Три судьбы

 
 

Судьба первая

С первых дней войны, не ожидая повестки, Илларион Андреевич Гавриленко пошел добровольцем, являясь уроженцем села Красное Ново – Хоперского района,  на узловой станции уже формировался отряд  для отправки на фронт. И воюя от Конотопа, все отступал и отступал до самого Сталинграда. Где каждый отвоеванный метр любой улочки обязательно полит в прошлом красной кровью наших солдат при обороне. И все же, даже среди бывших сплошных развалин города, есть до сих пор особенная знаменитая печальная местность, превратившаяся в мясорубку во время войны. В голове не укладывается, что это было, но это было - братская могила тому свидетель.

  Между заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады» была наша переправа. В ночь на 31 октября 1942 года под огнем противника три полка – Донецкий, Таращанский и Богунский – где служил  Илларион сержантом, переправились через Волгу, в помощь двум обескровленным батальонам из последних сил удерживающих немцев, рвущихся к Волге и переправе, и пытающихся расчленить части 62 – й армии пополам. Сходу решительной контратакой вступили в бой с противником. По печально знаменитому «Логу смерти», до последнего сантиметра пристрелянного немцами, до самой реки из разных орудий. И поэтому уложенного нашими павшими солдатами сотнями и не в один ряд. Другой дороги для атаки просто не существовало.

 С огромными потерями закрепились на окраине завода «Красный Октябрь.» Кровопролитные бои за стратегически очень важный один только цех №3 продолжались два месяца и 14 дней, который неоднократно переходил из рук в руки, но закрепиться в нем ни нашим воинам ни немцам не удавалось. Только за десять дней боев, фашисты потеряли около трех тысяч солдат и офицеров. И наши солдаты несли ощутимые потери. Сражение шло за каждую комнату, лабораторию, отдельные коридоры, стычки переходили порой в жестокую рукопашную, вот где сержанту пригодилась его мужицкая деревенская сила, и все же нашла  все - таки  пуля бойца, в очередной жаркой схватке, когда не успел перезарядить раскаленный автомат.

 Всего два дня не дожил сержант И. А. Гавриленко  до полного взятия всего лишь одного цеха №3, освобожденного полностью к концу января. «Баррикады» еще держались, немцы оказывали отчаянное сопротивление из подвалов, даже после капитуляции Паулюса и выбивали их из нор товарищи Иллариона, но уже без него, погибшего 12. О1. 1943 года и похороненного в братской могиле, на пересечении улиц Таращанской и Богунской в Волгограде, среди 173 известных и 788 неизвестных солдат.

Задержавшаяся неизвестно где на дорогах войны, печальная похоронка на отца пришла только в середине весны. Жена копалась за двором в огороде, когда послышался громкий стук в калитку.
- Иду - иду - вытирая руки на ходу – прокричала она. Выглянув за калитку никого не увидела удивившись. От их ворот до соседей расстояние было большое, никто не мог так быстро уйти незамеченным. Закрыв калитку, отошла всего лишь на десяток метров. Настойчивый стук повторился вновь. Выскочила моментально на ватных ногах, охнув, села на лавочку, заплакав. Следом Василек выбежал.
- Ма! Что случилось?
- Нет больше нашего отца сынок! Это он попрощаться приходил!  На следующий день почтальон принес похоронку.
 
Прошло – пролетело время незаметно. Сквозь увядающую ладонь протекли 87 годочков сына - Василька. Здоровье забрала река, которой отдал всю свою жизнь. Но он помнит точно одно, что его долг обязательно приехать 9 мая на братскую могилу отца и на Мамаев курган, возможно в последний раз. И он обязательно попадет, такой упорный у бывшего речника характер. Все известные бойцы из этой могилы занесены на Мамаевом кургане в Пантеоне скорбной надписью на его стенах. И среди них сержант И. А. Гавриленко И мы, побывав на кургане, давайте  отыщем скорбную надпись храброго сержанта, среди тысяч подобных, поклонимся ему и всем им благодарно за победу, за мирное сегодняшнее небо над нашими головами.

Судьба вторая

Басенко Никита Кирьянович  был курсантом  артиллерийского училища,  Сразу же по окончанию училища, отца – молоденького офицера не нюхавшего даже пороха настоящих  сражений – направили в город Коломна где формировался ускоренный стрелковый полк, из – за тяжелого положения на сталинградском направлении. Так молодой новоиспеченный лейтенантик попал в свой первый и последний бой в самое пекло войны –  командиром зенитных установок.  Отступающие наши войска вели тяжелую оборону  на реке с поэтическим названием – Паньшинка, правого притока Дона, в составе легендарной 62 – й армии под командованием генерала Чуйкова.

 По этому важному мосту отступали многочисленные части нашей армии с бронетехникой к Сталинграду. Понимая стратегическую значимость этого моста германское командование стремилось уничтожить его любой ценой. Вражеские самолеты совсем не покидали поле боя, сменяя друг друга, волнами летели и летели на переправу. Наши малочисленные самолеты вступали с ними в смертельный бой, но те лезли и лезли нескончаемой саранчой не считаясь с потерями. Раскаленный, пропитанный гарью воздух, нестерпимый августовский зной, горело все вокруг: поля, сады, река. Мессера круг за кругом, все заходили и заходили на атаку. Зенитки в ответ огрызались отчаянно, посылая горящие самолеты противника в ближайший лесок.

 После очередного массированного удара с воздуха, все зенитные  установки были разбиты. Из 38 зенитчиков, бывших под командованием Басенко Никиты Кирьянович лишь семерым удалось чудом выжить. Сам же командир считался без вести пропавшим, так как тело его при отступлении не удалось обнаружить. Находящийся в том районе поэт Константин Симонов посвятил без вести пропавшим солдатам на Паньшинской земле свое стихотворение.

« Погибли мы в суровый час,
Не довелось нам жить на белом свете.
Живущие! Вы помните о нас!
Пусть вечный мир пребудет на планете.

 И все же спустя два года, когда израненный сослуживец после госпиталя без ног вернулся домой, только тогда он подтвердил в военкомате, что командир погиб на его глазах и похоронен вместе с 1336 солдатами в хуторе Паньшино в братской могиле.

Вот уже 82 годочков стукнуло сыну, да только лежит Никитич уже пять лет не вставая. И все же он еще мечтает! Есть у него большая мечта! Побывать вновь на братской могиле отца, склонить седую голову, поклонившись всем лежащим там солдатам, поблагодарить их за мирное небо, что дали ему и следующему поколению. Сегодня в память о своем легендарном дедушке носит его имя внук Никита, доставшееся ему от деда по наследству.

Судьба третья

 Отец. Сколько Санька его помнит, всегда ходил на костылях, это были два неразлучных  друга сопровождавших его с самой войны повсюду.  И нередко  малыш приставал к отцу, чтобы тот рассказал ему как он бил на фронте фрицев. Но отец всегда в ответ только отмалчивался, не любил  он ее проклятую вспоминать, сколько Санька его не просил. Впоследствии только и узнал от матери, что отец с первых дней войны был на фронте связистом. А после тяжелого ранения и госпиталя не ушел с передовой, хотя и имел на это полное право, а стал подвозить на лошадях продовольствие и боеприпасы на передовую, назад же вывозить раненых и убитых солдат. И самое страшное самому же хоронить в братских могилах...

 Но в 43-м попал вновь под обстрел с  самолета. Лошадей поубивало, разбитая вдребезги телега его собой прикрыла, но от ран не спасла, так раненного да контуженого -  еле выходили в госпитале врачи во второй раз. На этом война для него закончилась уже окончательно и бесповоротно, подарив  на память два друга - костыля.
 По возвращению домой, отец очень часто лежал в госпитале. В госпиталь с матерью, проведывать отца, Санька любил ходить. Кормили там больных по тем временам хорошо, и отец обязательно припасал для него какой - нибудь гостинец. А иногда в маленькую ладошку сына он вкладывал острый кусочек осколка, извлеченного врачами из  его тела - подарок на память от прошедшей войны.

Помнит Санька и праздники с парадами да с военными оркестрами на 9 мая. Подражая  взрослым, гордо они тогда вышагивали ватагой по неровной мостовой рядом. Война почистила их небольшой переулочек основательно, вернулись только дед Иван с одной рукой, да отец на костылях. На майские праздники они надевали свои выцветшие гимнастерки с медалями и садились у ворот возле дома на лавку, о чем - то тихо беседуя. А вечером, за праздничным столом, поминали чаркой  своих товарищей и соседей не вернувшихся с войны, затем спорили друг с другом до хрипоты. Обсуждая стратегию минувших сражений и исправляли по ходу  ошибки допущенные нашей армией в той проклятой войне.

 Затем отец доставал из сундука гармошку и под ее жалобное пиликанье то ли пел, то ли плакал с дедом Иваном почти до утра. Играть на гармошке отец не умел, но кое - как приноровившись подбирал мотив на слух. Ах как хотелось Саньке подержать на коленях эту гармошку, перебирая разноцветные кнопочки, но она всегда потом укладывалась в сундук под замок. Отец привез ее с войны, в память о погибшем друге, и доставал только по великим праздникам. А умер отец в 1953- м, достали - таки его проклятые раны. В последний путь, в последний раз, провезли его лошади на телеге до кладбища с сидящим рядом Санькой и вместо кучера дедом Иваном.

 Вскорости старое кладбище закрыли, на том месте огромный карьер по добыче  камня сегодня зияет. Все могилы солдат перезахоронили в братскую могилу в уютном парке среди цветущей зелени и вечно плачущих ив. Но нет почившим солдатам сегодня покоя, над Украиной в  ДНРовском  Докучаевске  снова снаряды летают, как в далеком 42 – м, снова война на многострадальной родной земле. И теперь внуки падают на мерзлую и горячую землю, сраженные снайперскими вражескими пулями. Господи! Когда же это закончится?

Перед Олимпиадой – Сочи 2014, когда по стране начался набор Олимпийских  факелоносцев и факел должен был пронесен на Мамаевом кургане Волгограда. Александр Александрович загорелся желанием обязательно участвовать в этом грандиозном мероприятии.  Во время жесткого отбора так  сумел убедить оргкомитет в желании пронести факел именно на Мамаевом кургане в память об отце, что  попал в заветную семерку из 252 волгоградских факелоносцев. И вот спустившись в жестокий мороз, по скользкой морозной лестнице к подножию кургана, повернулся  склонив голову, стал на одно колено с факелом в руке, в память о всех павших солдат на этом святом месте и умерших уже после войны, как и его отец.