Великий дзэн деда Василия

Вверху полуденное солнце сверкало, как тщательно отполированная золотая монетка.
Сливовое небо в своём зените сочилось спелой синевой и одновременно расширялось во все стороны удивительно огромным, лазурным куполом, который падал куда-то за края земли белесой дымкой.

Внизу, на участке, обнесенным деревянным забором, зеленел огород: аккуратные грядки цветов граничили с ровными делянками овощей; их окружали кусты крыжовника и смородины, а рядом - с приземистым дощатым домиком - покачивались высокие заросли малины.

Дед Василий снял с головы бандану и вытер ею пот с морщинистого лица. Затем, словно расческой, погладил себя по давно облысевшей макушке и, улыбнувшись в бороду летнему дню, засунул головной убор в задний карман хэбэшных брюк.

Оставался последний гвоздь. Василий вздохнул и, подняв молоток, с богатырским "Ууух" вогнал его в шифер по самую шляпку. Готово.

Затем удовлетворённо крякнул, повернулся и уселся на пологой крыше дощатого сарая, уперевшись в торчащие лаги лестницы. Два дня у него ушло на то, чтобы перекрыть прохудившуюся кровлю. Быстро управился.

Вдруг над его головой пролетела огромная птица. Широко расправив чёрные крылья, она описала дугу вокруг участка, затем ещё раз, ещё, и на четвёртом заходе плавно спикировала прямо на кирпичную трубу дома. Потопталась на ней, сложила за спиной крылья, как заправский конферансье и затем, низко наклонившись, произнесла свое гортанно-утробное и искреннее: "кааар!".

"Так, кажется, пора", — решил дед Василий и стал не спеша спускаться вниз по лестнице с крыши сарая. Спускался он таким образом, что лестница находилась у него за спиной, а не впереди, что стороннему или случайному наблюдателю могло бы показаться более лёгким. Однако, первый способ позволял ему делать шаг и тут же приседать на ступеньку, находящуюся сзади. Делать ещё шаг и снова присесть, что второй, более быстрый способ не предполагал.

Так, чуточку отдыхая на каждой перекладинке, осторожно, медленно, но верно, дед Василий добрался до двух последних ступеней и остановился, прервав свой величественный спуск.

— Кааар! — снова прозвучало с крыши дома.

— Да, иду я, иду! — ответил старик вороне и посмотрел по сторонам, нет ли чьих-нибудь любопытных глаз.

"Вроде никого, — подумал он, — да ну его в кисель! Ужо будем прыгать!"

Присел ещё чуть пониже, ухватился покрепче за лестницу, ссутулился весь и плавно, как на замедленной съёмке, стал падать вперёд. А когда руки задрожали от напряжения, дед Василий резко разжал пальцы и тут же в одну секунду нырнул вниз головой так, словно там был бассейн, а не твёрдая земля. Приземление, как обычно, оказалось лёгким.

Сначала передние лапы, затем задние и потом нужно сразу же прижаться животом к земле и немного подождать, чтобы система локации смогла сама настроиться.

Обернувшись большим серым котом, дед Василий сразу почувствовал себя моложе: звуки стали чётче, а запахи тоньше и разнообразнее. Уши зашевелились сами по себе, словно начали жить своей собственной жизнью. Расправив усы и держа хвост трубой, он бодро отправился к дальней части огорода, где его уже ожидала честная компания.

В тени бетонного кольца под зеленым навесом огромного лопуха, там где планировалась скважина под колодец собрались: ворона, один клубникоед, два воробья, серая мышь с белым брюшком и еще одна маленькая охристо-сероватая мышка, у которой вдоль спины тянулась темная полоска.

Когда появился кот все в уважительном поклоне приветствовали его. Дед Василий мурлыкнул, едва заметно улыбнулся зелеными глазами в ответ и, окинув взглядом собравшихся, заметил, что мышка с темной полосой на спине дрожит, как маленький осиновый лист.

— Первый раз! — шепотом произнесла ворона, приподняв голову.

— Вижу! — ответил Василий и завалился на бок. — Что же, тогда сегодня поговорим о страхе, друзья мои. — Однажды один монах, — начал он рассказ, — странствуя по белому свету, встретил чуму, которая направлялась в его город.
“Ты куда это направляешься, чума?” - спросил он ее.
“Иду в твой родной город, - ответила она. - Мне нужно забрать тысячу жизней”.
Через некоторое время монах снова встретил чуму на своем пути.
“Почему ты меня обманула тогда? - спросил он ее с укором. - Ты говорила, что должна забрать тысячу жизней, а забрала пять тысяч”.
“Я тогда сказала тебе правду, - ответила чума. - Я действительно забрала тысячу жизней. Остальные - умерли от страха”.

Кот - проповедник замолчал.

Все смотрели на него осознавая мудрость услышанного.

— И в этой истории таиться великий Дзэн! — спустя короткую паузу произнес дед Василий. — Давайте сегодня побудем немного в молчании и постараемся пропитаться мудростью сказанного.

Серый кот закрыл глаза и замурчал. Ворона, клубникоед, два воробья и серая мышь с белым брюшком тоже прикрыли глазки и погрузились в медитацию. А маленькая мышка с темной полосой на спине перестала дрожать и просто офигевала от всей непостижимости ситуации.

Поскольку время в медитации летит незаметно, то когда Василий хлопнул хвостом, все не сразу сообразили - уже время обеда, вечер или утро следующего дня, хотя на самом деле прошло всего несколько минут.

— Что же, дорогие друзья, — снова произнес кот, — поскольку в наших рядах прибыло, то мне пришлось немного отклониться от темы нашей встречи. После завтра встречаемся тут же и будем говорить об осознанном отношении к реактивным проявлениям собственной природы. Слово “осознанный” - ключевое. Подумайте об этом.

— Кааар ! — ответила ворона и вся живность, кроме маленькой мышки растворилась в один момент.

— Эхе-хе! — покачал головой дед Василий, — а ты чаво? — Мышонок сидел на своем месте и не двигался. — словил Сатори, что ли? Ну, ладно, иди сюда.

Старик загробастал мозолистой ладонью полевку и пошел в дом.

— Есть будешь? — тихо разговаривал он с грызуном, — сыр? У меня есть немного печенья. Или все же кусочек сыра? Эх, ты. Ладно, думаю от сыра ты не откажешься. Или все-таки печенье?...

Дедушка зашел в дом и стекла на старой веранде звонко задребезжали.