Валерия. глава 31

 Наташа стоит, опираясь на перила беседки, и мне кажется, что она сейчас упадёт. Успеваю подхватить её и осторожно усаживаю на скамейку. Наташа всё в том же белом платье, но выглядит сейчас совсем не так, как несколько часов назад. Устала, понятное дело. Или что-то ещё?

- Тебе надо отдохнуть, пойдём, провожу, ты очень устала.

Но Наташа отрицательно качает головой и просит меня присесть рядом. 

- Я не против, что к нам приехала Аня, – произносит Наташа как будто искренне, -  Олеся всегда хотела маленького. Вадим, хочу сказать сейчас всё. Пожалуйста, не перебивай, мне трудно говорить.

Слушаю исповедь жены и ничему не удивляюсь. Наташа говорит о том, что когда-то она сделала аборт только потому, что забеременела не от меня. У неё случались любовники.

- Ты всегда был таким правильным, что у меня часто возникало к тебе чувство ненависти. Папа хвалил тебя, Вероника нарадоваться не могла, Олеся обожала. Тебя все любили, а ко мне отношение было намного хуже.

Я не перебиваю Наташу и не спорю. Она неправа, но сейчас чувствует себя плохо, я это прекрасно вижу и хочу только одного, чтобы она успокоилась и пошла спать.

- А потом я полюбила, по-настоящему. Полюбила так, что готова была отдать за того человека жизнь. Если бы он остался инвалидом, ухаживала бы за ним до конца его дней. Или своих. Я для него пошла бы на всё. Но ему стала не нужна я, инвалид. Со мной остался ты, муж. Человек, которого давно не ценила. И не любила. Понятно, что именно тогда у тебя где-то случился романчик.

Исповедь Наташи подходила к концу, и напрасно я подумал, что жена рада приезду Анны.

-  Вадим, ты мне изменил, и у тебя есть ещё одна дочь. Я бы не хотела всё время видеть Аню как напоминание о наших ошибках и не сложившихся чувствах; простить тебя вряд ли смогу, хотя и сама виновата, не отрицаю. Но не буду никому мешать, пусть Аня живёт здесь, в семье. У неё теперь нет матери. А я...

Наташа замолкает, и у меня проносятся нелепые мысли, что жена решила уйти в монастырь. Какая глупость, но ведь она часто посещает женский православный монастырь, который располагается от нас очень близко, всего в десяти минутах ходьбы.

- Мои дни сочтены, Вадим. Завтра покажу тебе свою медкарту. Не хотела говорить до твоего юбилея, доктор обещал, что у меня хватит сил провести с тобой этот праздник. Мне нужно в больницу, но помочь уже никто не сможет. Никто и ничто. Лечение бесполезно, ты сам это прекрасно знаешь. Отошли куда-нибудь девочек, я не хочу так сильно расстраивать Олесю. Ей сейчас нелегко.

Олесе, точно, нелегко, она поссорилась со своим женихом вскоре после помолвки, и я не мог понять, в чём дело. Она не шла на откровенность ни со мной, ни с Наташей, ни с Вероникой. Оживилась немного только после того, как познакомилась с Аней. Но меня ошарашило признание Наташи о возврате неизлечимой болезни. Этого следовало ожидать, последствия аварии могли случиться гораздо раньше, я это всегда знал, но сейчас это известие стало очередным ударом.

Значит, Наташа не прощает мне измену, хотя когда-то собиралась со мной разводиться и сама изменяла  довольно часто. Сейчас для меня это не имеет никакого значения. Хорошо, что она не узнала об Ане правду. Что ж, буду беречь эту тайну, которая очень дорога. Я люблю Валерию до сих пор и не забуду до конца своих дней. Теперь Аня рядом, моя бесконечная радость и бесконечная боль, напоминание о лучшей женщине на свете.

С Аней предстоит ещё поговорить, но вот как я смогу обьяснить ей нашу разлуку? Янис сумел сделать всё самое хорошее для своей семьи, наверное, поэтому для Ани не стало очень сильным ударом известие о настоящем отце, да и я не из последних. Но вопросы она задаст, только пусть это случится позже. Сейчас главное - Наташа. Она уходит навсегда, и помочь ей уже невозможно.

Ближайшие несколько дней дел у меня  невпроворот, но теперь как будто открылось второе дыхание. Я всё же был счастлив, несмотря на постоянную тупую боль внутри. Не давало покоя и то, что данные о гибели группы учёных из Латвии и других стран не имели подробностей. Марис обещал сообщить малейшие сведения, которые станут известны. Я проводил его на самолёт в Москву.

- Раз уж путешествовать выпало по России, заеду навестить друзей. Мы с братом учились в Москве, я давно не приезжал в вашу столицу.

Марис благодарит меня за Аню. На мой взгляд, это лишнее, но я его не перебиваю. Отвечаю, что по поводу наследства семья Эглитис может не беспокоиться. Картины и другие ценности, конечно, достояние Латвии. И большой старинный дом принадлежит только семье Эглитис.

- Вадим, хорошо, что мы поняли друг друга, - крепкое рукопожатие подтверждает искренность его слов, - Аня не бесприданница, не думайте так никто. Мы пришлём подарки, денег сколько сможем. Впрочем, она сама скоро приедет для оформления документов на выезд и для решения других процессуальных вопросов.

- Папа, я поеду с Аней в Ригу! - восклицает Олеся, - как старшая сестра, буду присматривать и помогать. Как хочешь, но завтра напишу заявление на отпуск.

- Олеся, тебе скоро двадцать пять, а ты всё дурачишься, - неодобрительно смотрю на старшую дочь, - что вы решили с Андреем? Он мне звонил. Он ни в чём не виноват, я знаю. Вам надо помириться. Свадьбу придётся отложить, маме стало хуже. Ей надо пройти лечение. С Аней тоже многое нужно решить. Ты подумала, где продолжишь учиться, дочка? - обращаюсь уже к младшенькой.

Аня слегка розовеет и быстро кивает головой:
- В институт, если получится. Всегда хотела стать педиатром, работать с детьми.

- Папа преподаёт в нашем медицинском, - вставляет Олеся, - но поблажки не жди! Он мне всю плешь проел, пока училась в экономическом. Слава Богу, в медицину не тянуло никогда. Там папа, его брат и все их друзья. Бр-р-р!

Аня смущённо улыбается, а затем мы смеёмся очередной какой-то шутке. Во дворе тихо, и нам приятно пить ароматный чай, приготовленный заботливой Вероникой. Она состарилась, но ещё полна сил и командует в доме не меньше меня, по своим хозяйственным вопросам.

У нас гость, которому очень рада Аня, хотя и старается это скрыть. Артур Оганесян учтиво здоровается и просит у меня разрешения показать Ане вечерний город.

- Не возражаю, Артур. Ключевое слово - вечерний. Ты меня понял?

- Конечно, Вадим Алексеевич, в двадцать два ноль-ноль Аня будет дома. Вы хотели со мной поговорить, о каком-то задании?

- Завтра на работе, Артур. Жду тебя сразу после планёрки.

Наконец остаюсь один, нужно срочно сделать пару звонков. Тигран Оганесян расстроен. Наташе совсем плохо, но она держится. Видеть никого не хочет. Уход за ней самый лучший, и боли она испытывать не будет, но это всё, что можно сделать.

- Ты же понимаешь, Вадим. Мне очень жаль. А скажи, ты не будешь против, если наши дети...

- Тигран, она почти ребёнок! Ей всего девятнадцать! У нас много нерешённых вопросов, девочка ещё не оправилась от потери матери. Она вообще многое перенесла, у меня за неё болит душа.

Я выплёскиваю Тиграну всё, что накопилось в моей душе. Но он слишком умён, чтобы не догадаться о главном.

- Вадим, ты сам сейчас сожалеешь о том, что когда-то не сказал или не сделал главного. И теперь не мешай детям, Артур не причинит Анечке зла, ручаюсь. Я заеду завтра к тебе после обеда, хорошо?

Я соглашаюсь перенести разговор на завтра, попутно вспоминая, что супруга Тиграна украинка. И в их доме всегда уютно и тепло.

Чувствую усталость, но отдыхать пока некогда. Надо позвонить Майклу, от него уже пропущенных штук сто.

- Вад-ди, я перезвонить сам, скоро! Ты не спать!

Я не собираюсь спать, сначала надо дождаться Анечку в двадцать два ноль-ноль и узнать, что стоит слово Артура Оганесяна. На его отца положиться можно было всегда.

- Вад-ди, ты не спать, я специально рано встать, чтоб общаться с тобой. Олеся рассказать мне, что у тебя теперь ещё дочь. И тебе дарить синие розы. Ты никогда не говорить мне о своя любовь.

- Майкл, с чего ты взял, что у меня там любовь? - слегка притихшая боль разливается волной внутри меня и скоро потопит совсем, но признаваться в этом не буду никому, упрямо думаю я.

- Вад-ди, дорогой, не сердиться на старину Майкла. Я говорить с твоей старшая дочь! Она много сказать! Но хочу говорить с Аня. Что она знать о гибели мамы? Там работать наши представители, мы начинать расследовать это дело.

Резко поднимаюсь с кресла и в окно успеваю увидеть, как Артур и Аня заходят в калитку. У них ещё целых пятнадцать минут. Они стоят возле яркого фонаря, он держит её за руку, а она улыбается. Я не вижу этого, но знаю, что Аня улыбается. И очень похожа в эту минуту на свою маму.

- Вад-ди, я сейчас состоять в Международной медицинской комиссии по этике* и заниматься именно этим делом. Война племён недавно полностью закончиться, мы планировать ехать туда. В этом деле нужно ставить точка! И мне нужно поговорить с твоей маленькой дочь. Она дома?

Я зову Аню из окна, объясняя, что ей звонят из Сан-Франциско, и это срочно. Дочка говорит по-английски, и Майкл, услышав это, смеётся.

- С ней говорить на английском. А с тобой на русском, ты знать мой язык хуже, чем я твой!


* ММКЭ - организация, вымышленная автором.


(продолжение следует

http://www.proza.ru/2020/03/25/1037