Ночная леди графства Роклэнд

         Ольга читала письмо, стоя у окна, с загадочной улыбкой на лице. Это зрелище завораживало. Я часто недоумевал, почему лица очаровательных женщин скрывают некую тайну. Ведь лицо, каким бы красивым оно не было, это просто фасад, биологический узор, сумма наших собственных впечатлений. Между тем, чтение сигналов мимики зависит только от нас самих, нашего жизненного опыта, состояния души. На этот раз я решил не поддаваться обману очарования. Я старательно всматривался в Ольгу, проникая за пределы ее гордой, невинной, нежной и озорной улыбки. Я знал, что она мастерица скрывать эмоции, будь то гнев или тоска. Но при этом я был уверен, что она никогда не позволит чувствам взять верх, крепко держа бразды правления над своим внутренним «я». Получалось, что выражение ее лица в данную минуту не означало ничего подлинного, это была маскировка, как окрас хамелеона. От чрезвычайного сосредоточения изумрудно-зеленые глаза Ольги слегка прищурились, а вся ее стройная фигура едва заметно напряглась.

        Письмо было интригующим, в нем открывались весьма удивительные обстоятельства. Мы с Ольгой – волонтеры, посвятившие досуг поиску пропавших без вести. Мы члены свободного альянса единомышленников, разбросанных по всей Америке. Читатель уже имел возможность познакомиться с нашими методами, прочтя мой рассказ «Исповедь внутреннего аудитора». Мы выбираем дела исключительной сложности и загадочности, поскольку стремимся найти доказательства существования подпольного синдиката, который незримо господствует над умами граждан свободной страны. Наше непоколебимое желание состоит в том, чтобы разоблачить этих преступников. Мы решительно выступаем против вредных технологий, которые портят человеческий разум. Наша миссия состоит в том, чтобы защищать иммунитет частных мыслей, как бы странно это ни звучало для вас, впрочем, вы скоро сами все поймете.

      Почтенный доктор Ривз, психиатр на пенсии, прислал нам сообщение с приглашением отправиться на поиски его друга Михаила. Это был подающий надежды физик, еще молодой человек, обладающий талантом, с внушительным багажом научных достижений за плечами. Последние полгода он жил в загородной резиденции доктора Ривза, спрятанной в укромном уголке графства Роклэнд, штат Нью-Йорк. Это место славится своими лесными озерами, скалистыми склонами и пышной субтропической растительностью. Михаилу, по-видимому, нравилось проводить время в одиночестве в лесу и наблюдать за животными. По ночам он сочинял свои академические статьи. Тем временем в усадьбе начали разворачиваться экстраординарные события, бросающие вызов даже утонченному уму. Затем Михаил бесследно исчез, но незадолго до этого он успел написать довольно бессвязное письмо доктору Ривзу. Это самое письмо мы изучали с таким вниманием. Предоставлю на ваш суд выдержку из него:

      «Она появляется обычно под покровом ночи, заставляя мое сонное сознание окончательно запутаться. Сначала я думал, что она часть моих снов. Подлинность ее существование до сих пор остается загадкой для меня. Ведь ее проникновение в мой дом сопряжено с трудностями. Мной были приняты все меры предосторожности: я запираю на ночь каждую дверь, тщательный осматриваю замки и щеколды на окнах, включаю сигнализацию. Тем не менее она продолжает появляться, заставляя меня испытывать животный страх. Ее лицо, скрытое длинными вьющимся волосами, выражает такое страдание, что, глядя на нее, я перестаю дышать. Она обычно сидит рядом со мной на кровати и сканирует все мое естество огромными немигающими глазами. Ее взгляд представляет собой странную смесь удивления и негодования, как будто я занял ее законное место. В это время молитва — мое единственное спасение, позволяющее удерживаться от бездны безумия. Влияние снотворного, которое я пью на ночь, конечно, не может объяснить подобные видения. Неужели я случайно вступил в параллельную реальность, где моя забытая бывшая жена живет со мной в одном доме?
     Ночные визиты продолжаются, и наглость этой женщины растет с каждой встречей. Однажды она попыталась раздеться и принять ванну. Ее движения были неловкими, как у слепого человека. Она хотела помыть себя губкой, но не могла понять, как включить воду в кранах, поэтому губка оставалась сухой. В этот момент моему здравомыслию пришел конец. Боюсь, что мои слова не передают всей глубины этой зловещей сцены.
      А во время своего последнего визита она рискнула залезть ко мне под одеяло, ее руки гладили мне спину. В это мгновение мой разум раскололся, а части моего существа застыли в мучительном ужасе. Смесь вожделения и отвращения к себе накрыла меня. Каким-то образом из глубин моего сознания я увидел себя со стороны, словно я был бесплотный призрак, парящий в воздухе у потолка. Но в следующее мгновение меня затянуло в черный туннель. Тайны той роковой ночи до сих пор скрыты от меня. Только с наступлением рассвета ко мне вернулось сознание, я остался в недоумении, хватаясь за обрывки ночных воспоминаний. У меня сохранилось лишь ощущение ее раскаленных губ и рук, что меня даже немного успокаивало, по крайней мере, эта женщина оказалась живой…»

     После ознакомления с письмом наша решимость посетить доктора Ривза укрепилась. Мы должны были найти какие-то подтверждения сумбурному рассказу Михаила. Скептицизм пока что владел нашими умами, поскольку поверить в изложенное было трудно. Доктор Ривз, пожилой человек с седыми усами и ухоженной бородой, жил в большом, со вкусом обставленном доме, в Бруклине. Он принял нас с Ольгой с радушием, усадил на диван в гостиной, предложил виски. С присущей ей осмотрительностью Ольга исподволь начала задавать деликатно сформулированные вопросы. Стало ясно, что доктор, обладая профессиональной проницательностью, не мог ошибиться относительно своего друга. Михаил, безусловно, был эгоцентричной натурой, но вел себя как здравомыслящий человек. Даже принимая во внимание его искреннее увлечение «теорией струн», концепцией, которая может свихнуть разум любого человека. Доктор Ривз предложил нам свою материалистическую версию разгадки этой истории.

     — Вам следует навести справки о некой Марте, — сказал он. — На склоне горы Призрака есть старый дом, там когда-то жила семья Присби.
Доктор поведал нам вкратце печальную историю Дональда Присби, владельца сети автозаправок. Дональд женился на прекрасной девушке по имени Марта. Неудивительно, что в такой глуши, один на один с пожилым и недалеким супругом, девушку постигло разочарование, а в ее черных глазах отразилась глубокая печаль. Судьба свела ее с Мэтью Ривзом, братом нашего уважаемого доктора, только что окончившим колледж. Между молодыми людьми зародилась порочная связь, тщетно ими скрываемая от любопытных жителей маленькой деревушки. К сожалению, Дональд узнал правду, разразился бурный скандал, кульминацией которого стал позорный побег Мэтью. Говорят, тот сделал карьеру инженера где-то в Филадельфии.

     С тех пор мало кто в деревне видел Марту. Запертая в доме Присби, она терпела упреки, ревность и даже побои. Со временем бедная девушка изменилась. Проницательный доктор Ривз, ее лечащий врач в то время, разглядел признаки депрессии и биполярного расстройства. Если Марта еще жива, вполне вероятно, что ее болезнь прогрессировала. Подобные пациенты часто впадают в детство. Марта, иногда посещавшая усадьбу соседей, вполне могла снова искать утешения в ее стенах. Оставался только один вопрос: с кем теперь живет Марта? Ходили слухи, что у нее имеется сводная сестра по имени Дженнифер, которая работает актрисой в Бруклине.

    Услышав последнее произнесенное доктором имя, мы с Ольгой вздрогнули. Дженнифер была зловещей фигурой, с которой наши пути уже сталкивались, но ни к чему хорошему это не привело. Нам стало ясно, что мы оказались на краю пропасти. Попрощавшись с Артуром, мы решили как можно скорее отправиться в загородный дом доктора в поисках дальнейших зацепок. Увы, досадное недоразумение помешало нашему отъезду, некоторые финансовые дела требовали нашего срочного внимания, затянув поездку на три дня.

      ***
      Среди безмятежных лесных просторов, справа от шоссе 87, расположилась загородная резиденция доктора Ривза. Это было внушительных размеров строение, утопающее в ветвях дубов и каштанов. Участок прилегал к берегу лесного озера, а на склонах холмов по ту сторону водной глади прилепились еще несколько домов. Через четверть мили на шоссе стояла церковь, окутанная колючими зарослями, похожая скорее на амбар, без традиционного креста. Серые надгробия торчали в густой траве, напоминая о величии ушедшей эпохи. Фасад дома Ривза был испещрен черными пятнами и наростами мха, на крыше обитали юркие белки, прыгающие прямо с конька на корявые ветви деревьев. Поздняя осень одарила эти земли сказочным очарованием. В воздухе смешивались ароматы прелой листвы, осенней свежести, воды озера и лесной листвы. От такого воздуха голова кружилась, как от испанского вина. Стояла полная тишина, нарушаемая только ритмичным постукиванием дятла. По тонкому льду у берега прогуливались жирные гуси, а из кустов выглядывал с любопытством олень, окрас которого начал меняться на зиму с рыжего на серый.

        Наш настойчивый стук в дверь ни к чему не привел. Видимо, дом был пуст. Мы тщательно осмотрели двери и окна в поисках следов взлома. Отметили несколько уязвимых мест, например, небрежно запертые ворота гаража и неисправную раздвижную стеклянную дверь на веранде. Под самым скатом крыши была немного отодрана хлипкая вентиляционная решетка, видимо, этот путь в дом приглянулся озорным енотам, но он мог сослужить службу и более опасным злоумышленникам.

       Мы прошли в дом через захламленный гараж, отметив, что машина Михаила осталась на своем месте. Отголоски былого уюта бросались в глаза внутри дома. Гостиная, уставленная увесистой, громоздкой мебелью, могла похвастаться старомодным камином. Мягкий голубой ковролин смягчал наши шаги. На кухне сохранились раритеты 80-х годов — громадный холодильник, необъятных размеров газовая плита и дубовый буфет. В спальне Михаила кровать и стол были усеяны научными работами, среди них встречались исполненные с юмором рисунки животных. Каждое изображённое существо было наделено человеческим именем. Сурок, греющийся на солнышке, принял имя месье Шарля, олицетворяя собой облик буржуа. Жирного гуся окрестили Антоном, а койот носил имя Марата, возможно, в честь героя Французской революции. Характер Михаила постепенно прорисовывался для меня.

     Выпив по чашечке чая, мы уселись на залитой солнцем веранде. Усталость заставила меня задремать, пока Ольга старательно осматривала окрестности. На закате солнца мы решили навестить соседей Михаила, хасидскую семью, живущую в полумиле вдоль шоссе. Хасиды встретили нас с неподдельной теплотой. Стройная, одетая в черное, женщина появилась на звук дверного звонка, но испугавшись незнакомых людей, она скрылась в доме. Вышел патриарх семьи, приветливый старик, одетый в черные брюки, белую рубашку и традиционную ермолку. Нас угостили лимонадом и свежеиспеченными булочками. Глава семьи носил русское имя, он эмигрировал из Сибири в возрасте четырех лет. Его семья, по его словам, «с огромным трудом вырвалась из кровавых лап коммунистов» в самом начале репрессий тридцать седьмого года. Его речь была размеренной, с отчетливым еврейским акцентом. Он, конечно, не знал ни Михаила, ни Марту Присби. Хотя относительно последней он был склонен считать, что та скончалась лет десять назад.

    — Она была привлекательной женщиной, но казалась немного сумасшедшей, — пробормотал старик, отводя взгляд в явном смущении.
Попрощавшись, мы направились к старому дому на другом берегу озера. Дорога пролегала по живописному маршруту, шла через мост, который выгибался над бурным горным потоком. Озеро блестело в лучах заходящего солнца, лес был расцвечен калейдоскопом оттенков желтого и красного цветов, словно он горел огнем. Подойдя ближе к дому, мы поняли, что гипотеза доктора Ривза не подтвердилась. Дом был заброшен. Сломанная боковая дверь вела в грязную гостиную, где потемневшие, покрытые плесенью стены навевали мысли о бренности всего сущего. Полы были усыпаны гниющим тряпьем, кусками рубероида и пустыми пивными банками, вся обстановка свидетельствовала о запустении.

    Преодолев испуг, мы с Ольгой отправились исследовать комнаты. Наша настойчивость принесла свои плоды — на стене маленькой южной спальни висела винтажная фотография. На ней были изображены две женские фигуры в купальниках и соломенных шляпах. Скорее всего, эти женщины были Мартой и Дженнифер, сводными сестрами, чьи судьбы тесно переплетались. Черты лица Марты были резкими, строгими, они контрастировали девичьей мягкостью лица Дженнифер, которая к тому же была сильно моложе сестры. Удовлетворившись нашей находкой, мы решили вернуться в дом Ривза. Ольга устроилась на просторной кровати, вскоре она заснула, а я сидел в кресле, углубившись в чтение дневника Михаила. Дневник был полон философских размышлений. Мое внимание привлекла одна запись, сделанная месяц назад:

      «Общаясь с другими людьми, следует учитывать крайнюю примитивность их натуры. Слои сознания напоминают чем-то луковицу, на каждом слое которой записывается внешняя информация, будь то телевизионные сюжеты или тексты из социальных сетей. Эти записи, однако, остаются искаженными, лишенными здравого смысла и искры подлинного интеллекта. В основе этой абсурдной конструкции сознания прячется внутренний ребенок, измученный страданиями и страхом, постоянно жаждущий чужого внимания. Но иногда в пустой луковице вы не найдете никого. Сколько ни взывай к сердцевине такой личности, в ответ услышишь лишь примитивные избитые фразы, словно вам отвечает диктофон. В такой испорченной луковице под влиянием извне заблуждение может маскироваться под откровение, а ложь легко приобретает права истины...»

      От тяжелой философии Михаила усталость нахлынула на меня, я заснул прямо в кресле. Три часа пролетели незаметно. Меня разбудило ощущение неминуемой опасности. Интуиция, мой верный проводник, никогда меня еще не обманывала, а уж Ольгу тем более. Чутье моей партнерши могло сравниться разве что с инстинктом дикого животного. Ольга стояла у окна, вглядываясь в шевелящиеся на ветру кусты, залитые серебристым сиянием полной луны. Бледно-голубой отсвет цифрового дисплея будильника отражался в ее глазах. На часах была половина четвертого, до рассвета оставалось примерно два часа. Не проронив ни слова, мы с Ольгой собрали свои вещи и молча отправились на улицу.

       Мы сразу заметили, что раздвижная дверь гаража приоткрыта, это говорило о попытке вторжения в дом. Койот стоял неподалеку, у мусорного бака, его серый бок освещался сиянием луны, а его острые уши торчали вверх в напряжении. Но наше внимание привлекла совсем другая фигура – из-за дерева вышел призрак и зашагал вдоль шоссе к церкви. Это была женщина средних лет, одетая в шелковую ночную рубашку. У нее было строгое, бледное лицо, выраженные скулы. Тревога незримо повисла в воздухе по мере того, как эта ночная дама продвигалась вперед. Мои чувства резко обострились, я различил пар, вырывающиеся струйкой из губ женщины. Видимо, она была живым существом. Призрак это был или нет, но мы с Ольгой не привыкли терять хладнокровие перед лицом сверхъестественных явлений. Мы постарались не отставать от женщины. У церковного кладбища нас ожидал еще один сюрприз. Черный фургон «Шевроле» с тонированными стеклами вырисовывался на небольшой парковке.

       — В машине кто-то есть, и они пристально наблюдают за нами, — прошептала Ольга, ее слова совпали с моими ощущениями.
       От зловещего фургона словно исходила аура опасности. Сама церковь тоже источала незримые сигналы тревоги, ее окна были закрыты ставнями, но в их щелях мерцал слабый свет. Женщина подошла к порогу церкви, приоткрыла дверь и тихо проскользнула внутрь. Мы с Ольгой остановились как вкопанные, приняв решение выжидать и воздержаться от входа в церковь. Ожидание наше оказалось недолгим. Прошло около пяти минут, прежде чем наша таинственная леди появилась снова в дверях. На ее лице я прочитал необъяснимое разочарование. Выждав мгновение у дверей, она быстро исчезла в кустарнике, направившись прямо к озеру. Мы попытались бежать за ней, но, пройдя два ярда среди колючих зарослей, рвущих одежду, вынуждены были сбавить шаг. Под ногами попадались то камни, то коряги. В свете наших фонариков мы едва различили тропинку, но время неумолимо ускользало. К моменту, когда мы вышли из чащи, ночная дама уже стояла на рыбацком мостике. Она сбросила с себя ночную рубашку, подставив свою кожу под серебряные лучи луны. Еще минута и ее стройное тело соскользнуло в глубину озера, легко пробив тонкий лед.

     Наша утомительная суета ту роковую ночь, к сожалению, не дала никакого эффекта. Сначала мы побежали на илистый берег, соскальзывая под уклон, пачкая одежду в грязи. Моя попытка подняться на деревянный мостик кончилась плохо — прогнившая конструкция рухнула под моим весом, я очутился по пояс в ледяной воде. Всего в нескольких метрах от берега начиналась бездонная глубина. Нырять я не стал, и мы с Ольгой вернулись к дому, по телефону вызвали помощь. Полиция прибыла всего через пять минут.  Крепкий, складно сложенный сержант, одетый в обычную форму с позолоченным значком, внимательно выслушал наш рассказ. Мы знали, что правоохранительные органы предпочитают лаконичное и прямолинейное повествование. Мы попытались передать ключевые детали: припаркованный черный фургон, его последующее исчезновение; свет, исходящий из окон церкви, койот у дома и наша ночная леди.

    — Вы уверены? — спросил сержант, когда мы подошли к моменту падения женщины в воду.
     Первоначально сержант нам не поверил, даже предупредил нас о последствиях дачи ложных показаний. Но все же он вызвал спасательную команду. Завыли сирены, приехали еще две полицейские машины и скорая помощь. Внутри церкви нашли только остатки старой мебели и огрызок свечи на подоконнике. Возле сломанного рыбацкого мостика внимание следователей привлекли шелковая ночная рубашка и отпечатки женских ног. Постепенно наши показания завоевали доверие полиции. Когда два часа спустя рассвет осветил окрестности, мы уже повторяли наш рассказ приехавшим детективам. Несмотря на долгие поиски, водолазы ничего не нашли на дне озера.

      Предположение, что таинственная женщина носила имя Марта Присби, не подтвердилось. После наведения справок по рации старший детектив привел нас к могиле рядом с церковной оградой, указал на надгробие. Надпись на нем гласила: «Марта Присби, 1971–2010». Наше расследование, казалось, разваливается, оставляя нас с Ольгой в полной растерянности. Мы оставили в доме записку на случай возвращения Михаила и, скрепя сердце, вернулись в город.

       ***
     Два месяца спустя свирепая метель накрыла регион долины Гудзона. Жители пытались выбраться из своих домов, используя снегоуборщики и лопаты. Плотный, сильный снегопад сделал дороги непроходимыми, что привело к бесконечным заторам на дорогах. Несмотря на наши усилия, Михаил по-прежнему не нашелся. В дополнение к истории доктор Ривз скончался от внезапного сердечного приступа. В полиции считали, что его смерть объясняется естественными причинами, а мы с Ольгой не хотели верить в такого рода совпадения.

    В тот день мы обедали в ресторане на Пятой авеню. Большой зал ресторана был расположен под куполообразным потолком и украшен замысловатыми мозаичными окнами, атмосфера напоминала готический храм. Восхитительная итальянская кухня и спокойные джазовые мелодии усиливали наше удовольствие. Мы наслаждались едой, потихоньку наблюдая за другими посетителями и обмениваясь невысказанными мыслями с помощью кивков, вздохов и улыбок.

     Затем, по необъяснимым причинам, мой взгляд остановился на дальнем столике, притаившимся за колонной. Дрожь пробежала по моему телу. Несмотря на то, что женщина сидела ко мне спиной, я смог уловить ее сходство с Мартой Присби. Она была не одна за столом. Хотя вторая женщина сидела в тени колонны, мне показалось, что это Дженнифер. Ее стройная фигура, загорелый цвет лица, коротко подстриженные волосы и самодовольная, провоцирующая улыбка – все эти черты я помнил превосходно. Я взглянул на Ольгу, и мне передалось ее беспокойство. Мгновенно разобравшись в ситуации, моя партнерша обвела взглядом зал и направилась в уборную, по пути минуя упомянутый стол. Вскоре она вернулась и прошептала: «Нет, это не Марта». Женщина за столиком оказалась как минимум на десять лет моложе ночной леди, без характерных морщин на шее. Тем не менее сходство оставалось поразительным. При всем при том женщина в ресторане так и утопала в роскоши, одетая в дорогие наряды, украшенная бриллиантами. Примечательно, что черный фургон «Шевроле», так остро напоминающий о нашей предыдущей встрече, был припаркован прямо за окном.


      Слежка за транспортным средством в разросшемся городе сопряжено с определенными трудностями. Мы с Ольгой не были умудренными опытом детективами, которых изображают в популярных фильмах. Наш подход заключался в том, чтобы записать номерные знаки и передать информацию соответствующим людям. В нашу ассоциацию входили самые разные профессионалы, включая юристов, полицейских и сотрудников почты. Однако ко всему прочему, мы не доверяли мобильной связи, потому что опасались поставить под угрозу собственные геолокационные данные. Мы давно избегали подобных открытых каналов связи. Традиционной почты, как правило, было достаточно, но срочные вопросы требовали онлайн-ресурсов. В таких случаях мы прибегали к использованию случайного компьютера, например, в библиотеке, естественно, не брезгуя шифрованием сообщений.

    «Шевроле» был успешно отслежен с помощью камер наблюдения, и мы получили известие, что он направляется в Бруклин. Вскоре после этого патрульный передал сообщение, что автомобиль припарковался на одной узкой улице. Адрес поразил нас: это была бывшая резиденция Артура Ривза. Не раздумывая, мы с Ольгой поспешили туда. Несмотря на спешку, темнота окутала город еще до нашего прибытия. Фургон все еще был припаркован у дома. Меня охватило необъяснимое чувство, как будто кто-то внутри машины видел нас через тонированные стекла. Преодолев страх, мы с Ольгой поднялись по ступенькам знакомого дома и позвонили в дверь, но ответа не последовало. Я осмотрел замок и обнаружил, что дверь не заперта. Обменявшись мимолетным взглядом, мы с Ольгой осторожно шагнули в тускло освещенную гостиную, достали карманные фонарики.

     Помещение претерпело заметную трансформацию со времени нашего предыдущего визита. Мебель была вывезена, а светильники, зеркала и картины были сняты со стен. Если владелец умер, недвижимость, скорее всего, была уже выставлена на продажу. Обычно в таких случаях предстоял ремонт. Правда, идея отремонтировать место, которое когда-то было образцом уютна и даже шика, казалась несколько абсурдной. Но никаких видимых признаков строительных работ я не заметил — только голые стены, источающие ауру заброшенности, сырости и холода. Меня охватило чувство неминуемой опасности, сродни предвкушению надвигающегося землетрясения. Выражение лица Ольги говорило о чем-то подобном, она молча призывала меня поскорее покинуть этот пустой дом. Тем не менее мое любопытство заставило меня пройти дальше, заглянув в кухню. От изумления я чуть не вскрикнул: за обеденным столом сидел мужчина, освещенный светом уличного фонаря.

    Я сразу узнал Михаила. Мы с Ольгой запомнили его внешность по фотографии, показанной нам во время нашего разговора с доктором Ривзом. Его черты соответствовали нашим воспоминаниям: коротко подстриженные волосы, мрачное лицо, слегка изогнутый, тонкий нос и выразительные черные глаза. Я взглянул на Ольгу, которая стояла рядом со мной, тоже ошеломленная. Она быстро поднялась по лестнице на второй этаж и стразу вернулась, на ее лице читалось глубокое удивление.
     — Можно вас спросить, вы Михаил? – поинтересовался я.
     — Я не знаю, кто я, — мрачно ответил он. — Еще меньше я знаю, кто вы.
     — Мы искали вас с тех пор, как ваш друг доктор Ривз связался с нами.
     — Вы должны уйти, — твердо сказал Михаил, его голос был заряжен внутренней энергией.
     — Не могли бы вы рассказать нам, что с вами произошло?
     — Вы должны немедленно уйти. Неужели вы не понимаете? Они изменили все вокруг, ничему теперь нельзя доверять.
     — Что вы имеете в виду?
     — Это относится к видимой нами реальности, мыслям людей... Они переписывают личности как данные на диске. В их руках уникальный прибор.
    — О каком приборе вы говорите?
    — Вы слышали о лучевом индукторе Реми когда-нибудь раньше?
    — Да, слышали. Прибор профессора Мытаркина? Но какое он имеет отношение к вам? Похоже, вы преувеличиваете его возможности... Вы сейчас чем-то расстроены?

      Однако мои вопросы остались без ответа. Михаил замолчал, его взгляд был устремлен на что-то за пределами комнаты, возможно, на некий объект за окном. Вся сцена казалась удручающе сюрреалистичной. Философский дискурс, происходящий в пустом, сыром доме. Что делал здесь Михаил до нашего приезда? Он кого-то ждал? Несмотря на, казалось бы, иррациональный характер его слов, его слова несли оттенок безусловной искренности и какой-то незащищенности. Внезапно дверь скрипнула, заставив меня прервать размышления и обернуться. На кухне стояли две женщины из ресторана, одна, похожая на Марту Присби, а другая — на Дженнифер. Несмотря на нашу насторожённость, мы с Ольгой не заметили их прихода. Они появились с жуткой быстротой, словно призраки.

     — Мне пора уходить, — сказал Михаил с оттенком грусти в голосе.
     Он резко поднялся со своего места, сделал два шага к окну и с силой толкнул раму. Дженнифер и Марта поспешили к нему, но было уже поздно. Он прыгнул в окно; его силуэт был виден на заснеженном тротуаре снаружи. Мы наблюдали, как он быстро уходил от дома, вынужденный обогнуть особенно большой сугроб, выбравшись на проезжую часть. Именно в этот момент из ниоткуда на дороге возник грузовик. Фары прекрасно освещали улицу, мотор оглушительно ревел, а тормоза грузовика неприятно завизжали. Короткий крик пронзил воздух. В считанные секунды автомобиль исчез, оставив тело Михаила лежать на дороге в какой-то неестественной позе. Дженнифер, стоявшая рядом со мной, тихо произносила проклятие. Они с Мартой быстро покинули дом, сели в черный фургон, и тот умчался.

        ***
        На скорой помощи, которую мы вызвали, Михаила доставили в ближайшую больницу. Однако следующий день принес ужасные новости. Администратор больницы с мрачным выражением лица сообщил нам, что молодой человек скончался, не приходя в сознание. Власти посчитали это несчастным случаем, несмотря на безуспешные поиски грузовика и его водителя. Мы с Ольгой предпочли не давать полиции никаких дополнительных подробностей. Ученый, которого мы усердно искали, был трагически сбит неопознанным автомобилем после того, как поделился с нами своими мыслями в доме Ривза. Внезапная кончина самого доктора Ривза добавляла еще один слой неопределенности. Было ли это простым совпадением? Я не мог сказать наверняка. Черный фургон «Шевроле», последние слова Михаила и бесчисленное множество других странных элементов этой истории не оставляли меня в покое. Мы с Ольгой были потрясены, но цеплялись за надежду, что ясность в конце концов восторжествует.

     Два месяца спустя, весной, я встретил женщину, похожую на Марту Присби, возле продуктового магазина. Ее суровое лицо с большими глазами и выдающимися скулами было незабываемым. Она излучала уверенность в себе и была одета изысканно. Все, что было на ней: юбка, блузка, пальто и шарф, безусловно были куплены в самых дорогих магазинах. Ее волосы были элегантно уложены, завиты химической завивкой, а в черных мерцающих лазах ее читалась все та же неописуемая смесь удивления и упрека. Я пристально взглянул на нее, заставив ее остановиться. Она ответила мне взаимностью, демонстрируя встречное любопытство и иронию. Примечательно, что я разглядел небольшие отличительные черты ее внешности, которых не было раньше, например, родинка на верхней губе. И все же эта женщина выглядела намного моложе нашей ночной леди, и ее молодость искусно подчеркивалась профессиональным макияжем.

      — Мы встречались раньше? — рискнул спросить я.
      — Не думаю, — последовал ответ, а за ним лучезарная улыбка.
       Я незаметно проследил за этой женщиной до ее работы. Это была небольшая юридическая фирма, неподалеку от дома Ривза, в Бруклине. Поинтересовавшись у соседей, я узнал, что женщину зовут Лаура и она адвокат. После тщательного обдумывания я решил навестить Лауру на следующей неделе, независимо от того, кем она была на самом деле. Я пришел к ней в офис, отметился в регистратуре. Мое ожидание затянулось, так как адвокат обслуживала важного клиента. Услужливая ассистентка любезно предложила мне чай и печенье. Наконец, меня пригласили в офис. Подойдя к порогу, я растерял заготовленные заранее слова, даже закашлялся. За внушительным письменным столом сидела полная темнокожая женщина лет шестидесяти, ее фигура источала доброту. Она смотрела на меня с улыбкой, ее глаза были полны непоколебимого желания помочь. Но что она могла предложить мне на самом деле? Стало ясно, что расспросы о Марте, не говоря уже о Михаиле, окажутся тщетными. Извинившись и пробормотав что-то насчет недоразумения, я поспешно вышел из комнаты, расстроенный и разочарованный. Моя интуиция подсказывала мне, что углубляться в поиски истины в данном случае не только опасно, но и бесплодно. Было ясно, что в игру вступили силы, находящиеся далеко за пределами нашего с Ольгой контроля.