По деревне с диктофоном

Москва от Сосновки  далековато будет. Больше чем с полтысячи киометров на легковой машине да по хорошей дороге ехать надо.

Но старожил из этой залесной деревушки в тринадцать коренных жителей, Мирон Егорович Кочетков о ней, о столице нашей, намедни и раздумался. Прослышал он от соседки новость о том, что постановили там большие начальники опять что - то навроде выборов проводить. Голосовать будто - бы всем придётся. А вот за кого, пока не ясно было.

А, главное, не понятно, то ли гречку, то- ли или сахарный песок накануне развозить по деревням будут.
Включил как - то дед Мирон телевизор  на всю громкость, прислушался. Нет, всё больше про коровий вирус талдычат. Ни про волеизлияние, ни про референдум, или, того мудрёней, - про "плебисцит" ничегошеньки не слыхать.
Так и пришлось старому приглашать соседушку, бабку Марью Кононкову для разъяснеия. Она на целых два года моложе деда была, видела и слышала всё гораздо лучше.

Пришла продвинутая старушенция к Егорычу на чай. Расселась, как с вечера затворённая квашонка у самовара и не хуже, чем Ольга Скабеева, вещать начала:
- И что это ты, Мирон, разгорепашился? Ну, голосовать будем, и что? ВпервОй что ли? Приедет к тебе комиссия голосовательная с урночкой. Очки с толстыми диоприями *нацепишь, вон те, на широкой резинке. Ну и галочку в клеточке пожирнее нацарапаешь.

- А за кого хоть?
- Ишь, прыткий какой, вынь тебе и положь всё сразу! -  Бабка Марья осерчала малость,-
- А ты не турись и слушай, знай!
- Там, в Москве - то, есть кому умишком пораскинуть да законы всякие принять. Вот и приняли. Пензию, к примеру тебе без всяких задержек и снижений платить станут.
А рупь, как же? - вставил словечко дед Мирон
- Какой ещё рупь?
- Ну наш, советский, то бишь, российский?
- И что с ним?
- Дык, упал, сышь, сдулся чуть не в половину.
- И что?
- Как что? - Пензию - то и тебе и мне, к примеру, тоже вдвое повысить надобно. Про это в тех законах, чай, прописано?
- Ну, Миронушка, сколько годов тебя знаю, а вот такого суждения от тебя не ожидала. Не жирновато - ли нам будет?

Собеседница деда Мирона нервно поправила концы цветастого полушалка, блёклыми голубыми глазками с укоризной смеряла его смиренно склонённую обширную плешь, обновила заварку в чашке, поуспокоилась и продолжила свои наставления:
- Ну ты подумай своей головой, много ли нам надо? Автолавка кажинную неделю по два раза к нам в Сосновку заезжает, хебушка привозит? - Привозит. Пензию на дом приносят? - Приносят. Ну и какого рожна нам ещё надо?

А кризис то, он для всех - кризис, Мирон Егорыч. Рубль - то ладно. А нефть, слыхал, как грохнулась?-
- И что? Не пью же я её, вонючую!
- А вот Сечину, к примеру, каково? 
- А это ещё кто?
... Беседа затягивалась и явно заходила в тупик.
 Но Марья Кононкова на конкретный дедмироновский вопрос: - За что и за кого голосовать предстоит? - вдруг "уела" его встречным:
- А ты, соседушка, за мир или за войну?
- Упаси, Господи, не допусти войны большой и малой! - дед Мирон даже перекрестился.
- Ну вот, и голосуй "за".
- Да я и не против. Только, б не было войны.

-Вот тото и оно!, - победно подытожила Марья Кононкова беседу и оговорилась, что в связи с вирусной эпидемией плебисцит ещё отменить или перенести могут.
 
А дед Мирон всё же посетовал, чо гречку и песок сахарный под голосование можно бы и заменить на что- нибудь помяснее. Тем более, что пост великий в апреле закончится и эпидемия, дай Бог, на убыль пойдёт.
_____________________________________________________