М. Саидов. Честный осёл. Перевод А. Курбановой

              – Слушай, Имацци, у нас дрова на исходе. Скоро нечем будет оттапливать печку, – Ашура с мольбой обратилась к мужу.
              Между тем, погода испортилась. Имацци не успел пойти в соседний аул и взять у лесников чек на заготовку дров, но без топлива дома было холодно.
              – Хотя бы один раз я тоже воспользуюсь бесплатным топливом, сам лесник Ахмед тоже без всякого чека немало деревьев продает, и как топливо, и как строительный материал, – подумал Имацци.
              И в первый раз в жизни без разрешения «природоохранной власти» он решился заготовить дрова. На рассвете погнав осла в лес, горец торопился, чтобы до ежедневного обхода лесников наколоть высыхающие деревья и сучья. Чем больше он торопился, тем меньше ладилась работа. Он больше метался по лесу, выбирая сухие деревья, чем их колол. Сердце при этом у него колотилось, как у лисы, решившейся пробраться в курятник.
              Осёл никогда не видел своего хозяина в таком боязливом состоянии. А Имацци без передышки рубил дрова, чтобы поскорее связать вязанки, и взвалить их на спину животного. Наконец, он набрал достаточно дров, взвалил их на спину животного.  Торопливо подгоняя, погнал его в аул. Но осёл брёл неохотно, часто брыкался, словно говорил: «Куда ты спешишь, когда целый световой день впереди. Дай немного подышать лесным воздухом и пощипать придорожной травы».
              – Быстрей, Серый, быстрей! – шептал Имацци, время от времени грея прутиком бока упрямого осла. – Быстрей! Чем раньше ты доберешься до дома, тем раньше ты освободишься от тяжести на спине. Вот уже и наш аул! Скоро покажется и наш дом.  Скоро мы будем дома…
              – И-а-а! И-а-а-а! – Закричал вдруг Серый. Увидев чёрного осла, которого лесник Касумбег вел на водопой.  Серый решил обратить на себя внимание.
              – Замолчи, дурак! Ты что, опозорить хочешь меня, своего хозяина, перед лесником? – Имацци снял с головы косматую папаху и закрыл ею морду ослу. Дыхание ишака остановилось, и он, закатив глаза, упал на дорогу.
              – Ну и дурной же ты, осёл. Зачем спешишь на тот свет? – перепугавшись, Имацци убрал папаху.
              Серый вяло приподнял голову, открыл правый глаз.
              – Слава Аллаху, кажется, жив! А ну, поднимайся! – Имацци прутом стал бить по ногам осла.
              Но осёл, уставший от тяжёлой ноши и от быстрой ходьбы, и не думал подниматься: поклажа в таком лежачем положении не давила на спину. Наоборот, седло даже вроде бы приподнялось, боли в местах трения приутихли.
              Имацци заподозрил, что у осла нет сил, чтобы приподняться. Ему стало жалко своего трудолюбивого животного, и он освободил его из-под поклажи.
Тем временем осёл, вскочив на ноги, прокричал по-ослиному и вдруг побежал так резко, что Имацци даже не успел схватить его за веревку.
              – Вот ты сволочь, ишак! Куда ты бежишь, без оглядки?
              Но осёл не слышал голоса своего хозяина.
              – Теперь хочешь, не хочешь, эти дрова придется на своём горбу дотащить до дома. Или же надо пойти на водопой и поймать беглеца...
              Тут к Имацци подошел лесник Ахмед. Незадачливому дровосеку пришлось заплатить деньги за дрова, да ещё в пятикратном размере, в виде штрафа. 
              Имацци, огорчённый неудачным походом в лес, спустился к водопою, схватил животного и подвёл его к дровам:
              – Видишь, что ты натворил, – Имацци показал ослу чек, подписанный лесником, – если бы не твой крик и не твои проделки, мы бы незаметно добрались домой. А ты, Серый, выдал меня, будто я так часто хожу в лес без чека.
              Увидев чёрного осла, которого лесник, сидя верхом, пришпоривал и гнал уже в лес, Серый опять прокричал:
              – Иа! Иа!
              – Кричи теперь, сволочь, кричи, сколько хочешь! Тоже мне честный осёл! Побежал к леснику, будто обязан был доложить о вывезённых дровах. Кричи: чек на дрова у меня уже в кармане. Так что я тоже теперь честен, как и ты! – удручённый Имацци, не спеша, наложил поклажу на осла и погнал его домой, не давая ему ни минуты передохнуть.