бога через Евангелия, и можем войти в отношения с Ним, когда признание нашего греха позволяет нам полностью посвятить себя Богу в открытости и признании всех недостатков. "Ибо знание Бога - это начало жизни и вход в благочестие. Короче говоря, духовные дары не могут быть даны для спасения до тех пор, пока мы не будем освещены учением Евангелия и приведены к познанию Бога" (40).
 Из этого можно сделать вывод, что благочестие может рассматриваться в качестве рамок правильного познания Бога. Только когда мы осознаем наше убожество и находим Бога как нашего Творца и Спасителя, мы в состоянии признать Его нашим Богом и служить Ему, и только в этот момент мы можем вступить в правильные отношения с нашим Господом. Познание себя, нашей недостойности, порочности, самообмана и беззакония через Евангелие становится основанием нашей веры, при которой знание Бога позволяет нам быть в правильных отношениях веры с Ним.
Таким образом, благочестие - это не просто познание Бога, а знание веры. То, что это знание опытное, а не теоретическое, ясно выражено в "Наставлении" Кальвина (41), которое настаивает, что мы не просто узнаем о Боге, но "постигаем, что приличествует нам и надлежит славе Его» и «что в наших интересах знать о Нем" (42). Стремясь к познанию Бога и благочестию, ум всегда должен "прилагать предельное усердие и заботу, чтобы не заблудиться и не выйти опрометчиво и дерзко за пределы Его воли" (43). Таким образом, ум признает Бога, потому что он знает, что Он управляет всеми вещами; и верит, что Он его Руководство и Защитник, и поэтому полностью отдает себя доверию Ему» (44). Таково определение наших отношений с Богом; с нашей верой в Бога как нашего Отца, мы имеем полную веру и доверяем Ему в Его безусловной любви к нам в продолжающемся (в каком смысле? - Пер.) действии нашего спасения.
В этой связи также важно отметить, каким образом Бог должен быть известен нам. Кальвин подчеркивает важность признания Бога как нашего Отца. В этом смысле Кальвин повторяет, что если люди практикуют истинное благочестие, они признают Бога как Отца самым искренним сердцем. Таким образом, он подчеркнул значение развития понимания от сердца, а не от головы. Это вопрос поддержания личных отношений и знаний, а не просто интеллектуальная позиция. Подлинное благочестие, прежде всего, состоит из любви, которая лежит в основе нашего почтения и веры в Господа.
 Таким образом, мы можем определить, что истинное благочестие - это наше признание Бога как нашего Отца, и наше почтение и любовь к Отцу ведут к постоянным отношениям с Ним. Благочестие неприемлемо для нашей греховной и эгоистичной природы, а также невежества и высокомерия. Вместо этого мы должны возродиться через веру в Бога.  Для Кальвина благочестие возникает из веры в то, что Бог наш Отец, и именно этот опыт веры ведет к обращению. Благочестие осознает эту благодать и ту радость, которая исходит от нашего ответа Богу (даруемого этой благодатью. - Пер.). Таким образом, знание Бога, а также знание о себе может быть затем описано как корень благочестия, в которой вера рождается как от слова Божия, так и от благодати Духа.

5.2. Отцовство Бога и вера

Значение взаимосвязи между верой и отцовством Бога можно исследовать именно по благочестию Кальвина. Как мы сказали, он испытал личную и практическую веру в Бога, столкнувшись со страданиями в жизни. Это показывает не только его определение веры в "Наставлении" (45), но и то, как эта вера отразила весь опыт его жизни и взаимоотношений с Богом, когда возникали проблемы. Кальвин описывает, что верная жизнь не будет просто мирной прогулкой, и христиане по-прежнему будут сталкиваться с трудностями и проблемами на протяжении всего своего пути. Однако он также утверждает, что независимо от того, с какими конфликтами можно столкнуться, ни в коем случае нельзя терять уверенность, данная милостью Божьей через веру, ибо Он не оставит вас.
Как уже упоминалось, Кальвин определяет, что основа веры лежит в знании, а не в благочестивом невежестве, подчеркивая фундаментальную роль знания в вере (46). Кроме того, он подчеркивает, что это  знание - это не просто «пустые спекуляции», а основополагающее убеждение и вера, которую верующий поддерживает в сердце (47). Кроме того, он делает особый акцент на знании не просто Бога, но Его небесной воли (48). Он подробно объясняет познание воли Бога, которая явлена в нашем примирении с Богом через Христа (49) и позволяет нам познать Бога как нашего милосердного Отца и осознать истину, что Христос есть наша праведность, освящение и наша новая жизнь (50). Эта истина - не только знание Бога, но и наше знание о себе, о котором мы сказали. Именно поэтому Кальвин начинает свою книгу со связи между знанием Бога и знанием себя (51). Это "истинное знание" (52) в богословии Кальвина (53) и ведет к признанию того, что Бог наш Отец.
В "Наставлении" Кальвин делает особый упор на значение отцовства Бога. Его постоянные упоминания об этом показывают, насколько важно было для него то, что Бог наш Отец. Первоначально Адам был создан для того, чтобы быть сыном Божьим. Тем не менее, разделение между человеком и Богом через грех человечества является неописуемой трагедией. Соответственно, Его усыновление нас в нашем жалком состоянии является благосклонностью Его огромной милости (54). Таким образом, когда Кальвин описывает освобождение как восстановление отношений между людьми и Богом, он знает, как использовать термин «примирение». Через грех отношения между людьми и Отцом разрушились, став враждебными, ибо мы лишились возможности быть Его детьми. Тем не менее по непостижимой милости Отца мы возвращены к Нему, чтобы вновь стать Его детьми. Поэтому для Кальвина отцовство Бог является основой, отправной точкой веры верующего. В этом смысле Кальвин отмечает, что открытие Бога как нашего Отца - первый шаг к благочестию (55).
Таким образом, Кальвин часто выражает веру в отношения между  Отцом и Его детьми (56). Отношения между отцовством Бога и подлинно верующими ясно описаны в "Наставлении": "Итак, только тот может быть назван истинно верующим, кто укрепляется твёрдым убеждением в том, что Бог - его благосклонный и доброжелательный Отец, и ожидает всего от одной лишь Божьей благости, кто, основываясь на обетованиях, исходящих от доброй воли Бога, без всяких сомнений уповает на своё спасение" (57). Как Кальвин подчеркивает с самого начала, наше знание самих себя неразрывно связано со знанием Бога, и без одного нет другого (58). Это означает, что отправная точка человечества есть Бог, все знание как таковое исходит от Него, и только когда кто-то полагается на Него, он может найти и реализовать собственную идентичность. Об этом явно говорит все, что мы знаем о связи между отцовством Бога и верой. Кальвин убежден, что важнейшая цель Бога - это Его милосердие и наше воспитание, ибо это Его роль как Отца и природа отношений между Ним и человечеством (59).
Бог безусловно есть наш благой Отец. Тем не менее изображение Кальвином отцовства Бога неоднозначно. Из определений Кальвина можно понять, что он подразумевает под благочестивым отношением к отцовству; он изображает это как «благоговение, соединенное с любовью». Это приравнивается к истинному поклонению Богу, но содержит парадоксальный элемент внутри. В свое понимание Отца Кальвин включает как страх, так и любовь, подчеркивая амбивалентность того и другого. В этом свете понимание того, что, несмотря на все основания для страха мы обязаны всем своим счастьем и самим существованием Богу как нашему Отцу, Который является причиной каждого нашего блага, показывает нам ту любовь, которую Он имеет к нам (60). Так открывается фундаментальная истина: упор на отцовство Бога у Кальвина есть и в простой вере, и в умудренном благочестии. Но почему Кальвин так подчеркивает значение отцовства?
 С одной стороны, понимание исторического контекста Кальвина приводит ответу на этот вопрос. Как мы уже сказали, жизнь Кальвина была чередой гонений и страданий (61). Учитывая это, для Кальвина Бог представлял атрибуты Отца - защиту и покровительство. Именно в этом смысле для него так важно отцовство, а не материнство. Чисто личный контекст раскрывает значение отцовства для Кальвина вместо того, чтобы служить напоминанием о материнских качествах: отец оказал на Кальвина гораздо большее влияние, нежели мать.  Предисловие Кальвина к его комментарию к Псалмам описывает, что по настоянию отца Кальвин начал изучать право, когда произошло его внезапное обращение - вместо того, чтобы изучать теологию, которую тоже посоветовал отец. В этом свете можно предположить, что на протяжении всей своей жизни у Кальвина были более близкие отношения с отцом, а влияние последнего - очень большим (63).
Учитывая такие обстоятельства, образ Бога как Отца стал ключевым для Кальвина. Таким образом, важно понять, что его благочестие было не богословским и умозрительным, но  на него повлияли его бурные переживания и жизненные страдания. Это благочестие родилось среди долгих страданий, среди которых он поддерживал свою веру в Бога, чтобы быть верным Отцу, и через эту веру Кальвин вкусил Божье живое слово и испытал Его милость.

5.3. Слово Божие и Дух

Изучение благочестия Кальвина также приводит к открытию значения для него Слова Божия и Духа. Принятие Божьего живого Слова прежде всего необходимо для того, чтобы достичь истинного и опытного познания Бога как Отца. Тогда знание Бога и, таким образом, истинное знание о себе формируется откровением Бога через Его письменное слово. Это слово люди сначала принимают умом, но когда живой Дух применяет его к нам, мы можем испытать эту веру в нашей жизни. Таким образом, Кальвин описал веру в своей книге как "твёрдое и надёжное знание доброй воли Бога по отношению к нам. Это знание, основанное на обетовании, что дано нам даром в Иисусе Христе, открывается нашему разуму и запечатлевается в нашем сердце Святым Духом" (64).
Кальвин также подчеркивает, что вера и слово Божие тесно взаимосвязаны. "Здесь уместно повторить сказанное нами ранее: Слово так же необходимо вере, как необходим живой корень дереву, чтобы оно плодоносило. Ибо, как сказал Давид, «никто не может уповать на Бога, если не узнает Его имени» (Пс 9:11) (65). Это также подтверждается в его комментарии на Псалмы: "Конечно, там, где нет благочестия, нет и понимания того, как действует Бог. Также следует отметить, что он (псалмопевец) приписывает верующим знание Бога, потому что из него исходит религия, тогда как из-за невежества и глупости людей она исчезает" (66). "Знание о Божественной милости нужно искать в Слове Божьем; нет иного основания, на которое вера могла бы положиться с безопасностью, кроме Его Слова" (67).
Из всего сказанного ясно, что существует связь между благочестием и верой, ибо истинное благочестие сопровождает истинную веру. В этом смысле благочестивый человек - верный человек,  и в этом свете верный человек по праву признает слово Божие через просвещение Духа. Соответственно "без этого просвещения Духом Слово ничего не может сделать. Из этого также ясно, что вера намного выше, чем человеческое понимание. И ум не сможет быть просвещенным Духом Божиим, если сердце не укрепляется и не поддерживается Его силой" (68). Кроме того, вера содержит двойственное знание. Первое, что в ней есть - это знание Слова, почерпнутое из Библии. Другое - это живое знание, полученное в результате жизненного пути людей, на котором подлинные переживания присутствия Божьего посвящения показали применение простых знаний, полученных из Священных Писаний. Только Библии недостаточно, чтобы достичь познания Бога как Отца; это наш настоящий человеческий опыт с Богом как Отцом и реализация и признание истины через такое общение с Ним, которое становится основой всякого знания. Таким образом, мы, согласно Пс.34.8, мы должны «вкусить» благость и милосердие Господа, и это, как подчеркивает Кальвин, есть знание, которое приходит из ума и принимается сердцем (69). Вера Кальвина может быть неверно истолкована как простое знание. Ввиду акцента Кальвина, что «вера покоится на знании, а не на благочестивом невежестве» (70), хотя вера может ошибочно считаться головным знанием, Кальвин относил к ней не только серьезное знание Писания, но и  глубокое понимание верности Бога и того, как переживается Его слово в наших сердцах.
Более того, это знание, на которое ссылается Кальвин, не является простым знанием исторических фактов, но в основе его лежит искренность Христова обетования, которое было дано нам свободно, и в котором мы можем вкусить Божью любовь к нам в нашей жизни. Кальвин особенно подчеркивает, что в отличие от смутной или скрытой веры римских католиков вера должна быть пережита на опыте. Поэтому вера - это не просто знание Божьего закона (хотя мы и не можем читать его без интереса или заботы), но она глубоко запечатлевается в наших сердцах (71). Таким образом, мы знаем, что это работа, Который пишет Слово Божие в сердце. Тем не менее мы идем к Богу по собственному желанию, а не притягиваемся к Нему  независимо от наших собственных сердец и эмоций, как будто мы бесстрастные существа или объекты (72).
Хотя вера происходит от слова Божьего и основывается на нем, не опираясь на опыт Святого Духа, она не может быть живой верой. Опыт - это подтверждение Божьих слов, Его милости и верности. Кроме того, через Святой Дух Бог обеспечивает в наших сердцах уверенность в Своих словах. В в этом смысле благочестие становится верным отношением к Богу как нашему Отцу и почтением к Нему, а также нашей  любовью и благодарность за Его милость и благодать дарованные нам. Такое признание исходит из познания Бога, отмеченного нами, но такая любовь к Нему в природа благочестия должна распространяться и на других, о чем мы сейчас скажем.

5.4. Бог и ближний

Для Кальвина благочестие было прежде всего почитанием Бога как Отца, и соблюдением Его воли через слово, открытое во Христе через веру Духом, благодаря чему оно приобретает глубокие отношения с жизнью верующих. Это связано с тем, что те, кто ценит Бога как Отца и был призван к Его величию, также призваны практиковать святую жизнь благочестия во всей ее полноте. Кальвин также настаивает, что эту любовь нелегко поддерживать во всех отношениях, если люди не чтут Бога по-настоящему, так что любовь является доказательством благочестия человека (73). Тем не менее важно отметить, что это благочестие может быть выражено различными способами. Принимая Бога как Отца, оно живет в любви и почитании Его через поклонение, молитву, хвалу, послушание и прославление, составляющие религиозную жизнь (74). Верующие могут считать такие вещи конечной целью благочестия. Тем не менее, еще более важно понять, что благочестие для Кальвина нельзя называть таковым, если определяющая любовь к Богу не распространена нами на ближних.
Итак, хотя Кальвин подчеркивает, что благочестие в первую очередь требует преданности Богу с чистой верой, с другой стороны, он также повелевает людям искренне любить ближних. Более того, Кальвин исследует благочестие во Второй скрижали Закона, поскольку для него вера как доверие есть «правдивость по отношению к людям», не меньше чем «благочестие по отношению к Богу» (75). Кальвин даже утверждает, что любовь рождается из истинного благочестия. "Достижение подобной святости заключается в исполнении двух повелений: любить Господа Бога всем сердцем своим, всею душою своею и всеми силами своими (Втор 6:5; 11:13) и любить ближнего своего как самого себя (Лев 19:18; Мф 22:37-39). Смысл первого повеления в том, чтобы вся наша жизнь наполнилась любовью к Богу. Из неё следует любовное расположение к ближнему. Именно это имеет в виду апостол, когда говорит: «Цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры» (1 Тим 1:5). Мы видим, что добрая совесть и вера, то есть благочестие и страх перед Богом, поставлены превыше всего, как глава. Из них выводится любовь" (76).
 Таким образом, в дополнение к нашему почитанию Бога, благочестие включает в себя смирение по отношению к другим людям, твердое стояние в вере, праведные дела, милосердие и самоограничение в жизни, способность переносить неправедность, совершенную другими, и, таким образом, умение поддерживать мир между людьми. Чтобы воплотить в себе благочестие, полагает Кальвин, нужно уважать людей и чтить Бога. Таким образом, справедливость, милосердие, верность и любовь между людьми столь же важны, как и искренность по отношению к Богу. Следуя пониманию благочестия в отношениях человека с Богом,мы знаем, что  то же самое благочестие может быть применено к отношения между людьми. В этом смысле благочестие напрямую связано с отношением к Богу, но любовь - это доказательство благочестия между людьми; люди могут по-настоящему почитать Бога, только когда они также могут во всех отношениях поддерживать любовь к ближним.

Заключение

При внимательном изучении богословия Кальвина выясняется, что сложный дискурс благочестия трудно определить кратко. Тем не менее ясно, что он предпочитает использовать термин «благочестие», а не любой другой, и понятие благочестия Кальвина раскрывается как всеобъемлющее и практически применимое. В свете сложностей, связанных с богословием Кальвина, в котором раскрывается система его благочестия, Батлз указывает, что понятие pietas, как полагал и сам Кальвин, не переводимо, если правильно использовать остальную терминологию Кальвина (77). На самом деле проведенный нами экскурс в благочестие Кальвина показал, что ему нельзя дать одно простое определение. Тем не менее природу этого благочестия можно определить по различным характеристикам.
1. Хотя в "Наставлении" благочестие преобладает так же, как и в других работах, большинство ученых в своем изучении и понимании концепции благочестия Кальвина имели тенденцию систематически подходить к его богословию. Тем не менее это благочестие всегда должно пониматься в этическом и пастырском свете и применяться практически, а не как отвлеченное учение.
2. Концепция благочестия Кальвина не должна восприниматься как отдельная от его личного и исторического контекста. Его богословие было тесно связано с фоном и обстоятельствами его времени, и его благочестие можно понять, лишь опираясь на исторический и личный контекст. Поэтому важно рассмотреть эту основу  его богословия так, чтобы никакая предвзятость не препятствовала правильному пониманию этого благочестия.
3. Таким образом, концепция благочестия Кальвина не просто умозрительная, доктринальный или концептуальный. Скорее, лишь в свете страданий и жизненного опыта Кальвина можно найти динамические и практические качества его благочестия. Именно в силу этого в объяснении благочестия и веры Кальвин больше, чем кто-то еще, подчеркивает отцовство Бога.
4. Богословский метод Кальвина в "Наставлении" часто описывают как диалектическую систему "двойственного познания Бога", хотя это и не образует согласованного подхода к его богословию. Тем не менее это позволяет выявить его двойное ядро и описать его логику. С другой стороны, Кальвин использует двойственную рамку для обсуждения концепции благочестия, чтобы прояснить это понятие и выделить его практическое применение. Такая характеристика богословского метода Кальвина позволяет также выявить его логику и объяснить концепцию благочестия.
5. Понятие благочестия Кальвина связано со знанием. Это экзистенциальное знание - знание о Боге и о нас самих. Знание о Боге подразумевает не только отношение к Нему как к Богу-Творцу, но и осознание нашего жалкого существования и, следовательно, нужды в Боге как Искупителе. Также важно понимать, что это знание не должно быть просто головным, но должно быть связано с сердечной верой в Него как в благого Отца и включает в себя нашу веру и послушание Его слову. Таким образом, благочестие в этом смысле - не только наше экзистенциальное знание Бога и истинное понимание себя, но также практическая вера в правильные отношения с Богом.
6. Подлинное благочестие - это, по сути, правильное и истинное знание Бога. На самом деле это знание связано с познанием нас самих как грешных людей, и основой этого знания является Слово, то есть Сам Христос и Его Евангелие. Это слово Божие принимается  через веру с помощью Святого Духа и все его истины на самом деле раскрывают природу благочестия.
7. Знание Бога и самих себя образуют двойные рамки благочестия Кальвина, и истина этого знания связана с отцовством Бога и доверием Ему. Эта вера связана с Божиим Словом - Христом и Евангелием - и Духом, Который в конечном счете производит почтение к Богу, а также любовь к ближнему, которые в свою очередь есть доказательство истинного благочестия. Кроме того, внимательное рассмотрение двойственных рамок благочестия раскрывает Троицу. Знание Бога и нас самих связаны с Отцом, и это знание есть вера и почитание Бога как Отца; вера в Слово Божье связана с Сыном и, наконец, Дух вкладывает эту веру в наши сердца. Именно поэтому благочестие Кальвина может включать в свои двойные рамки образ Троицы.
8. В целом, с точки зрения Реформатской Церкви, концепция благочестия  ориентирована на отношение людей к Богу. Однако Кальвин подчеркивает, что благочестие - это не просто почтение к Богу. На самом деле, Кальвин заходит так далеко, чтобы заявить, что отсутствие любви к ближним свидетельствует об отсутствии благочестия. В этом свете любовь к ближним и отношения между людьми становятся пробным камнем истинного благочестия. (Реформатская традиция никогда не отрицала этого. - Пер.).

I. John Hesselink, “Calvin's Theology,” in The Cambridge Companion to John Calvin, ed. Donald K. McKim (Cambridge: Cambridge University Press, 2004), 75.
2. Edited by David W. Hall & Peter A. Lillback, Theological Guide to Calvin's Institutes (New Jersey: P&R Publishing Company, 2008), 9.
3. К более подробной дискуссии см.  Richard A. Muller's, The Unaccommodated Calvin, (New York: Oxford University Press, 2000).
4. Hesselink, “Calvin's Theology,” 75.
5.Прежде всего это Ford Lewis Battles, John T. McNeill, Joel Beeky, Elsie Anne McKee, Jones Serene, etc., Cf.
Ford Lewis Battles, The Piety of John Calvin (Grand Rapids: Baker, 1978); idem, The Piety of John Calvin, The Calvin 500 series (Phillipsburg, New Jersey: P&R Publishing Company, 2009); Donald K. McKim, Readings in Calvin's Theology (Grand Rapids, MI: Baker Book House Co, 1984).); Joel R. Beeke, Living for God's Glory: An Introduction
to Calvinism (Lake Mary: Reformation Trust Publishing, 2008); edited and translated
by Elsie Anne McKee, John Calvin: Writings on Pastoral Piety (Mahwah, N.J.: Paulist Press, 2001); The Cambridge Companion to John Calvin, edited by Donald K. McKim, (Cambridge: Cambridge University Press, 2004); Jae Sung Kim, Calvin, “I offer my heart to the Lord”, (Seoul: Kingdom Books, 2012); Eun Soo Kim, John Calvin & Reformed Faith, (Seoul: SFC Press, 2011); Yoon Bae Choi, An Introduction to the Theology of John Calvin, (Seoul: Presbyterian College and Theological Seminary Press, 2012).
6. В предметном указателе по НХВ слово "благочестие" - на третьем месте после Бога и Христа. Кроме того, оно   часто встречается во многих комментариях Кельвина и других его работах. Это особенно раскрывается при изучении "Наставления", которое было написан вместе с его комментарием на Псалмы
7. Cf. “Christianae religion is institution total fere pietatis summam et quidquid est in doctrina salutis cognitu necessarium complectens, omnibut pietatis studios is lectu dignissimum opus ac recens editum”
8. Lillback, Theological Guide to Calvin's Institutes, foreword, ix.
9.Богословие Кальвина часто определяли как богословие благочестия  (theologia pietatis). Многие историки и богословы характеризуют его именно так: I. John Hesselink, Calvin's Theology; The Cambridge Companion
to John Calvin, edited by Donald K. Mckim (Cambridge: Cambridge University press, 2004); F.L.Battles, The Piety of John Calvin (Grand Rapids: Baker, 1978); Joel R. Beeke, Living for God's Glory: An Introduction to Calvinism (Lake Mary:
Reformation Trust Publishing, 2008); Refer to Chapter.13, Brian A. Gerrish, Theology within the limits of piety alone: Schleiermacher and Calvin's Doctrine of God (1981) reprinted in The old Protestantism and the New: Essays on the Refomermation Heritage (Chicago: University of Chicago press, 1982); refer to Chapter. 12, John
D. Witvliet, Sprituality of the Psalter: Metrical Psalms in liturgy and life in Calvin's
Geneva, Calvin Theological Journal 32(1997), 273-297. Также Philip C. Hotrop, G.C.
Berkouwer, J.T. Bakker, H.W Rossouw, W.D. Jonker  истолковывают Кальвина как мыслителя, для которого благочестие было не только индивидуальным, но социальным.
10. John Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, trans. Ford Lewis Battles, Library
of Christian Classics (Philadelphia: The Westminster Press, 1960), 51.
11. Ibid., 9.
12. Ibid., 835.
13. John Calvin, Commentaries on Epistles of Paul to the Galatians and Ephesians,
trans. William Pringle (rept; Grand Rapids: Baker Publishing Group, 2009), 109-
110.
14. John Calvin, Commentary on the Book of Psalms 1-35, trans. James Anderson, 5
vols., vol. 1, Calvin's Commentaries (Grand Rapids, Michigan: Baker Book House,
1996), 41.
15. Institutes of the Christian Religion 1, 47-49, 544-47.
16. Ibid., 40-41.
17. Ibid.
18. John Calvin, A Selection of the Most Celebrated Sermons of John Calvin (New
York: S. & D.A. Forbes, 1830), 21-33.
19. I. John. Hesselink , T. H. L. Parker, Phillip Walker Butin and Phillip C. Holtrob прилагают всю богословскую структуру "Наставления" к модели Троицы
20 Ibid
21. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 11.
22. В комментарии к Колоссянам, Кальвин предупреждает, чем он отличается от папистов, ибо "в то время как нас обоих называют христианами, и они исповедуют веру во Христа, они представляют себе  Христа, который  изуродован, лишен Своего превосходства, и хорошо, если это не призрак" John Calvin, commentaries on the Epistle of Paul The Galatians and Ephesians, trans. William Pringle, (Grand Rapids, Baker books,2009), 134.
23. Кальвин упоминает в своем предисловии к своему комментарию о Псалмах, что Псалмы содержат знания для плодотворной и благочестивой жизни, которая является целью его богословия.Cм., Calvin, Commentary on the Book of Psalms 1-35, 1, xxxviii-xxxix.
24. Institutes of the Christian Religion 1, 544-45.
25. Ibid., 8.
26. 8 тем "Наставления" были перечислены в «Обращении к королю Франциску I».
 о Франции, как показано ниже;
 1. Обстоятельства, при которых книга была впервые написана
 2. Призыв к преследуемым евангелистам
 3. Обвинения антагонистов опровергнуты: новизна, неопределенность;  ценность чудес
 4. Вводящее в заблуждение утверждение, что отцы церкви выступают против учения реформации
 5. Призыв к «обычаю» против истины
 6. Ошибки в природе церкви
 7. Что возникло в результате проповеди реформации
 8. Пусть король остерегается действовать по ложным обвинениям: невинные  взывают к Божьей каре
27. McKim, Readings in Calvin's Theology, 197-204.
28.Cf. Battles emphasises that Calvin's theology underwent repeated development and
progress as he continuously added to his Institutes. Also see, Readings in Calvin's
Theology, 197-205.
29. Cf. Thomas J. Davis in his John Calvin, expresses the era as the “age of anxiety”.
See Thomas J. Davis, John Calvin (Philadelphia: Chelsea House Publishers,
2005), 6.
30. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 708. Also see, 1Peter, 4:12-13.
31 Calvin: Institutes of the Christian Religion 1, 545.
32. Эдвард Доуи приводит весьма репрезентативный аргумент в своем Knowledge of God (Eerdmans Publishing Company, 1994). Доуи обсуждает фундаментальное для Кальвина различение между знанием Бога как Творца и Искупителя в перспективе  duplex cognition Domini. Ричард Гэмбл также согласен, что duplex cognition Domini - важнейший принцип мысли Кальвина. Тем не менее Т.Паркер, как объясняет Олифинт, делает акцент скорее на различие знания Бога и самого себя, чем на двойственном познании Бога, считая именно это основой "Наставления". Герман Бауке и Ганочи стремятся вставить все богословие Кальвина в диалектическую структуру. См. H. Bauke’s Die
Problem der Theologie Calvins (Leipzig: Hinrichs, 1922), A. Ganoczy, Young Calvin, tr. D. Foxgrover and W. Provo (Philadephia: Westminster, 1987). Тем не менее ясно, что в работах Кальвина основными являются именно те двойные рамки, о которых мы сказали.  Cf. K. Scott. Oliphint “A Primal and Simple Knowledge” in
David W. Hall and Peter A. Lillback, Theological Guide to Calvin’s Institutes.
33. Refer to essays that present Calvin’s theological methodology as listed below: Ford Lewis
Battles, “God was Accommodating Himself to Human Capacity”, in Readings in Calvin’s
Theology edited by D. McKim (Grand Rapids: Baker, 1984); D. Hoitenga., “Faith
and Reason in Calvin’s Doctrine of the Knowledge of God”, in Articles on Calvin
and Calvinism, edited Richard Gamble (New York Garland, 1992); Richard Gamble,
“Calvin’s Theological Method. Word and Spirit - A Case Study”, in Calviniana:
Ideas and Influence of Jean Calvin, edited R. Craig (Ann Arbor, Edward Brothers,
1988); John H. Leith, “Calvin’s Theological Method and the Ambiguity of his Theology”,
in Reformation Studies: Essays in Honor of Roland H. Baintoni (Richmond, John Knox Press, 1962)
34. Lillback, Theological Guide to Calvin’s Institutes, 19.
35. I. John Hesselink, Calvin’s First Catechism: A Commentary, Coumbia Series in Reformed
Theology (Louisville, Kentucky: Westminster John Knox Press, 1997), 191.
36. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 47.
37. Ibid., 35.
38. Ibid.,43.
39. Ibid., 244.
40. John Calvin, Commentaries on the Epistle of Paul The Apostle to Hebrews, trans.
41. John Owen (Grand Rapids, Baker books, 2009), 369.
42. Hesselink, “Calvin’s Theology,” 151. Refer to Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 583.
Calvin: Institutes of the Christian Religion 1, 39.
43. Ibid., 42.
44. Ibid.
45. Ibid., 551. See also 562-567.
46. Здесь Кальвин сознает ученых-схоластов, которые верят, что в своих благочестивых делах верят, что следуют за Богом, но из-за завесы от Христа не имеют истинного знания и поэтому считают свою веру слепой . Cf. Calvin, Calvin: Institutes of the Christian Religion 1, 544.
47. Ibid., 61-62.
48. Ibid., 545.
49. Кальвин делает особый упор на то, что верить в Бога мы можем только через Христа (1 Пет.1.21).
50. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 545.
51. Ibid., 35.
52. Ford Lewis Battles translates this “true knowledge” to be just “truth”.
53. Здесь мы можем найти другую важную часть богословия Кальвина.  Первое издание его "Наставления" (1536) использует экспозицию Апостольского Символа веры, чтобы подробно объяснить веру апостолов. Кроме того, если посмотреть на катехизисы (1538), которые Кальвин опубликовал для использования в Женевской Церкви через два года «вера» ставится на первое место в оглавлении.  Это, очевидно, показывает, насколько важна вера для Кальвина, ибо в конечном итоге вера  был снова помещена перед его доктриной спасения в последнем издании его  книге (как правило, систематические богословы, ставят покаяние, спасение
и возрождение до веры, но видно, что Кальвин делает противоположное и ставит
вера впереди), что показывает степень, в которой Кальвин считал, что вера имеет решающее значение для его мысли. Кроме того, в последнем издании  "Наставления, в конечном итоге
вера, которую он подчеркивает, - это «знание», как истинное знание Бога, так и
себя, и он подчеркивает взаимосвязь двух и подчеркивает, что вера
это не «благочестивое невежество» или «неявная вера», а истинное знание. Эта доктрина явной веры проходит все его книги как красная нить.  Не только в "Наставлении", но и во всех  работах Кальвина фокус "веры" является общей чертой, которую можно найти.
54. Calvin, Commentary on the Book of Psalms 1-35, 1, 548.
55. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 347.
56. Commentary Upon the Book of Psalm 93-119, trans. James Anderson, 5 vols., vol. 4, Calvin’s Commentaries (Grand Rapids, Michigan: Bakers Book House, 1996),136.
57. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 562.
58. Ibid., 35.
59. Herman J. Selderhuis, Calvin’s Theology of the Psalms (Grand Rapids, Michigan:
Bakeracademic, 2007), 247
60. Calvin, Calvin: Institutes of the Christian Religion 1, 41.
61. Как отмечалось выше, на протяжении всей своей жизни Кальвин сталкивался с постоянными страданиями и конфликтами с католиками и анабаптистами.
62. Мать Кальвина практически не появляется в его работах по сравнению с упоминаниями его
отца и влияния, которым он обладал.
63. Calvin, Commentary on the Book of Psalms 1-35, 1, Author’s Preface, xl.
64. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 551.
65. Ibid., 576-77.
66. Calvin, Commentary on the Book of Psalms 1-35, 1, 120.
67. Calvin, Commentary Upon the Book of Psalm 36-66, trans. James Anderson, 5
vols., vol. 2, Calvin’s Commentaries (Grand Rapids, Michigan: Bakers Book House,
1996), 146.
68. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 580-81.
69. Cf. “Cor meum tibi offero Domine, prompte et sincere : My Heart I Offer to You,
Lord, Promptly and Sincerely “. In grim decision, Calvin expressed in his letter to
Farel in August 1541 in preparation to return to Geneva from Strasbourg to offer
his heart to God.
70 Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 544.
71. Calvin, Commentary Upon the Book of Psalm 93-119, 4, 409.
72. Calvin, Commentary Upon the Book of Psalm 36-66, 2, 101
73. Calvin, Institutes of the Christian Religion 1, 416.
74. Due to the large number of scholars who have already discussed this point in
relations to piety, there will be no further discourse regarding this matter.
75 Calvin, Institutes of the Christian Religion 1.
76 Ibid., 415.
77 Hesselink, Calvin’s First Catechism: A Commentary, 190.

Battles, Ford Lewis. Analysis of the Institues of the Christian Religion of John Calvin Phillipsburg, New Jersey: P&R Publishing Company,2001.
, Ford Lewis. The Piety of John Calvin. The Calvin 500 Series.Phillpsburg, New Jersey: P&R Publishing Company, 2009.
Beeke, Joel R. Living for God’s Glory. Harrisonburg, Virginia: Refomation Trust, 2008.
Bouwsma, William J. John Calvin : A Sixteenth Century Portrait. Oxford: Oxford University Press, 1988.
Calvin, John. Calvin: Institutes of the Christian Religion 1. Translated by Ford Lewis Battles. Library of Christian Classics. Philadelphia: The Westminster Press, 1960.
. Calvin: Institutes of the Christian Religion 2. Translated by Ford
Lewis Battles. Library of Christian Classics. Philadelphia: The Westminster Press, 1960.
. Commentary on the Book of Psalms 1-35. Translated by James
Anderson. Calvin’s Commentaries. 5 vols. Vol. 1, Grand Rapids, Michigan:
Baker Book House, 1996.
. Commentary on the Epistle of Paul to the Galatians and Ephesians.
Grand Rapids, MI: Baker Publishing Group, 2009.
. Commentary Upon the Book of Psalm 36-66. Translated by James
Anderson. Calvin’s Commentaries. 5 vols. Vol. 2, Grand Rapids, Michigan:
Bakers Book House, 1996. doi:0-8010-2440-4.
. Commentary Upon the Book of Psalm 93-119. Translated by James
Anderson. Calvin’s Commentaries. 5 vols. Vol. 4, Grand Rapids, Michigan:Bakers Book House, 1996.
Choi, Yoon Bae. An Introduction to the Theology of John Calvin. Seoul:
Presbyterian College and Theological Seminary Press, 2012.
Chung, Edited by Sung Wook. John Calvin & Evangelical Theology. Colorado
Springs: Paternoster, 2009.
Davis, Thomas J. John Calvin. Philadelphia: Chelsea House Publishers,2005.
Hall, David W. Legacy of John Calvin. The Calvin 500 Series. Phillipsburg,
New Jersey: P&R Publishing Company, 2008.
Hall, Edited by David W. Tributes to John Calvin. The Calvin 500 Series.
Phillipsburg, New Jersey: P&R Publishing Company, 2010.
Hesselink, I. John. Calvin’s First Catechism: A Commentary. Coumbia Series
in Reformed Theology. Louisville, Kentucky: Westminster John Knox Press, 1997.
Jr., Edward A. Dowey. The Knowledge of God in Calvin’s Theology. New York: Columbia University Press, 1952.
Kim, Eun Soo. John Calvin & Reformed Faith. Seoul: SFC Press, 2011.Lillback,
Edited by David W. Hall & Peter A. Theological Guide to Calvin’s Institutes.
New Jersey: P&R Publishing Company, 2008.
Kim, Jae Sung. Calvin, I offer my heart to the Lord, Seoul: Kingdom Books,2012
McKee, Edited and with translations by Elsie Anne. John Calvin Writing on
Pastoral Piety. Mahwah, New Jersey: Paulist Press, 2001.
McKim, Donald K. Readings in Calvin’s Theology. Grand Rapids, MI: Baker Book House Co, 1984.
Mckim, Edited by Donald K. The Cambridge Companion to John Calvin.Cambridge: Cambridge University press, 2004.
Muller, Richard A. Calvin and the Reformed Tradition. Grand Rapids, MI:Baker Publishing Group, 2012.
Parker, T. H. L. John Calvin a Biography. Oxford: Lion Hudson plc, 2006.
Parker, T. H. L., ebrary Inc., and EBSCOhost. Calvin an Introduction to His
Thought. London ; New York: Continuum,, 2002.
Selderhuis, Herman J. Calvin’s Theology of the Psalms. Grand Rapids,Michigan: Bakeracademic, 2007.
Steinmetz, David. Calvin in Context. New York: Oxford University Press,1995.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn