Гримасы рыночной любви. Пасхальный десерт

Пасхальный «десерт»
Вместе с Мариной приехала и её мать. Марина быстро стала накрывать на стол. Она нашла недопитую бутылку коньяка, оставленную будущим зятем, и с удовольствием водрузила её в центре стола. На моё фырканье она не обратила внимания, только тёща слегка поморщилась, услышав моё недовольство. Пришлось отпраздновать возвращение блудной невесты.
Вскоре заболел Максимка, и Марина около двух недель провела с ним в Виноградовке. Иногда я приезжал к ней по вечерам. И вот в один из вечеров часов около девяти мне позвонила Марина. Мы поговорили о том, о сём, я пожелал ей спокойной ночи, а сам рванул на вокзал. Около десяти я был уже возле её дома. То, что я увидел, меня совсем не обрадовало. На лестничной площадке пытался «прорвать оборону» всё тот же Толик, о котором мне рассказывала дочь. Алина его не пускала, но он был настойчив. Увидев меня, Толик смутился, но не ушёл. Я зашёл в квартиру и сразу «взял быка за рога»:
– Твой любимый Толик никак не может прорваться. Что же ты его на площадке держишь?
Марина немного смутилась и начала оправдываться:
– Им надо место на рынке, и я обещала помочь.
– А ты местами торгуешь? Какими? Передним и задним?
Для вида Марина куда-то позвонила, потом достала на кухне чекушку и выпила грамм сто самогоночки. Мы ещё немного погрызлись и успокоились. Ах, почему мне дочь ничего не рассказала раньше об этом Толике?
Как несмазанная телега, наша семейная жизнь двигалась вперёд, грозя кого-нибудь из нас переехать. Наступила Пасха. Часов в пять утра Марина поехала в церковь, чтобы посвятить приготовленную на праздник еду. Привезла она ещё и свяченую воду. Днём она периодически позванивала в Виноградовку, несколько раз прощалась и снова продолжала говорить. Я только посмеивался. На другой день мы договорились поехать в близлежащий лесок в Виноградовке на шашлыки. Часов в десять утра мы были уже на месте. В этом году весна немного запаздывала. Пришлось одеть свитер. Вадим поехать не захотел, и, кроме нас с Мариной, на природу пошли её дети, мать и брат. Мы хорошо провели время, приготовили на костре шашлыки, немного выпили, посидели, поговорили, расслабились.
Около трёх часов мы вернулись в село. В квартире был музыкальный центр, который брат Марины привёз из Константиновки. Он то жил, то не жил со своей женой, поэтому всё самое необходимое и ценное перевёз к матери. Марина, возбуждённая алкоголем, захотела петь. Максимка сбегал к соседям за диском с караоке, и началось многочасовое громоподобное пение. Каждый рвался к микрофону. Потом мы все дружно поужинали, и брат Марины и мать пошли на работу. Часов в восемь к Алине пришли две её подружки, и песни зазвучали с новой силой. Внезапно Марина потянула меня в ванную.
– Давай здесь! – скомандовала она.
Условия были непривычными, тесно, поэтому у меня ничего не получилось.
– Прямо не знаю, как это другие делают в такой обстановке, – сказала моя дама-сама невинность и потянула меня в спальню. Я пошёл за ней, а у самого мелькнула мысль: «Не делала ли она это здесь с кем-либо другим? Хотя бы с тем самым Толиком?» В спальне дверь не закрывалась ни на защёлку, ни на замок. Мы её просто прикрыли. Я, конечно, нервничал, но Марину ничего не смущало. Нам никто не помешал, чему я был несказанно рад.
Я хотел уже спать и сложил все наши миски и кастрюльки в сумку, так как в четыре утра собирался поехать в город на электричке. Когда  вошёл на кухню, то увидел, что Марина преспокойно потягивала вино, оставшееся после нашего похода на природу. Я забрал у неё бутылку и спрятал в сумку.
Было уже больше десяти часов вечера, но караоке не прекращалось. Одна подруга Алины ушла, другая ещё оставалась. Было заметно, что она девочка тёртая. Курила, была не прочь выпить, могла посквернословить. Я обратился к Марине:
– Выключай телевизор. Ложимся спать.
Она неожиданно огрызнулась:
– Что ты тут командуешь?! Ты мне не муж! Мой муж – телевизор! Получил «десерт» – иди спать! Я спать не собираюсь!