Предчувствия его не обманули

Вдруг, внезапно возникшее, чувство опасности насторожило его. Это глубинное чувство, доставшееся нам из далёкого прошлого, есть практически в каждом человеке, особенно мужчине, если конечно он является таковым. Оно сформировалось ещё тогда, когда окружавшая первозданная, дикая природа, при малейшем недосмотре, - несла почти неминуемую смерть ему, его семье, его роду. Причём, чаще всего, возникает это чувство приближающейся беды у тех мужчин, у которых есть эта самая семья, дорогие и близкие ему люди. И чем больше он их любит, чем больше они ему дороги, тем сильнее и страшнее кажется надвигающаяся неминуемая беда.
        Это ощущение возникает ниоткуда, бессознательно, но столь осязаемо, что, кажется ещё миг, ещё малейшее промедление, и сделать уже будет ничего невозможно. В лучшем случае спасёшься сам, но всех родных тебе людей, - потеряешь. Одни мужчины при этом, просто всё бросают и уходят, терпя страх и поражение всю свою оставшуюся никчемную жизнь. Другие, - понимают, что пришёл их час, их черёд, и они либо принимают этот тайный вызов судьбы, который вполне возможно не предоставит им шансов на выживание, либо… - как повезёт, но, отступать они не будут.
        Николай отстранился от быстрого чтения вчерашней газеты, которую хотел уложить на дно корзины, - он собирался по грибы, и замер. Обострённые его чувства и ощущения проникли сквозь стены дома. Но там, всё было спокойно. Обычный солнечный день позднего лета. Опасность явно была не за, а внутри дома. Он встал, плавно поворачивая головой, медленно и глубоко втянул в себя ноздрями, тёплый воздух, и так же, как и его далёкий предок, бесшумно двинулся на женский голос, слабо раздававшийся, где-то в глубине дома. Их старый домашний кот, любивший устраиваться в тиши возле ног хозяина, даже не шелохнулся и не почуял, что хозяина уже в комнате нет. Николай вышел в неосвещённую прихожую, и понял, что видит в темноте, слышит все, даже очень тихие, звуки и чует запахи, запахи, запахи…, но совсем этому не удивился. Сейчас, это было нормально.
        Сын плескался в ванне. Жена опять налила ему какой-то шампунь для пены, пахнущий магнолией, а из его смартфона едва доносилась неизвестная, но приятная музыка. Николай полагал, что жена излишне балует сына, и тому следовало бы не в ванне мыться среди пены, а как и полагается мужчине, ходить в баню и париться с хорошим дубовым веником. Сама супруга, как достойная хозяйка дома, была на кухне и, периодически заглядывая в старую кулинарную книгу, увлечённо что-то готовила. Дух был чудесный, а значит и ужин будет славным.  Их младшая дочь находилась в своей комнате, и оттуда исходил запах детского сна.
        Опасность исходила из соседней комнаты. Это была небольшая гостиная, где ещё с тех времён, когда ни о каких персональных компьютерах  и  слыхом  не  слыхали,  на  специальной  тумбочке  стоял старый массивный телефонный аппарат. Николай сразу узнал этот женский голос, который сбивчиво и суетливо что-то говорил в телефонную трубку. Он понял, - надо спешить и резко открыл дверь в гостиную. Так и есть, эта была та самая непутёвая, вечно неустроенная, так по существу и несостоявшаяся журналистка, - самая младшая сестра его жены, с которой все с детства носились как с маленьким ребёнком. Она совсем не удивилась его внезапному появлению, стояла с нескрываемым ужасом в глазах и, молча, протянула ему трубку.
        «Алё, я Вас слушаю», - абсолютно спокойно сказал Николай, чётко понимая, что именно сейчас всё и начнётся.
        Из трубки, приятный голос взрослой женщины мягко произнёс: «Здравствуйте, возможно случайно, но Вы раскрыли код и за это, к сожалению, придётся ответить. Это была чужая тайна».
        «Здравствуйте!», - так же вежливо и спокойно ответил Николай, видя, как сестру жены, начинает мелко трясти от страха. «Вы знаете, я никогда не занимался никакими кодами. По-моему, это когда что-то шифруют или наоборот. Вы видимо не туда попали?!».
        Ответа не последовало, там просто положили трубку. Он мгновенно догадался, - там знают кто они, где сейчас находятся и они будут здесь очень скоро, и вовсе не затем, чтобы поговорить. Они просто их всех убьют, и они уже едут!
        Николай схватил это жалкое, бездумное, едва стоящее перед ним на ногах существо за волосы, встряхнул и жёстко спросил: «Что?! Что ты наделала?!».  «Я, я…», - залепетало существо. Он встряхнул её ещё раз: «Говори быстрее, говори!». Из её невнятных, обрывистых слов и фраз он понял, что кто-то дал ей номер телефона, по которому бандюги местной мафии связываются со своим шефом. И она, эта полная идиотка, решила просто позвонить по нему, чтобы узнать, за что и кто убил её, теперь уже бывшего, одноклассника, которого она и видела то после школы, может быть два-три раза за все прошедшие, без малого, тридцать лет.
        Николаю всё стало ясно. Счёт шёл на минуты. Его рёв, как боевой клич потряс дом. Он сунул трубку этой безмозглой, - «Вызывай полицию!» и метнулся в ванну к сыну, к своему теперь ближайшему помощнику и союзнику. «Быстро собирайся! Бегом в гараж! Заводи машину, захвати запаску и пару канистр с бензином! Выезжай к задним воротам и жди, маму и сестру! Если услышишь стрельбу, меня не жди, а сразу уезжай к дяде Серёже! Поедешь по старой дороге, через лес. Всё родной, бегом!».
        Теперь на кухню, к жене, - «Катюша! Немедленно всё бросай! Забирай дочь, сумку с документами, деньги и быстро в машину к задним воротам, Сашка уже там!». Он на мгновение прижал жену к себе и затем, твёрдо отстранив, кинулся в свой кабинет на мансарде, успев, однако с удовлетворением, заметить, как жена выключила газ.
        Обострённое до предела чувство опасности подсказывало ему, что времени на бегство практически не осталось. Он уже видел картины жестокой и кровавой расправы. Его мозг холодно и чётко просчитывал разные варианты, отбрасывая лишнее, а тело безупречно выполняло все заданные им действия. Ворвавшись в свой небольшой кабинет, Николай вскрыл сейф и достал ещё отцовский, надёжный самозарядный карабин Симонова.  Безотказное, не раз проверенное в деле оружие, верой и правдой служившее их семье ещё с начала пятидесятых годов, теперь уже прошлого века. Быстро, до автоматизма отработанными движениями приготовил его к бою. Все девять патронов, загнанных в магазин и один уже в стволе ждали своей цели. Патронташ со снаряжёнными обоймами через плечо и бегом к окну. На ходу подумалось: «Не на много, но на полчаса хорошего боя хватит. А за это время полвзвода запросто положить можно. Они же не знают кто он на самом деле. А может и знают…?! Да, нет! Жена не знает, да и матушка не знала, земля ей пухом, а уж те, - тем более!»
        Распахнутое настежь окно соседней комнаты сына выходило на парадную резную калитку и низкие ворота. От дома до них, было пятьдесят семь шагов, это он знал точно, сам строил, сам выверял… Почти не высовываясь, быстро огляделся: «Да, похоже, враги, (Николай именно так решил их по привычке называть), не очень-то торопятся, а машина у них, хоть и не маленькая, но всего одна и в неё, больше семи человек, не войдёт. Они явно, пока, не знают, с кем связались, да и ехать им ещё минуты четыре». Он почуял незнакомый запах выхлопных газов и услышал, как из придомового гаража выехал их «Субарик», машина хоть и не новая, но надёжная, японская. «Ага!», - подумал Николай: «Ветер значит на нас, а сын, мог бы и побыстрее! Ну да ничего, он справится, да и мы подсобим!». И тут же заметил, что в комнате отсутствует большая спортивная сумка, где у сына всегда лежал охотничий арбалет со стрелами и разными принадлежностями:  «Молодец, сообразил!».
        «Так, теперь быстро вниз!». Николай буквально пролетел по лестнице и через открытую дверь выскочил во внутренний двор.  Оглянулся. Жена и дочь садились в машину, задние ворота открыты. В дверях показалось это несуразное, подавленное создание, с размалёванным на лице макияжем и что- то едва слышно проговорило. Он только понял, - «…не работает». «Ну что же», - пронеслось в голове: «Этого следовало ожидать! Провода обрезали, связи нет и полиция, похоже, быстро не появится! Сотовый отсюда не брал, поэтому и надо было ехать к дяде Серёже. Он и помощь вызовет, и, наверняка, сам не усидит, на подмогу кинется! На брата можно было твёрдо положиться, хоть он и из штатских!».
        «Спрячься в подвале!», - бросил он ей на ходу и, не оборачиваясь, рванул к пустующему крольчатнику, где наметил свою первую позицию. Сделан он был добротно, своими руками, правда живность так и не завели.  Решение  было  принято  мгновенно.  Надо принимать бой. Драка неизбежна, а значит начинать необходимо первым. Это даст возможность своим прилично оторваться и позвать на помощь. Николай занял позицию, - вся дорога до ворот и дальше до поворота, из-за  которого показалась, не спеша едущая, машина, как на ладони, всего-то метров четыреста. Трава, по обеим сторонам, скошена начисто, ни кустика ни деревца, ни какого укрытия и, что самое главное, солнце будет светить им прямо в глаза! По его подсчётам, ехать им до парадных ворот ещё пару минут (это вам не асфальт).
        Он занял позицию, установил прицельную планку на сто метров, вражья машина вот-вот будет в прицеле, и ещё раз, через открытую дверь, оглянулся назад, уверенный в том, что сын уже отъехал. «Твою дивизию! Египетская сила!», - непроизвольно вырвалось у него от увиденного! «Субарик» стоял у открытых задних ворот двора, метрах в сорока от дома, выпуская сизый выхлопной газ. Сын за рулём, дочь в машине, а жена, его верная Кати, бежит к дому, из которого, ей на встречу еле ковыляет, именно ковыляет на своих высоченных каблуках, это недоразумение, - её сестра, да ещё и тащит свою увесистую сумку, больше похожую на рюкзак.
        «Вот послал Бог родственничка!», - пронеслось в голове Николая. Ранее намеченный план, нужно было срочно менять. «Теперь, в первую очередь, необходимо было лишить врагов мобильности, то есть вывести из строя их автомобиль. Они, скорее всего, уже видят машину с сыном и свернут не к дому, а сразу на право, по огибающей огород, объездной дороге, чтобы не дать возможности «Субарику» беспрепятственно уехать. Плюс, у них есть минимум минуты три форы, пока эта недоделанная доберется до машины!».
        Николай, с карабином наперевес, выпрыгнул в окно и, не скрываясь, надо было переключить внимание врагов на себя, быстро, бегом, перепрыгивая с грядки на грядку, бросился наперерез их «Крузаку». Тот уже поворачивал, как он и предполагал, подставляя свой левый борт. «Водитель и бак на этой модели справа, - невезуха!», - отметил он про себя и на бегу, секунд за пять, всадил всю обойму в капот, в двигатель. Прыжок в глубокую, межгрядавою борозду, три кувырка влево, затвор за рукоятку назад, новая снаряжённая обойма вставлена сверху, патроны вжимаются в магазин, пустая обойма в нагрудный карман, затвор назад до упора, резко отпустить, верхний патрон в патроннике, всё, к бою готов, - ещё пять секунд.
        Ответных выстрелов не слышно. Эффект внезапности сработал. Он быстро прополз по борозде до угла высокой грядки с картофелем, где стоял большой ящик с компостом и едва выглянул из-за него. Для него более чем достаточно, чтобы оценить обстановку.  «Крузак» стоял, но, дыма видно не было. Двое с пистолетами, пригибаясь и двигаясь по объездной, грунтовой дороге вдоль изгороди из горизонтальных жердей, явно направлялись в сторону «Субарика», им до него было метров триста пятьдесят, не меньше, - в своём глазомере он был уверен.
Ещё двое, у одного из них он заметил автомат, тоже низко кланяясь земле, направлялись в его сторону. Остальные, может двое, а скорее всего трое, видимо вместе с главарём, прятались за остановившейся машиной, он видел их ноги (одна пара была в белом).
        Потому, как враги быстро покинули машину, разделились,  выбрали позиции и перемещались, Николай понял, что противник кое какой боевой опыт всё же имеет. Теперь, главной целью для него являются те двое, на дороге. В это же мгновение, длинная автоматная очередь, просто разворошила то место, где он изначально запрыгнул в борозду.  Били кучно и патронов не жалели, но его явно потеряли.
        «Очень хорошо, пока терпимо», - подумал он. Быстро но, тщательно прицелился и дважды нажал на спусковой крючок, и вовремя.  Первый, он уже явно выцеливал в сторону «Субарика», получил пулю в голову, второй в шею. «Отсчёт пошёл, минус два или два двухсотых!», - автоматически пронеслось в голове, и тут же быстро ползком по борозде вдоль торца грядки, но, не назад, как они подумают, там ведь дом, а значит больше шансов укрыться, а вперёд, ближе к дороге. Он ещё не остановился, а ящик уже разлетался в щепы. Стреляли из автоматов, с обоих оставшихся направлений и потому, как крошилась высокая картофельная ботва, он понял, что те двое справа, залегли. 
        «Похоже, с арсеналом у них проблем нет, как в прочем и с патронами, а вот как с мозгами…, посмотрим!». Николай коротким замахом, с силой пробил кулаком ближайший земляной холмик картофельного куста, благо почва была мягкой (два дня, как подъокучивали) и вытащил увесистую картофелину. Достал из кармана, ту самую, пустую обойму и воткнул в неё, - получился вполне правдоподобный муляж гранаты. Стрельба прекратилась. Он точно знал, что в сторону его семьи пока не стреляли, но и звука отъезжающей машины он тоже не слышал. Надо спешить, у него есть ещё один внезапный выход и больше не будет.
        Николай резко поднялся и в доли секунды определил, - жена с сестрой уже садятся в машину, а те, что справа, ползут к дому и ближе, чем он думал, но, это и хорошо, значит, они подготовленные и его задумка сработает. Бросок «гранаты», прыжок в бок и сам резко вниз. Тут же с их стороны возглас: «Граната!», а для него сигнал. Мгновенно распрямляясь и к ним. Оба, как их и учили, раскатываются, - один вправо, другой влево. Карабин вскинут и на бегу, почти не целясь, - раз-два, раз-два, по два выстрела в каждого. Прыжок и плашмя за ещё чуть живого противника. Вовремя!  Автоматные очереди со стороны «Крузака» буквально нашпиговали свинцом грузное тело врага, прикрывавшее его. По звуку стрельбы стало ясно, что стреляют двое, значит точно, их там не больше трёх.  Фактор внезапности закончился, теперь, они точно знают, где он, но действовать нужно быстро, пока они не перенесли огонь  на  «Субарик».  «Кстати,  когда  же  он  наконец-то
поедет! Ёшь, твою клёшь!», - пронеслось в голове Николая. Итак, патрон в стволе и ещё три в магазине. Пора!
        Он сгрёб левой рукой, со спины, ворот джинсовой рубахи покойного и поднялся, прикрываясь им, как щитом. Чуть ли не тащя на себе, к дороге, его  упитанное тело: -  «Килограмм сто,  не меньше!», - подумал Николай, увидел, как «Субарик» тронулся и тут же положил карабин на левое плечо своего «щита», упёршись в него магазином.  «Крузак» был правее его, метрах в ста пятидесяти, посадка высокая и было заметно, что один стрелок с автоматом залёг у его заднего, левого колеса, второй прятался за правым передним, а третий, видимо сам «шеф», стоял за машиной, и были видны только его ноги в белом, на ладонь выше щиколотки. Тот, что у заднего колеса, был виднее, но вряд ли мог вести огонь в сторону «Субарика», а вот тот, что у переднего, наоборот, - был почти не видим, и мог запросто это сделать.
       Всё ясно! Действовать надо быстрее, это сейчас его главный козырь. Не останавливаясь, первый выстрел, не целясь, в дальнего и он мгновенно прячется, как минимум на несколько секунд за колесо, что собственно и требовалось доказать, и этого достаточно. Не прекращая движения вперёд, вместе с «щитом», и теперь всё внимание на того, что у переднего колеса. А тот, наоборот больше высунулся, для удобства стрельбы с колена. Стрелять они начали одновременно.  Раз, два, три, - для надёжности, чтобы наверняка, все три оставшиеся в карабине патрона в него. Бандюга прекратил стрелять и завалился на бок.  «Получи, сволочь! Пятый двухсотый!», - как надпись на табло, высветилось в голове Николая.
        И в это мгновение, происходит нечто неожиданное! Пуговицы на рубашке его «щита» не выдерживают тяжести своего хозяина, разлетаются, и его изрядно потрёпанное и окровавленное тело, всё сильнее цепляясь ногами за землю, буквально выскальзывает из неё, и мешком валится на скошенную траву. Николай, спиной вниз, следом за ним, прикрывая грудь карабином, и автоматная очередь буквально в миллиметрах бьёт над ним, разбивая газовую трубку со ствольной накладкой и  затвор, чуть не выбивая карабин из рук.
        «Так, кажется, приехали!  Карабин явно требует ремонта! До них метров сто, а между ними только скошенная трава и изгородь. Ещё двадцать, тридцать шагов и его можно будет, очень даже запросто, достать, стреляя из стойки в полный рост. Что дальше…?!».
        Но, его обострённый слух, не слышит, ни каких шагов. «В чём дело, что там происходит?!», - мельком подумал Николай: - «Чего лежишь, надо действовать!». Оттренированными движениями он отвёл штык карабина в сторону, отжал головку шомпола и вынул его. Затем, повернув сам штык на девяносто градусов и, развернув его перпендикулярно стволу, снял его с нижней стойки, вместе с кольцом трубки (эту конструктивную самоделку для «снятия» штыка сделал ещё отец- фронтовик, в некоторых случаях, на фронте, очень даже полезную). Шомпол Николай засунул под ремень и правую штанину, а штык, - за спину,  проткнув рубаху у ворота,  под левую руку.  Достав  из брючного кармана белоснежный платок с синей каймой (подарок дочери), привязал его угол к мушке и медленно (сейчас нельзя было их спугнуть), громко прокричав: - «Не стреляйте, сдаюсь!», стал поднимать карабин над собой, держа его за приклад.
        Выстрелов не было. Выждав десять секунд и, ещё раз, громко крикнув: - «Сдаюсь!», сам стал также медленно подниматься, с поднятыми вверх руками. Картинка была следующая… «Шеф», в белом, изрядно помятом и выпачканном, костюме, с пистолетом в руках, без кобуры-приклада («Стечкин», магазин на двадцать патронов, - сразу определил Николай). Его выстрелов он ещё не слышал, и видимо обойма полная. Второй, - верзила, с «Калашниковым» наперевес. Оба сошли с дороги и стояли на траве, за изгородью, напротив «Крузака», от него метров девяносто. «Далековато!», – отметил Николай, и медленно, с поднятыми руками, двинулся в их сторону.
        Но, что-то было не так! Эти двое смотрели на него, и куда-то ещё, мимо него и левее. Продолжая медленно идти, он чуть влево повернул корпус, затем, едва ли заметно, голову и скосил глаза, и тут же в исходное состояние. То, что он успел увидеть, было просто не возможным! Его обожаемая жена, его любимая Кати, с поднятыми вверх руками, шла по дороге к ним!
        Этого не должно, не могло быть, но, это было, именно, так! «Почему?! Зачем?!», - рассуждать было некогда! Внешне, он ни как не выдал ту бурю эмоций внутри себя, что просто его раздирала, ничто не изменилось в его движениях. Они, конечно же, ни в коем случае, не должны догадаться о том, что он видел и теперь знает, пусть считают, что он в неведении. Надо просто медленно идти дальше на сближение.
        Дистанция между ними сокращалась, но для метания было ещё многовато.  «Стой!», - заорал верзила. Но, Николай сделал ещё три шага. «Стой, тебе говорят!», - теперь уже зычно прокричал «Шеф», раздался  знакомый выстрел «Стечкина» и пуля впилась в землю у носка его правого ботинка.  «Да, если, это не случайно, то стреляет он неплохо!», - подумал Николай и остановился. «Бросай оружие!», - вновь заорал верзила, и было видно, если бы не «Шеф», он бы, немедленно, всадил в него очередь. Николай расчетливо бросил карабин в пяти метрах от себя. 
        «Если, он их заинтересовал, а после произошедшего иначе и не может быть, то его расчёт должен сработать!», - и действительно, почти тут же, уже «Шеф» жёстко проговорил: - «Медленно подойди к карабину, возьми его за ствол и отбрось в ботву, и без фокусов, - пристрелю!». Сработало! Николай сделал ещё семь шагов к ним навстречу, не опуская левой руки, правой рукой взял карабин за ствол и,практически без замаха, легко забросил его в картофельную ботву ближайшей к нему справа грядки, в десяти метрах. И сразу, опять медленно, пошёл на них. Он прошёл девять шагов, и верзила вновь гаркнул: - «Стоять!». Ещё два шага и он встал. До «сладкой парочки» оставалось метров сорок, - не плохо, но, всё же, недостаточно, для надёжного броска, ведь второй попытки не будет!
        И тут, он обратил внимание на тонированные окна «Крузака», в которых, как в зеркале, хотя и несколько искажённо, отражалась окружающая действительность, и к которым эти двое стояли спиной. С этого расстояния, основные ближайшие объекты, можно было вполне различить.  Главное, конечно же, как там Катюша?! А она, так и идя, медленно, с поднятыми руками, свернув с дороги, проходила во двор через задние ворота. «Сладкая парочка», по одному, пролезла сквозь изгородь и, абсолютно уверенная в том, что он даже не подозревает, что происходит за его спиной, неотрывно держа его на мушке своих стволов, самонадеянно направилась к нему, безоружному.
        Они остановились в двадцати метрах от него. «Замечательно, то, что надо! Только бы успеть!», - зафиксировал Николай. О промахе с такого расстояния, для него, не может быть и речи. «На колени!», - заорал верзила, и: - «Руки за голову!», - повелительно добавил «Шеф». Понятное дело, они полагают, что на коленях он для них менее опасен и, конечно же, мало ли что, может находиться в его больших, накладных карманах брюк и рубахи. Николай медленно опустился на колени и, также медленно, завёл руки за голову.
        И мгновенно, падая всем телом вперёд, чтобы усилить бросок, штык вонзается верзиле в глаз по самое кольцо. Николай этого пока не видит, но точно знает, что это именно так, - в глаз и по кольцо! Удар такой силы, что тот опрокидывается на спину, но успевает нажать на спусковой крючок. Этот момент Николай уже успевает заметить, поскольку он почти на ногах, шомпол в правой руке, и он рвётся к «Шефу» и чуть левее, чтобы перекрыть линию огня между ним и его Кати. Автоматная очередь покойного пошла поверх голов, спугнула «Шефа», и он как ужаленный отскочил в сторону.
        «Отлично! Теперь быстро вперёд!», - молча, командует сам себе Николай, но, успевает сделать только три больших шага! Очередь от «Стечкина» попадает ему в левую руку и ногу, как раз, когда она была на упоре. Тут же раздаётся крик его Катюши: - «Коля! Николай!». Резкая боль, он падает, однако, успевает заметить, что кость  ноги не задета и жена, слава богу, жива. Упав на траву, Николай, превозмогая сильнейшую боль («Это нормально!»), старается, как можно быстрее, прокрутиться до «Шефа». Со стороны, очень похоже на то, как это делали те двое, что шарахнулись от его «гранаты».
        Выстрелы внезапно прекращаются! До цели остаётся буквально два метра, более чем достаточно, шомпол на изготовку, но что это?!...Николай видит,  как «Шеф» весь как-то обмяк, глаза его заметно расширены, колени сгибаются, пистолет выпадает из его руки, и он начинает заваливаться вперёд, прямо на него! Ударом здоровой ноги, Николай отбрасывает упавший пистолет, смещает свое тело в сторону, оставляя правую руку с выставленным вертикально шомполом. «Шеф» ничком валится на скошенную траву, и шомпол пронзает его насквозь!
        «Всё! Дело сделано!», - спокойно и уже как-то отрешённо подумалось Николаю. Подбежала бледная и заплаканная, его любимая Катюша. Она помогает ему подняться, и тут он замечает, что из спины «Шефа» торчит хвостовая часть арбалетной стрелы. «Так вот почему замолчал «Стечкин»», - молча, сделал вывод Николай, и увидел, как от «Крузака» к ним бежит сын с арбалетом в руке. Он протянул ему на встречу уцелевшую руку, приобнял, и чуть слышно, только для него, сказал: - «Ну, вот сын! Ты и вырос!».
        А по зелённой, сочной, скошенной траве, с широко распахнутыми руками бежала дочь, а по дороге торопливо ковыляло, на высоченных каблуках,  неисправимое создание!
                Конец.
Февраль  2020 г.