Византийский кортик

В один из дней заведомо неопределённого века, прогуливаясь в своей глубокой задумчивости по Древней Руси сочинений Льва Гумилёва, российский историк и литературовед, доктор филологических наук
 Яков Соломонович Лурье (1921-1996) обратил свое внимание  на следующий за ним факт: "Все, что мы знаем об истории, мы знаем из источников. Положение это, сообщаемое студентам на первых курсах исторических факультетов, представляется бесспорным; но на практике оно нередко забывается..."

    Улица, широкая и пустая, дремала, согретая ранним утренним солнцем. Лишь перекликались петухи да изредка из дома доносился кашель, сонное бормотанье – первые звуки пробуждения в прохладной тишине покоя.

Женя Спицын жмурил глаза, ежился. Его тянуло обратно в теплую постель, но мысль о рогатке, которой хвастал вчера рыжий Толик, заставила его решительно встряхнуться. Осторожно ступая по скрипучим половицам, он пробрался в чулан.

Узкая полоска света падала из крошечного оконца под потолком на прислоненый к стене Велосипед Истории. Это была старая, сборная машина на спущенных шинах, с поломанными, ржавыми спицами и порванной цепью. Женя снял висевшую над Велосипедом рваную, в разноцветных заплатах камеру, перочинным ножом вырезал из нее две узкие полоски и повесил обратно так, чтобы вырез был незаметен...

И Лурье спокойно продолжил свое рассудительное путешествие:
Л. Н. Гумилев начисто отвергает всякое источниковедение, объявляя его «мелочеведением», при котором «теряется сам предмет исследования»: «Для нашей постановки проблемы, - писал он, - источниковедение - это лучший способ отвлечься настолько, чтобы никогда не вернуться к поставленной задаче - осмыслению исторического процесса». Анализу источников, показания которых он презрительно именует «словами» и «цитатами», Гумилев противопоставляет «факты». Он предлагает «гимназическую методику», заключающуюся в том, чтобы взять из источников «то, что там бесспорно - голые, немые факты» и наложить их на «канву времени и пространства».

Тем временем Женя Спицын осторожно открыл дверь, собираясь выйти из чулана, как вдруг увидел в коридоре Полевого, босого, в тельняшке, с взлохмаченными волосами. Женя прикрыл дверь и, оставив маленькую щелку, притаился, наблюдая.

Полевой вышел во двор и, подойдя к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся по сторонам.

"Чего ему не спится? - думал Женя. - И осматривается как-то странно…»

И лидер "Мосфильмовской" ОПГ Серёга "Артист" , наблюдая за Полевым из противоположного чулана, думал: «Чего ему не спится?.. »

Полевого все называли «товарищ комиссар». В прошлом матрос, он до сих пор ходил в широких черных брюках и куртке, пропахшей табачным дымом... «Чего ему не спится? – продолжал думать Женя. – Так я из чулана не выберусь!»

Полевой сел на лежавшее возле будки бревно, еще раз осмотрел двор. Пытливый взгляд его скользнул по щелочке, в которую подглядывал Женя, по окнам дома. Потом открыл... сочинение Льва Гумилёва Древняя Русь и Великая Степь и погрузился в чтение:"История варяжского проникновения в славянские земли темна, потому что детали этих событий сознательно затушеваны летописцами XII в. Общепризнано, что в 862 г. (хронология сбивчива) варяжский конунг Рюрик появился в Новгороде и, сломив сопротивление антиваряжской партии, возглавленной неким Вадимом Храбрым, обложил данью северных славян. Но от вторжения в Русскую землю Рюрик воздержался.
    В IX в. Русской землей именовалось Южное Поднепровье, где два этноса — россомоны и славяне — еще в IV в. воевали с готами на стороне гуннов. История их до IX в. неизвестна. Ясно лишь, что Киевский каганат был сильным и независимым государством наряду с каганатами Венгерским, Болгарским и Хазарским. В 860 г. русы совершили победоносный поход на Константинополь (неверно датированный Нестором 866 г.), ПРИНУДИЛИ ВИЗАНТИЮ заключить выгодный для них мир и частично ПРИНЯЛИ ПРАВОСЛАВИЕ..."
  Здесь должна быть какая-то тайна!?! Полевой пытался понять: Зачем принудившим Византию понадобилось бросатъся в  объятия Православного бога? А митрополит Макарий? Полевой вдруг вспомнил, что перед взрывом на линкоре "Императрица Мария" один из офицеров рассказывал мичману Никитскому одну из "Историй русской церкви", в которой
епископ Православной Российской Церкви, историк церкви, богослов
Митрополи;т Мака;рий (в миру Михаи;л Петро;вич Булга;ков (1816-1882)
 утверждал следующее: "Известно, как основалось наше отечество. Первый камень ему положен был в России северной, преимущественно в Новгороде; другой - в то же время в России южной, в Киеве. Здесь первыми князьями являются три брата варяго-русса: Рюрик, Синеус и Трувор, по приглашению; там также два мужа варяго-русса: Аскольд и Дир, по праву завоевания. Высокий жребий выпал на долю первым - от них началась Русская держава, и старший из них, Рюрик, соделался родоначальником русских князей на несколько веков. Не менее высокий жребий достался и последним - от них началось в России христианство.

Это первое крещение руссов со всеми его обстоятельствами описывают более десяти византийцев, которых, впрочем, можно разделить на три класса: одни из них говорят только о начале события; другие упоминают вместе и о продолжении события; третьи, наконец, или вовсе умалчивая о начале, а только его предполагая или упоминая об нем весьма кратко, довольно обстоятельно изображают самое совершение и окончание события.

"В царствование греческого императора Михаила III,- так начинают свой рассказ первые,- в то время когда император отправился с войском против агарян, у стен Константинополя явились на двухстах ладиях новые враги империи, скифский народ руссы. С необычайною жестокостию опустошили они всю окрестную страну, ограбили соседственные острова и обители, убивали всех до одного пленников и привели в трепет жителей столицы. Получивши столь горестную весть от Цареградского епарха, император бросил войско и поспешил к осажденным. С трудом пробился он сквозь неприятельские суда в свою столицу и здесь первым долгом счел для себя прибегнуть с молитвою к Богу. Целую ночь молился Михаил вместе с патриархом Фотием и бесчисленным множеством народа в знаменитой Влахернской церкви, где хранилась тогда чудотворная риза Богоматери. Наутро при пении священных гимнов изнесена была эта чудодейственная риза на берег моря, и едва только она коснулась поверхности воды, вдруг море, дотоле тихое и спокойное, покрылось величайшею бурею; суда безбожных руссов были рассеяны ветром, опрокинуты или разбиты о берег; весьма малое число избежало погибели".

"Испытавши таким образом гнев Божий, по молитвам управлявшего в то время Церковию Фотия,- продолжают другие греческие писатели, - руссы возвратились в отечество и спустя немного прислали послов в Константинополь просить себе крещения. Их желание было исполнено - к ним послан был епископ".
     "Когда этот епископ прибыл в столицу руссов,- повествуют, наконец, третьи,- царь руссов поспешил собрать вече. Тут присутствовало великое множество простого народа, а председательствовал сам царь со своими вельможами и сенаторами, которые по долгой привычке к язычеству более других были к нему привержены. Начали рассуждать о вере своей и христианской; пригласили архипастыря и спросили его, чему он намерен учить их. Епископ разверз Евангелие и стал благовествовать пред ними о Спасителе и Его чудесах, упоминая вместе о многоразличных знамениях, совершенных Богом в Ветхом Завете. Руссы, слушая благовестника, сказали ему: "Если и мы не увидим чего-либо подобного, особенно подобного тому, что, по словам твоим, случилось с тремя отроками в пещи, мы не хотим верить". Не поколебался служитель Божий, но, вспомнивши слова Христовы: Аще чесо просите во имя Мое, Аз сотворю (Ин. 14, 14); веруяй в Мя, дела, яже Аэ творю, и той сотворит (Ин. 14, 12), разумеется, в том случае, когда это просится не для тщеславия, а для спасения душ, смело отвечал язычникам: "Хотя и не должно искушать Господа, однако, если вы искренно решились обратиться к Нему, просите, чего желаете, и Он все исполнит по вашей вере, как мы ни ничтожны пред Его величием". Они просили, чтобы повергнута была в огонь, нарочито разведенный, самая книга Евангелия, давая обет непременно обратиться к христианскому Богу, если она останется в огне невредимою. Тогда епископ, возведши очи и руки свои горе, воззвал велегласно: "Господи, Иисусе Христе, Боже наш! Прослави и ныне святое имя Твое пред очию сего народа",- и вверг священную книгу Завета в пылающий костер. Прошло несколько часов, огонь потребил весь материал, и на пепелище оказалось Евангелие совершенно целое и неповрежденное; сохранились даже ленты, которыми оно было застегнуто. Видя это, варвары, пораженные величием чуда, немедленно начали креститься".

Да! Точно! Полевой слышал, как они спорили... Никитский того офицера называл Владимиром... Вдруг - бац - выстрел!.. Полевой - в каюту. Офицер на полу
лежит, а Никитский вытаскивает из чемодана кортик. Увидел Полевого выстрелил... Мимо. Он - за кортик. Сцепились они. Вдруг - трах!..
   
    Лурье  подошел к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся...