Частная телекомпания

        Вита проснулась от звуков Гимна Советского Союза и сигналов точного времени по радио. Пик, пик, пик, пик, пик, пик. Шесть часов утра. Забыла вечером выключить радио на кухне. Могла бы еще полчасика поспать. Сын, к счастью, еще не проснулся, а это редко бывает, он любит примерно в это  время, держась за боковую сетку, встать в кроватке и скомандовать: "Мамочка, кашку, яичко". Слава Богу, кушает малыш хорошо, уговаривать не надо, а вот спать не любит. Как будто боится пропустить что-то важное и интересное. Вита всегда с завистью смотрела на малышей, безмятежно спавших в колясках во время прогулок.
        Вита, вяло потягиваясь и зевая, как человек хронически не высыпающийся, босиком прошлепала на кухню, чтобы выключить радио, пока не проснулся сын и приготовить завтрак. Но по радио начали передавать что-то необычное. То, что сразу привлекло ее сонное внимание и заставило проснуться окончательно. Прозвучало "Заявление советского руководства". В нем содержалась информация о том, что президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев по состоянию здоровья больше не может исполнять свои обязанности. Вита, услышав о путче ГКЧП, подумала, что слово уж очень какое-то противное "путч". Тогда она конечно, и предположить не могла, что  ГКЧП  станет первым шагом к распаду Советского Союза. Что именно в эти августовские дни 1991 года решится вопрос о смене государственного строя. Но хорошо понимала, что к безнадежно увязшему в застое социализму возврат вряд ли уже произойдет.
        Вскоре после бесславно завершившегося  путча  Вите повезло, это она тогда так думала, она получила приглашение на работу в частную телекомпанию. Сеть кабельного телевидения, развернутая телекомпанией, начала свое вещание сначала в одном из городских районов, позже охватила еще два.  Телекомпания оказалась единственной в республике, кто решился освещать путч ГКЧП в Москве. Все остальные транслировали  балет "Лебединое озеро".
        Вита и сейчас была благодарна людям, которые о ней тогда вспомнили. Но не забыла, что суровый, сугубо мужской коллектив встретил ее, мягко говоря, прохладно. Мужской шовинизм проявлялся во всем. Поначалу, скидываясь по рублю, рассчитывали, что Вита, как единственная женщина в коллективе будет бегать в магазин за едой и мыть за всеми чашки. Хотели, чтобы за рубль носила им горячие обеды, не понимали что на рубль уже давно ничего не купишь, даже батон хлеба. Сами по магазинам видимо, не ходили. Девочку нашли на побегушках! А самое обидное, никто не стал утомляться, посвящая новую сотрудницу в детали незнакомого дела, что-то ей показывать или рассказывать. Здесь с конкуренцией были знакомы хорошо. Некоторое время Вите, как новичку было, мягко говоря, не комфортно в сплоченном коллективе. Ее начали подтравливать. В психологии это называется моббингом. Модное слово означает форму психологического насилия. Почему? Зачем? Кто-то ради того, чтобы самоутвердиться за ее счет. Кто-то, чтобы поскорее самому сбросить с себя "ярмо черной овцы". А кто-то видел угрозу своему положению в компании от борзой новоиспеченной коллеги.
        Да, не зря говорят, что в суровом мире мужчин очень трудно слабым и ранимым женщинам. Но не на ту напали. Вита себя к особо слабым и ранимым не относила. Умела уважать себя заставить. Никогда голубиной кротостью  не отличалась. Видеомонтажу научилась сама путем проб и ошибок. Оставалась после работы и настырно долбила пульт, поскольку никаких инструкций по применению к нему не прилагалось. Виту назначили ассистентом режиссера в программу «Новости», чуть позже стала режиссером.
        Поначалу «Новости» выходили в эфир два раза в неделю. Создавала их бригада из четырех человек: ведущая программы - молодая журналистка Елена Фокина, «талантище необузданное». С первого взгляда не представлялось возможным определить ее пол,  девушка это или юноша можно было рассмотреть только при ближайшем знакомстве. Видеооператор – Александр Захарчук, известный  в прошлом кинооператор, сейчас же сильно пьющий, но не плохой, в общем, мужик.  Режиссер монтажа - Вита и водитель Алексей Осипов, он же осветитель,  симпатичный, на удивление скромный парень.
        Главной отличительной чертой новостной программы была народность. Темы сюжетов подсказывала сама жизнь. У кого-то крыша течет, где-то сарай сгорел вместе с  дровами, разброс цен на продукты, погода. Люди запросто приходили в редакцию, просили передать в эфир просьбу найти потерявшуюся собаку или разобрать недавно родившихся котят. Однажды вечером, возвращаясь на базу, съемочная группа подобрала на улице потерявшегося зареванного малыша. В «Новостях» сообщили о находке и немедленно в телекомпанию примчались обезумевшие от счастья родители. Однако, обласканное, накормленное чадо добровольно покинуть редакцию еще долго не соглашалось. Работа в «Новостях» позволяла всегда находиться в курсе событий, была живой, азартной, творческой. Новости выходили креативными, забавными, но местечковыми, интересными жителям только одного-двух районов города.
        В эфир программа выходила в четко определенное время, и надо было успеть закончить работу вовремя, но технологическая цепочка часто давала сбой. Часто бригада задерживалась на съемках, и прибывала позже, назначенного времени, сокращая таким образом время, отпущенное на монтаж. Да и жизнь вносила в графики свои коррективы.
        Однажды на съемках в школе, обнаружилось, что у машины, стоявшей во дворе в ожидании съемочной группы, проколоты все четыре колеса. Бывало так, что  у журналиста не было вдохновения и  не писался текст, или написанный текст  не «ложился на язык» при начитке или вдруг начинал «спотыкаться» пульт. Приходилось делать десятки дублей. Часто не хватало отснятых планов, и Вита судорожно рылась в архиве в поисках недостающих. Именно тогда была заложена основа огромного впоследствии архива. Предложил его создать и регулярно пополнять видеооператор Захарчук, потому что снимать качественное видео уже не мог, гнал один брак трясущимися от ежедневного пьянства руками. Да и не он один тогда злоупотреблял, время было тяжелое. Перестали выплачивать зарплату. На что Шура пил не понятно, денег не платили всем, многим есть было нечего, а не то чтобы пить. Халтурить на свадьбах или других мероприятиях он не мог все из-за того же пьянства. Благодаря его блестящей идее с архивом у Виты появилась возможность выходить на работу в выходные дни вместе с сыном, чтобы пополнить архив свежими кадрами и заниматься выполнением рефератов, дипломных и курсовых работ на заказ. Скольким нерадивым студентам она помогла получить дипломы не считала, зато собственное образование пополнила основательно. Дома компьютера тогда еще не было, а если сидеть в библиотеке, времени на сына не останется совсем. Пенсии родителей безбожно задерживали, зарплату не выплачивали по несколько месяцев, денег отчаянно не хватало.
        Шло время, менялись «Новости». Программа, как живой организм развивалась, взрослела, формировалась, что-то отторгая, что-то как губка, впитывая, изменяясь качественно и количественно, не теряя при этом своего оригинального лица. «Новости» стали ежедневными, и ведущие теперь сменяли друг друга каждый день. Режиссеры монтажа работали через день. Одному человеку было не выдержать такого напряженного ритма. С утра бригада новостийщиков в составе  журналиста, оператора и водителя, он же осветитель, выезжала на съемки. Весь день съемочная группа колесила по городу в поисках интересной информации. Вечером вместе с режиссером просматривали и прослушивали привезенный материал. Ведущий садился писать тексты к сюжетам, режиссер выбирал нужные планы, монтировал видеоряд, записывал закадровый текст. Народу в «Новостях» теперь прибавилось, работало много амбициозной молодежи. Ощущение единства, команды ушло. Теперь каждый был сам за себя. Конкуренция на фоне общего безденежья, невыплаты по полгода зарплаты приобрела жесткие формы, особенно среди ведущих. За что боролись? За место под солнцем, известность, ресурсы, необходимые для выживания, интересные темы для съемок, да мало ли из-за чего могут соперничать люди?
        Как-то Вите пришлось взять с собой на работу маленького сына. В детском саду возникли проблемы. Были там два брата-акробата по фамилии Старостины, доставали не только Глебку, всю группу на "уши ставили". Родители жаловались, но воспитатели и заведующая отчаянно трусили и справиться с ситуацией не могли потому, что отец братьев-разбойников работал какой-то «шишкой» в банке Хопер-инвест. Тогда развелось этих финансовых пирамид не сосчитать. Простые люди не могли предположить, что закончится история этих МММ, Хоперов, Властелин, Гермесов и многих других миллионами обманутых вкладчиков. А возглавляли пирамиды такие, как папа Старостин — бритоголовые, крепкие ребята с неинтеллигентными лицами. Для них ведь законы были не писаны. 
        Пока просматривали привезенный оператором отснятый материал, малыш бегал по длинному коридору телекомпании, и как уж ему это удалось, не знает никто, поймал мышку. Работа редакции была парализована полностью, все бросились заботиться о мышке, посадили ее в трехлитровую банку и кормили, кидая сверху кусочки печенья и хлеба. Зверушка в ужасе от такой бомбардировки прикрыла лапками голову и возможно получила бы инфаркт, но малыш вернул всех к действительности, заявив свои права на мышку. Время все же было потеряно и со сдачей «Новостей» пришлось поторопиться. 
        По множеству причин почти каждый выпуск был экстремальным. Не однажды вечером выяснялось, что оператор, проверяя камеру, случайно стер все съемки, сделанные за день. Режиссеру приходилось выкручиваться, выбирая из архива недостающие планы, журналисту по памяти восстанавливать события отснятых за целый день сюжетов и писать закадровые тексты. «Новости» все равно в эфир выходили вовремя, но чего это стоило в рамках нормативной лексики  передать невозможно. Экспрессию момента могла передать только экспрессивная лексика. Формально все сотрудники имели право разойтись по домам, но зрители ждали программу и ее выдавали любой ценой. Не стоял вопрос, делать или не делать. Наверное, срабатывал совковый «энтузизизм», впитанный с молоком матери и пока еще не изжитый. 
        Возможно по этой причине создание «Новостей» часто заканчивалось посиделками с выпивкой. С целью сбросить напряжение дня. Ликер «Амаретто» под бульонные кубики шел на ура. Посиделки были не простые, а что-то вроде заседаний клуба по профессиональным интересам, где обсуждались съемки, монтаж, тексты, фотографии, происходил достаточно жесткий, беспристрастный "разбор полетов". Часто в гости заходили коллеги из других СМИ. Люди были невероятно интересны друг другу, и расходиться по домам не торопились. 
        На какой-то праздник одна из ведущих приготовила огромную индейку, фаршированную шампиньонами. Вита не помнила, что отмечали, но восхитительное впечатление от того, как дружно поглощали сочное мясо поджаристо-румяной диковинной  птицы время не стерло еще видимо и потому, что обедать тогда приходилось не всем и не каждый день.
        После развала СССР, времена наступили настолько невероятные, что, вспоминая об этом позже, Вита не могла понять, где взяла силы, чтобы выжить, как вообще все происходившее можно было перенести, перестрадать, перетерпеть и еще много чего пере..! Перестройка плавно перешла в перестрелку. Страну, как самолет в зоне турбулентности трясло, крутило и мотало вместе с народом.
        Как там у поэта: «Моя страна идет ко дну со мною заодно, мне страшно очень за страну, а также и за дно». 
        В период расцвета гласности некоторые средства массовой информации начали тесное сотрудничество с АНО «Интерньюс» - «Образованные Медиа», штаб-квартира которого находилась в Москве. Формально америкосы занимались образованием, экологией и многими другими благими на первый взгляд вещами, на самом деле насаждали свои ценности. Журналисты российских СМИ стажировались в Москве и за границей, а оттуда приезжали иностранные инструкторы, и не столько обучали профессии, сколько пытались воздействовать на, не зрелое по их мнению, сознание русских коллег, шло завуалированное завоевание эфирного пространства.
        Один инструктор, американец по имени Дэн Вагнер был бесконечно потрясен, тем что сотрудники телекомпании  почти полгода не получают зарплату, и не смотря на это, каждый день ходят на работу, вместо того, чтобы объявить акцию протеста. 
        А люди просто не понимали, что происходит, для них такие события происходили впервые. Жизнь их к этому не готовила. "Предприятие на картотеке", - так говорила главный бухгалтер, - "И поэтому мы не выплачиваем зарплату". На какой такой картотеке? Никто не знал. Без конца подписывали незаполненные бланки на нищенские «авансики». Часто цифру аванса бухгалтер бесстыдно прикрывала на документе пальцем. Что там подписывали? Спросить никто не осмеливался. Хоть эти копейки дала, спасибо и на том, могла вообще ничего не дать. А она могла. Железная тетка. 
        Главные жизненные ощущения того времени - растерянность и нищета. Казалось, что вот-вот весь этот ужас закончится, и жизнь вернется "на круги своя", но время шло, а ничего не менялось.
        Сначала американец стал всех подкармливать, но потом понял, что это бесполезно, всех голодных не прокормишь, и успокоился. Кстати, сам добрый самаритянин, как профессионал экстра-класса, отметил высокий профессионализм новостийщиков, а Вите, как режиссеру, даже поцеловал руку, что совсем не в американских традициях. Счастью его не было предела, когда перед отъездом домой в Америку он выпросил в качестве сувенира завалявшиеся в редакции обшарпанные бухгалтерские счеты с круглыми косточками на металлических прутьях в деревянной раме. Такого бесценного раритета по его словам в Штатах днем с огнем не найдешь.
        С людьми  происходили немыслимые, фантастические превращения. Мелкие жулики становились большими людьми. Раньше пределом их мечтаний была пыжиковая шапка, теперь - мерседесы и яхты. Учителя, инженеры, ученые встали за прилавки рынков в качестве продавцов. Многие подались в «челноки», появилась такая новая профессия. Они привозили из Турции шмотки в огромных клетчатых клеенчатых сумках, продавали их в ларьках, сдавали в магазины. 
        Раньше в совдеповской сфере услуг действовала хорошо отработанная схема в ресторанах, барах, гостиницах: на дверь в пустой зал или на стойку администратора вешалась табличка «Свободных мест нет» или просто без изысков «Мест нет» и всем было понятно, чтобы войти, надо заплатить. Кто же хочет жить на одну зарплату? Так вот, один знакомый вышибала в ресторане, которому мы когда-то стучали по стеклу двери монетой, чтобы впустил, теперь стал олигархом, владельцем заводов, газет, пароходов. И ведь не он один. Кто был никем, становился всем. 
        Во всех коммерческих ларьках, как грибы после дождя возникших на каждом шагу, торговали польской косметикой, баночным пивом и разноцветными лимонадами в прозрачных пластиковых бутылках, сигаретами поштучно, зато спирт «Ройял» продавался в огромных бутылках. Повсюду открылись казино с игровыми автоматами. Бабки на улицах продавали семечки и собранные на улице окурки в стеклянных пол-литровых банках. Инфляция была такой дикой, что коробок спичек стоил не одну тысячу рублей. 
        Но ведь «времена не выбирают, в них живут и умирают». Кому-то удавалось не застревать в прошлой эпохе и  «подняться», начать свое дело и даже разбогатеть, кто-то не вписывался в новые рыночные отношения и пребывал в растерянности. Принцип жизни был жестким до жестокости: «Не можешь – умри». Открывались все новые «комки» - коммерческие магазины, видеосалоны, казино, игровые автоматы. По телевизору показывали экстрасенсов, которые без устали заряжали воду и крэмы, рассасывали операционные швы и устраняли энурезы, лечили сразу от всех болезней целые залы людей. Законы работали слабо, как тогда шутили: «Строгость законов компенсируется их повсеместным не исполнением». Вместо законов работали понятия. Было такое ощущение, что все вокруг что-то покупают или продают. Деньги стали фетишем, светом в конце тоннеля. 
        Вовсю шел передел собственности. От слов о гласности и демократии быстро перешли к ваучеризации и приватизации. Вряд ли кому-либо из новых русских удалось сохранить «невинность» и капитал обрести. Никто не унаследовал ни золотых приисков, ни кладов. Как там у Карла Маркса: "В основе каждого крупного состояния лежит преступление". Умный дядька был основоположник. Многие хотели откусить больше, чем могли проглотить. Как пена на кипящем вареве выносит вверх всю грязь, так и круговорот событий тех лет выносил вверх, поднимал на гребень не самых лучших представителей рода человеческого. «Мурло схватило бабло – мурлу повезло».
        В конечном счете выжившие в перестрелках бандиты просочились во власть и бизнес и навязали целому поколению страсть к легкой наживе, пренебрежение к закону и культуре и, конечно, свой похабный вкус.
        А время шло. Телекомпания переехала в отдельное отремонтированное здание. Здесь была создана более комфортная обстановка для продуктивного творческого труда. Просторная редакция, удобная монтажная, дорогостоящее оборудование.
        Но зарплату получали молочными продуктами, кефиром, молоком, йогуртами, на сдачу давали немножко денег. Оплачивать коммунальные услуги, квартплату, лекарства, детский сад было нечем. Денег мучительно не хватало.
        Вите становилось все труднее, родители были безнадежно больны, сын пошел в школу. Бесплатное, обязательное среднее образование, требовало все больших вложений. Родители школьников без конца скидывались на ремонт классов, учебные пособия, шторы, настенные часы. Отдельно собирались деньги на компьютеры, которых так и не увидели в классе. В кулуарах родители возмущенно роптали. Прошел слух, что деньги на компьютеры были потрачены на празднование в ресторане юбилея школы. Дата юбилея была "притянута за уши" — столетие со дня открытия первой школы в районе. Негодовали родители потихоньку, никто не осмелился выступить публично, боялись, что педагоги отыграются на детях.
        Телевидение всегда привлекает интересных одаренных людей. Всех, как магнитом притягивает  обаяние телеэфира, для многих присутствие  в кадре  в буквальном смысле «хлебом не корми». Вите же нужно было кормить сына и родителей, их крошечные пенсии не выплачивали по несколько месяцев. 
        Однажды в квартире отключили за неуплату газ. Пришел мастер и отрезал часть газовой трубы. А в квартире, кроме Виты, ребенок и родители - два парализованных после инсульта инвалида. Без слез не вспомнишь! Вскоре мама умерла, не вынесла перипетий с развалом страны, бессовестных денежных реформ и деноминаций.
        Слушая в детстве рассказы родителей, переживших Зимнюю финскую и Великую Отечественную войны, о голоде и невзгодах военного времени, Вита думала, что если не будет войны, если ты не лентяй, не дурак, то никогда не подвергнешься таким жестоким испытаниям. Довелось пройти и через это. Из песни слово не выкинешь. Нет ничего страшнее для матери, когда ребенка нечем накормить.
Однажды после школы сын зашел к Вите на работу, чтобы покушать, есть дома было нечего, а в местном кафе тогда можно было поесть в долг. Вита услышала за спиной разговор двух хамов с лоснящимися, красными от пережора рожами, один из них заместитель директора Лыков говорил другому, причем так чтобы Вита услышала: "Вот живут ведь, видно совсем жрать дома нечего". И ведь, что интересно, мы страшно стеснялись своей нищеты, не они, те кто нас обобрал, а мы стыдились!
        От голода спасла свекровь, с которой у Виты сложились с самого начала теплые доверительные отношения. Мудрая свекровь – подарок от Бога. Казалось бы неминуемого конфликта свекрови и невестки удалось избежать потому, что свекровь была опытным и умным человеком, а Вита никогда не соревновалась с ней ни в кулинарном искусстве, ни в ведении домашнего хозяйства, ни в воспитании детей, всегда признавая ее приоритеты. 
        После школы Глеб отправлялся к бабушке, где его всегда ждали простая, но вкусная еда и интересные игры. Бабушка Люся готовила грибной суп, каши, винегрет, пекла лучшие в мире пирожки с капустой, с рисом и яйцом, придумывала настольные игры, шила мягкие игрушки, водила гулять. Настоящая классическая бабушка. Как Вите и  Глебу с ней повезло! Долгое время у бабушки с внуком сохранялись полное взаимопонимание и крепкая дружба. Людмила Александровна даже называла его чаще не по имени, а «мой дружочек». 
        Речь бабушки, кандидата медицинских наук, в прошлом преподавателя университета, отличалась исключительной грамотностью и образностью. Иногда она употребляла архаичную лексику, например, часто говорила: «дабы, не быть голословной…» или «ибо может произойти…». 
        Глеб от приятелей нахватался сленговых выражений и говорил на чудовищном дворовом жаргоне, что бабушку очень огорчало. Что интересно, пообщавшись с внуком, Людмила Александровна начинала употреблять его словечки. Беседуя по телефону с подругами, говорила: «я выпала в осадок», «чувак», «клево». 
        Глеб же почему-то литературной лексикой не заражался. В остальном же бабушка с внуком души друг в друге не чаяли. Сшитые Людмилой Александровной  мягкие игрушки по красоте не уступали покупным, каждая из них обладала собственным выражением «лица» и характером. Даже спустя много лет, когда Глеб уже давно вырос, у Виты не поднималась рука отдать или выкинуть большую коробку с бабушкиными поделками, она так и хранилась до сих пор на антресолях.
        Лето выдалось жаркое. И Вита во-первых, в целях экономии перевезла отца, сына и собаку  на дачу, чтобы не  платить в городской квартире за электричество, газ и воду. На даче можно помыться и в своей баньке, воды хоть залейся - целое озеро. Баню поставил отец Виты, он же любил ее топить, а Глеб ему помогал. Во-вторых, на даче не надо было выгуливать кокер-спаниеля Чарли. Он радостно шлялся, где хотел, домой приходил весь в репейниках, чтобы поесть и поспать. Ел все подряд, даже смородину с нижних веток кустов объедал. Аппетит у собак этой породы - просто чудовищный, они могут есть без перерыва. Это особенность породы. Сверху Чарли выглядел, как скамейка с доброжелательно виляющим обрубком хвостика. Поначалу Вита опасалась, что деревенские собаки будут Чарли обижать. И на самом деле, первое время дворняги косились на Чарика с недоброжелательным недоумением, но веселый, непосредственный толстяк, всегда игривый и голодный, вскоре покорил и их своим веселым нравом. Кокер-спаниель самая чудесная собака, настоящий друг, очень преданная и ласковая.
        Вита ездила на работу в город через день. Один день проводила в городе, другой - на даче с семьей. Такой режим был очень удобен всем.
        Однажды бригада новостийщиков оказалась на съемках за городом на Лесопильно-мебельном комбинате, неподалеку от дачи Виты и заехала к ней в гости. Зная, что мужики голодают, Вита, как радушная хозяйка пригласила всех отобедать. Кастрюля супа, приготовленного на три дня улетела на ура. Своя картошка с огурцами собственного посола, лечо и маринованными помидорами были сметены следом. На десерт Вита напоила всех  чаем с мятой и вареньем. Мужики уехали сытые и довольные, сказав сто спасиб. Впроголодь жили тогда почти все, зарплату-то хронически не платили.
        Но на следующий день, когда Вита вышла в свою смену на работу, редактор программы Сергей Эмильевич рассказал, что ведущий «Новостей» Егор Шилов повсюду рассказывает, что на даче у Виты все сделано из ворованного на Лесопильно-мебельном комбинате материала.
        "Вот сволочь, первым ведь бежал за столом место занимать. А на стене в комнате действительно висят две полированные полочки из отходов пиломатериалов, сделанные собственноручно отцом", - объяснила Вита, - "но смастерил он эти полочки из дров. Дрова отец выписывает на Лесопильно-мебельном комбинате, и там во множестве попадаются красивые полированные дощечки - отходы деревообработки. Их даже в печке жечь жалко. Таких дров у нас целый сарай".
        «Вот Шилов — свинья. Нажрался от пуза, а вместо благодарности - ноги на стол", - сказал редактор, - "Оклеветал человека ни за что, ни про что. Из тех бессовестных журналюг, что ради красного словца не пожалеют ни мать, ни отца, лишь бы самоутвердиться за чужой счет. Сидит на шее у мамаши, которая сдает комнату в квартире рыночным продавцам - вьетнамцам, поэтому сынок румяный да нарядный и ходит".
        Шилову объявили на какое-то время бойкот в редакции, но он не сильно по этому поводу расстроился. Тогда уже каждый был сам за себя, ни о каком товариществе речь не шла, а таких слов, как "порядочность, совесть" многие начали стыдиться.
        Это время теперь часто называют началом нулевых. Казалось бы лихие девяностые миновали, но в Телекомпании по-прежнему не выплачивали зарплату. Чашу витиного терпения переполнила последняя капля - разговор с главным бухгалтером Телекомпании, когда Вита выпрашивала свои честно заработанные деньги.
        «Ну, хоть какой - нибудь «авансик», на лекарства», - попросила Вита. 
        Случилось так, что заболели все вместе Вита, ее сын и ее отец. Бухгалтер, заставив расписаться в пустом расходнике, наконец, выдала какие-то гроши. Высокомерно-назидательно посоветовала лечить сына, лечиться самой, а отец уж как-нибудь без лекарств обойдется. Потрясенная таким цинизмом, Вита поняла, что наступил предел. Точка кипения. Она не могла больше выпрашивать «авансики». Ее физически тошнило от самодовольной физиономии бухгалтера.
        Она понимала, что дело вовсе не в бухгалтере, но как-то уж очень сладострастно Ольга Васильевна получала удовольствие от унижений. Как там сказал классик: «Чем ниже человек душой, тем выше задирает нос, он носом тянется туда, куда душою не дорос». Все сотрудники тогда «под ней ходили». Деньги выдавались на усмотрение бухгалтера по принципу детской сказки «Сорока-ворона», которая и тому дала, и этому дала, а вот этому не дала – плохо просил. Унижение стало нормой.
        Решение было принято. Надо что-то делать, все равно что. Вита готова была по битому стеклу ползти, семью надо срочно спасать. Правда, что конкретно делать было еще пока не понятно.
        Тем временем давние друзья Виты Лена и Игорь Марковы работали на Радиостанции. В лихие годы они тоже прошли трудный путь, торговали овощами и фруктами. Но сейчас не об этом. Как-то Вита и Лена Маркова болтали по телефону, и Лена предложила Вите подработать на Радиостанции ведущей в программе «Новости». "Можно пока не увольняться с телеканала, - сказала Лена, - "а там видно будет".
        Перспектива нарисовалась неожиданная, но заманчивая. К этому времени, Вита готова была без страховки по канату в цирке ходить, а не то чтобы заговорить в эфире Радиостанции. Конечно, да!
        Первое время начала работать и на радио, и на телевидении, еще не решаясь оторваться от привычного круга людей. Постепенно приходила в себя после невзгод и лишений. Тогда многие были тяжело ранены лихими девяностыми. Так же как ее родители вспоминали об Отечественной войне, как о самом большом горе в своей жизни, также ровесники Виты теперь с гордостью говорят, как о подвиге: «Мы пережили девяностые».