Общественное собрание

   Темнело быстро. Наступлению ночи способствовала приближающаяся гроза. Небо с западной стороны затянулось черными непроглядными тучами и степенно, как купец толстосум , приближалась к городу разбрасывая по сторонам молнии. Словно монеты на паперти. В зависимости от того, какую пригоршню наберет непогода, такую и бросит на землю: где меленько копеечками, а где и рубль бросит - сверканет. Так же и загремит. Порой так стукнет, что к земле придавит волной от разряда молнии.
   
   Волшебная ночь. В такую пору происходят странные вещи. Не понятные и не поддающиеся объяснению. Вот и сегодня, как только погасли фонари освещения на улицах и начали гаснуть окна в домах, заискрило, засеребрило электрическими разрядами. То вспыхнет прямо у земли, то прокатится, веселясь, по асфальту, то в кронах деревьев обожжёт огнем листву. И едва весомыми голубыми пятнами расцветит мир вокруг людей. Но такое необычное явление незаметно простому глазу, редкий прохожий обладающий способностью разглядеть такие вещи оглянется назад: почудилось, однако. И продолжит путь домой или по своим неотложным делам.

   На улицах старого города появились невесомые прозрачные фигурки людей: белого, голубого, зеленого цветов. Они сегодня куда-то спешили и не обращали внимания на окружающую обстановку. Все эти фигурки людей стекались к зданию Общественного собрания,  на улицу Советскую. Надо же так назвать некогда главную  перспективу города?! Ах, какое славное имя носила она прежде. Ведь была Омской, в честь гарнизона крепости. Потом, правда,  сменила имя на «Успенская» в честь храма Успенья Пресвятой Богородицы, что построен  от инициативы коменданта крепости полковника Четова Петром Ивановичем. Неординарнейшей личностью и большой души человечищем. А теперь вот извольте… Советская. Впрочем,  она является носителем славной истории города. По крайней мере, при том государственном строе находились деньги на облагораживание города. А может город был моложе. 

   Красоту архитектурных линий и изгибов невозможно не приметить, всяк купец вкладывал свою душу и деньги во благо упраздненной крепости. Весь старый ныне центр носил невесомый дух соперничества: построить необычнее и богаче, чем сосед. А главное – красивее и пригляднее, чтобы у горожан душа радовалась. Сколько денег на благотворительность передавали!  И росли общественные здания, храмы, школы. Не приведи господь, построить здание для гимназии в прямых углах и стенах – разговоров не оберешься. Всяк будет сравнивать дом купца и здание, что он для города поставил. Вот и выводили чудеса эклектики из разных стилей, да так, чтобы сомнений не было – душу человек для города вложил.

   А фигурки, тем не менее, приближались к зданию Собрания, просачивались сквозь стены и собирались на втором этаже, чтобы ненароком не разбудить старого сторожа Никитича, который спал на своем посту  в сторожке. Он всегда засыпает с наступлением темноты, будь то зимой в шесть вечера или в летнее время,  ближе к полуночи. Главное, чтобы темень на улицы пала. Просыпается, правда,  рано и начинает бродить по коридорам старого здания. Тогда держись! Встретит кого-то из собравшихся,  увидит «приведению», так без обиды он называет почтенную публику, перекрестит в спину. А это ой, какая великая беда для такой субстанции. Лучше ему не попадаться на глаза и держаться подальше от святого креста, который старый охранник раздавал направо и налево. Видать и сам побаивался немного, оттого и доставал по вечерам четок водки и усугублял его с теплыми запашистыми беляшами, которые покупал в ближайшей столовой и приносил с собой «брюхо потешить»,  как он поговаривал.

   Во всех этих невесомых, размытого очертания образах, угадывались почтенные купцы города,  давно ушедшие в мир иной.  Что же их беспокоило? Сегодня почтенные люди собирались по экстренному поводу. Особняк купца Варвинского,  коллекционера русской литературы, составившего большую библиотеку,  это двухэтажное здание из красного кирпича,  с граненым шатром и чешуйчатым покрытием, где шатер венчает острый шпиль-игла; прямоугольный в плане со срезанным юго-восточным углом,  проемы лучковые, - это чудо архитектуры из бросового кирпича ремонтируют. Год назад  в нем меняли  полы первого этажа, а теперь приступили к замене элементов крыши. Чем он стал столь угоден новой власти, что только ему внимание уделяется?
Когда принялись за крышу, строители оказались перед небывалой задачей: перекрытие второго этажа угрожало обвалиться на посетителей музея Чуйского тракта. Грунт, который в старые времена насыпался для сохранения тепла, вызвал подгнивание досок потолка. И пришло время срочно их менять. Для этой цели все экспонаты перенесли на первый этаж и экскурсии проводились в страшной тесноте. Ремонт, однако,  продолжался и надежность сделанного уже не вызывало опасений.
   
    Чем не оказались неугодны остальные купцы? Почему их магазины и торговые ряды, дома стоят в неприглядном виде и никого это не тревожит?

- Уважаемые присутствующие, - обратился к публике председатель собрания Городской Голова, купец  2-ой гильдии Михаил Савельевич Сычев, который  при жизни  дважды избирался на эту должность:

-  Мы не вправе высказывать претензии господину Варвинскому.  Можем только порадоваться за него и за дом. Позволю себе напомнить - господину Варвинскому в свое время не повезло: это единственный особняк, который остался от целой усадьбы. Что же мы молчим об Асанове Николае Ивановиче, дом которого в настоящее время тоже ремонтируют. Перелицована крыша, оштукатуривают наружные стены, даже до забора усадьбы нашлось время и деньги. Нужно отметить, что в последнее время  власти города делают многое, чтобы сохранить его первозданность. Обратите внимание на наружную подсветку здания народного дома Копылова Антона Петровича. Красиво смотрится и дом Варвинского в лучах этой подсветки. А как прекрасны здание общественного собрания и особняк купца  Васенева.  Все гости, въезжая в город с моста,  обращают на это внимание.

   С места поднялась строгая женщина. Одета скромно. Кожа лица ухожена, руки не знают морщин. Все купцы примолкли, как можно не дать слово купчихе Елене Григорьевне Морозовой? Некогда простой крестьянской женщины, муж которой сумел выкупить вольную,  и вырос в своей силе до того, что шесть пароходов бегали по сибирским рекам, перевозя товары. Сколько зданий построено на деньги этой семьи знают и присутствующие, и надеемся, горожане.

- Я понимаю, что до всего руки сразу не доходят. Председательствующий говорил о гостях города, что им нравится перспектива с моста на переулок Коммунарский. Тьфу на них, конечно же,  бывшего Шорного. Только не кажется ли вам, господа, что знакомство приезжих с городом на этом и кончается. Люди совсем не знают старого центра. Поверьте, это обидно, когда близкие сердцу дома приходят в негодность. Ужели Алексей Федорович сделали недостаточно для города? Ведь недаром многие присутствующие здесь преклонено просили о присвоении звания почетного гражданина моему мужу.

   Речь ее плавная и убаюкивающая, словно неразделенная забота о детках неразумных. В говоре ее слышался владимирский диалект:  произносила вместо «о», «е» - «и» в закрытых слогах, и заменяла «е» на «о» в шипящих. Оттого ее «пшоно» звучало как-то необычно для этих мест. Говорила негромко, знала, что ее слушают. Слова ее, как ночной мотылек,  стучатся в окно, доходчиво принимались  присутствующими. Перебивать не осмеливались, несмотря на остроту текущего момента. А Елена Федоровна продолжала:

- Разрушен в свое время Троицкий храм. Нижайше прошу обратить внимание, что здание первой электростанции погибает, а ведь мы считали за праздник появление первой лампы электрического освещения. Даже дом уважаемого человека находится в ужасном состоянии. Мы, безусловно, рады сохраненным зданиям  женской гимназии, реального мужского училища. Стоят и служат народу здания Сибирского торгового банка и пароходства Морозова и компании. Но как же можно забыть о нашем доме: забиты двери, нет некогда богатых переплетов окон, выбиты стекла. Внутренние помещения заливает вода от осадков. Двор перестал существовать. С болью за свое  радею и о других.

   Она скромно села на место, гордясь тем, что произнесла такую непривычную длинную речь. Ведь она больше склонна к работе. Даже, когда ушел в иной мир ее любимый Алексей Федорович, она продолжала управлять всеми делами от большой мельницы и до пароходства.

   Поднялся большой мужчина.  Крупное лицо, крупные руки, и даже пальцы поражали своими размерами. Попросил слова. Купец Фирсов Андрей Петрович,  радеющий за свой пассаж, который он возвел из упорства и исходя из принципов, что не должен никому уступать, даже миллионщику Второву. Его руки помнили ствол каждой лиственницы, уложенной в фундамент, как рабочие насыпали битое богемское стекло между фундаментом и цоколем, чтобы влага не проникала в строящееся здание. Каждый кирпич,  обласканный его большой и мощной рукой . И с обидой,  бросая короткие резкие фразы и рубя воздух рукой:

-  Мне больно смотреть,  к чему пришел город в очередную годовщину своего основания. Чем мы с Николаем Александровичем  (Второв) провинились перед новой властью? Больно смотреть на то, во что мы вложили свою жизнь. С приходом новой власти разрушили купол,  венчающий два здания пассажей. И дело совсем не в том, что позже здесь разместили кружки для молодежи. В конце концов, здесь были и курсы красных командиров, и банк, и магазины. Сгорело внутреннее содержимое здания.  Но зачем перекрытия рушить. Стены зачем ломают?! Ведь никто не станет восстанавливать: примеров тому много. Это и магазины Хакина Александра Ивановича и пассаж Клевцова. 

   Погода,  чувствуя напряженность в собрании, видимо, решила от себя добавить интенсивности в выступления,  и разразилась за окном вспышкой молнии,  вслед за которой прогрохотал вдоль улицы звук грома, словно возница на пустой повозке пустил в галоп лошадей.

- Внушительных вложений потребует реставрация зданий. Когда-то все модницы Бийска спешили сюда за покупками, а сегодня пассаж утопает в зелени деревьев, стыдливо прикрывая ими разрушающиеся стены, выбитые окна, сгоревшую кровлю. Такое здание облюбовали люди порочного образа жизни, два пожара за короткое время. Поверьте, обидно! Восстановили же  аптеки Горбунова, говорят,  обошлось в 20 млн. рублей. Значит, есть деньги.

   В зале заговорили наперебой, каждый делился своими бедами и печалями. Председательствующий вначале попытался навести порядок, но потом понял, что это сложно организовать. Как объяснить тому же Рыбакову Власу Максимовичу,  почему разрушен был Александровский собор, давший название улице Александровской. Не работает спиртзавод, в борьбе за который он провел несколько лет. А теперь и удивительная резьба на окнах деревянного дома,  выполненная резчиками знаменитой иконостасной мастерской Архипа Борзенкова, разворовывается «предприимчивыми» горожанами.

   Некогда богатейшая улица, а с ней и торговая площадь теряют свой облик. Безвозвратно уходит старина,  каждый кусочек которой дорог  их сердцу. Как дать знак потомкам? Чтобы они душой начали радеть за родной город, как беспокоились и боролись они,   купцы Бийска. Полотно улицы  из мощенной,  с деревянными тротуарами превратилась в асфальтовые ровные дороги. Но столь ли дороги они сердцу, коли уходит в землю старина.

   Первый луч тронул окна старого общественного собрания. Забеспокоились фигуры давно ушедших, но болеющих за город людей. Тихо скрипнула дверь, то начал свой утренний обход Никитич. Тихо зашуршало, засвистело в вентиляционной системе старого здания. И к тому времени, как сторож открыл дверь большого зала, все стихло.

   Они собираются каждый день и спорят, просят за город. Удивительно, что мы их не слышим. Или уже услышали!?