Богословы и обыватели

В начале собрания вчера пришла идея одной аналогии, запишу сейчас, чтобы оставить зацепку для будущего обдумывания и уточнения. На собрании старался внимательно слушать проповедь и разбор, а мысль промелькнула вначале вот какая.

На курсе философии мы когда-то записывали в конспект, что есть научная картина мира и есть обывательская, соответственно различаются мировоззрения. Там еще было, кажется, про другие подвиды – религиозное, мифологическое, может, еще какие-то, но я про эти два хочу подумать буквами на экране. Разница понятна из названия: научный подход к мышлению и говорению основан на точной работе с фактами и точных формулировках, он предполагает постоянную работу над расширением границ познанного и исходит из постулата о собственной ограниченности и склонности ошибаться. При обывательском подходе мир предельно прост, условные Петя или Маруся на кухне популярно объяснят на пальцах под соленый огурец, как все устроено, кто виноват и что делать. Сделают это с апломбом, не согласившихся запишут в личные враги.

Отсюда хочу сделать переход к нашим занятиям изучением Библии и к христианской практике. Параллелью научного подхода назову богословский подход (не могу подобрать другого названия, слово «богословский» здесь означает не сферу профессионального, «профессорского» занятия богословием, а доминирование Библии при формировании убеждений человека), обывательский оставлю с тем же названием (на лекциях по философии нам его называли, наверное, как-то иначе, не помню, больше двадцати лет прошло). Богословский подход отличает экзегетическая точность. Здесь важно разобраться, что НА САМОМ ДЕЛЕ говорит Библия. Я очень редко пользуюсь капслоком и выхожу из разговоров, где им пестрит каждый постинг, но здесь тот редкий случай раз в пять лет, когда он нужен. Преданный Библии человек во время разговора часто открывает Писание, смотрит, что написано выше и ниже, снова и снова обдумывает, как поняли этот текст первые его получатели.

У человека с этим складом ума, нет, дело не в складе ума, а в подходе к использованию ума, так вот, у него нет неподвижных корсетов идей, нет застывших речевых штампов. Узнать его можно по паузам в разговоре, когда видно, что он думает прямо сейчас и нащупывает нужные прямо сейчас формулировки, п.ч. прошлые не годятся. Его отличает здравая неуверенность в массе вещей и принципиальная готовность пересматривать любые взгляды, прежде всего свои. Он любит поисковые диалоги, приводящие к инсайтам, и скучает на встречах со скандированием догматизированных лозунгов. То, что он много читает, прежде всего саму Библию, и отмечать не надо, но надо сказать, что он много пишет. Письмо у него – не графоманская страсть, а интеллектуальная необходимость. Он понимает: меньше исписанных блокнотов / файлов – меньше веток размышлений, больше невежества и глупости в большем количестве подобластей жизни.

Христианин с обывательским подходом к Библии десятилетиями не меняет своих взглядов. Зачем, если он прав. А почему прав? Потому что а) усвоил свои взгляды от людей, когда-то его впечатливших (чином, властной интонацией, царственным поведением…), б) его устраивает нынешнее положение вещей, думать ему непривычно и больно, плюс он боится прослыть смутьяном и лишиться положения. Мир у него биполярен – есть мы, последние герои, хранящие истину в последней же истанции, и есть враги, контакты с которыми запрещены. Моя боль: какой неприкрытой ненавистью сочатся слова этих проповедников любви, когда они говорят о тех, кто не с нами. Уточнение: я пишу про крайний случай, на промежуточных стадиях (около нулевого уровня пассионарности) обыватель бывает не агрессивен к мыслящим не так, как он, интересуется вопросами, выходящими за круг его познаний, но к пересмотру своих взглядов все-таки принципиально не готов. Он приспособлен к окружающему ландшафту и хочет эту приспособленность сохранить.

Я уже сказал о том, что обыватель бывает проповедником, присмотримся к этому явлению попристальнее. Проповеди обывателя полны выражений, переходящих из проповеди в проповедь, восклицательных знаков и призывов «Мы должны» и «Давайте будем». Его сразу можно узнать по тому, что прочитанный в начале проповеди текст для него стартовая площадка, трамплин для полета фантазии, к библейскому тексту в своей проповеди он не возвращается и не тратит драгоценное время за кафедрой на разъяснение того, что текст означает. Это именно из-за этих проповедников люди перестали брать на наши богослужения Библии: для того, чтобы слушать эти проповеди, Библия не нужна, ее можно закрыть сразу после того, как текст прочитан, проповедник сюда больше не заглянет и вас не пригласит. Если заглянет, то для прочтения следующего текста, который послужит следующим трамплином. Толкование с учетом контекста и исторического фона, применение, вытекающее из толкования – за этим не сюда. Это про этих проповедников говорят: достаточно год походить на собрание, чтобы знать – вот этот будет проповедовать о том-то и так-то, а этот об этом и этак.

Запомнил из своей юности случай, товарищ по проведению разбора рассказывал. Подошел он на одной конференции к известному старцу (скорее всего, к Костюченко, но, возможно, к Скорнякову). Задал вопрос по Библии. Тот сразу: «Ну-ка ну-ка, давай присядем подумаем, посмотрим в Библии, какой интересный вопрос!» Мимо проходил известный местный служитель, услышал вопрос и сразу: «Так здесь же все понятно, это значит вот что». А старца уже отвлекли в сторону, этот вопрос ведь разрешен, раз здесь все понятно. Товарищ мой расстроился, работы с Библией и откровения не состоялось.

21.03.2020