Копье Судьбы. Книга Вторая. Глава 17

ЛЮБИТЕ ДРУГ ДРУГА!


Все обескуражены, уж очень не вяжется грозный образ ветхозаветного бога с заповедью любви.
- Шо за каламбуры в третьем часу ночи? – недоумевает Каламбурский. – У меня внутри все пересохло. Скажи, Элик, шобы принесли кофе и пожрать!


Колокольцы звенят на обшлаге одеяния, когда Эйдельберг направляется к двери.
Вскоре охрана приносит кулер, термос кофе и бутерброды.
Участники ночного бдения насыщаются. Все, кроме мессии. С его молчаливым присутствием уже потихоньку свыкаются.


- И все же, – размышляет профессор, – откуда в ковчеге главная заповедь христианства? Как она могла появиться в варварском племени за тысячи лет до Христа? Согласно канонической версии, Моисей сначала разбил скрижали, разгневавших на народ, поклонявшийся золотому тельцу, а затем самолично  восстановил их.


Но мы с вами видим, что оригиналы не совпадают с подделками. На Моисеевых скрижалях десять заповедей, а на Божьих - всего одна! И как же они разнятся! Заповедь Бога жизнеутверждающая - любите друг друга! Заповеди же Моисея сформулированы в отрицательной форме. «Не убий, не укради, не возжелай, не прелюбодействуй…» Любой мало-мальски образованный психиатр знает, что частица «не» в сочетании с глаголами в повелительном наклонении не воспринимается подсознанием.


Крикни человеку, идущему по льду, «не упади!» - он обязательно упадет.. Точно такой же эффект создают повеления «Не убий!» «Не укради!» «Не возжелай жены ближнего»! Именно запреты создают преступления, а не наоборот. Чем больше внушаешь пастве запреты, тем сильнее они врезаются в подсознание и переворачиваются там в импульсы к неосознанному противодействию!


Разве Господь сказал: «Да не будет тьмы»? Нет, он сказал: «Да будет свет!». Следовательно, тот, кто запрещает, кто говорит «да не будет!» «не убий!» «не укради!» является антиподом Бога. Египетские жрецы через своего ставленника Моисея вывели иудейский народ в пустыню, чтобы там перепрограммировать его коллективное бессознательное!


Благодаря рассеянию жреческие «запреты» оказались затем загруженными в коллективное бессознательное всего человечества! Это они творят на земле весь тот ад убийств, насилий и грабежей, из которых, по сути, и состоит мировая история!
Вы как хотите, но я потрясен открывшейся мне картиной грандиозной подмены, совершенной у подножия горы Синай вашим достославным предком!


- Я протестую! – восклицает Лейбовиц. - Моше создал закон, по которому человечество худо-бедно просуществовало несколько тысячелетий!


Мессия прерывает диспут.
- Помню, вы сожалели, Илья Натанович, что у вас нет настоящих скрижалей для установления связи с Творцом.
- Да, по нашим предположениям скрижали завета, «лухот аБрит», являются чипами активации переговорного устройства, - Эйдельберг показывает на два углубления в днище ковчега. – Скрижали нужно вложить в эти ниши, они замкнут контур и тогда...


- Вкладывайте! – велит мессия.
Помедлив, Илья Натанович сдвигает осколки в указанные углубления.
- К сожалению, они разбиты, - глухо доносится из сундука, в который долговязый ученый погружен по плечи, - но я надеюсь, что и в таком виде ковчег сможет их считать. Помогите мне, пожалуйста.
Последние слова обращены к генералу.


Вместе они поднимают с пола золотую крышку и ставят ее на ковчег.
Некоторое время ничего не происходит.
Слышны бронхиальные посвисты Каламбурского.


Вдруг словно дымка исходит от ковчега и сгущается в облако, обдающее  помещение электростатической волной. Волосы у присутствующих встают дыбом.
- Шхина, - шепчет Эфраим, пятясь, - слава Господня! Не приближайтесь!


Поздно – в ослепительной вспышке облако жалит иссиня-белыми разрядами раввина и Каламбурского, которые с криками валятся на пол.
Эйдельберг, профессор и генерал подхватывают их и выносят наружу.
Мессия остается один на один с бушующим богоявлением.