Первая серия. От двенадцати до пятнадцати

Когда же я подрос? В 1974-м. Вместе с телевизором. Телевизор из «Старта 2» превратился в «Крым 217».
Наш первенец «Старт 2» запомнился мне какой-то жуткой изобразительной мутью, совершенно невнятным звуком и прилагавшимся к этому набору соседом из квартиры напротив – кругленьким, маленьким и молчаливым дядей Борей. Дядя Боря приходил смотреть футбол, своего телевизора у них ещё не было. Являлся дядя Боря со своими пепельницей и сигаретами, всякий раз спрашивал у бабули разрешения курить (бабуля милостиво разрешала), ставил стул вплотную к нашему мутному коротышке, и молча, безо всяких эмоций, отсиживал все полтора футбольных часа, после чего благодарил, забирал пепельницу с окурками (их всегда было четыре, по два на каждый тайм – пятую сигарету дядя Боря выкуривал во время перерыва в своей квартире) и уходил. Что он там, в нашем «Старте 2» видел, а уж тем более - слышал? Ни мне, ни науке это неизвестно.
Они жили в квартире напротив – дядя Боря, тётя Неля и их дочка Леночка. Леночка была года на два  младше меня. Родители, уходя на работу,  оставляли Леночку у нас, а предприимчивая  бабуля моя получала от них за труды 25 рублей в месяц. За что получала? За то, что лупила нас - когда по очереди, а когда и обоих вместе. Стоило бабуле выйти из дому – и мы с Леночкой учиняли в квартире погром с взаимным избиением. Леночка больно щипалась и кусалась, а я таскал её за волосы. Бабуля же, вернувшись, щедро одаривала нас достаточно серьёзными шлепками (по известным местам)  и не менее крепкими подзатыльниками. Через год Леночка пошла в детсад и наша совместная с ней жизнь закончилась.
А вместо Леночки и мутно-крошечного «Старта 2», с неизменным дядей Борей (они наконец-то тоже приобрели себе телевизор, не знаю уж – какой именно) у нас появился «Крым 217».

Начиналась новая жизнь.

Стало изображение контрастным. Пусть и чёрно-белым, но большим.
А помимо глаз кое-что приобрели и уши. В их барабанные перепонки теперь настойчиво стучалось новое. И разное.
У меня появились новые друзья. И разные. Их было поначалу трое.
Одного звали «Долгих-Капитонов-Катушев». Другого - «Кожемякин-Козинкевич-Корчной». Третьего - «И о погоде».
Когда я вслух произносил имена своих друзей (по всякому поводу, и без всякого повода), Мама удивлялась только Корчному – «А он-то здесь при чём?»
Мама очень любила футбол, но времени у неё на него не было. Болела она за «Торпедо», а ещё являлась, как это сейчас принято говорить, фанаткой Яшина и Стрельцова. В дни же своей юности Мама слыла убеждённой лемешисткой.
Да, объяснить наличие Корчного я не мог. Но и упоминать их в такой последовательности  не переставал.
Тем не менее - в стане моих друзей частенько случались перемены. «И о погоде» вскоре сменился на «Время и стекло» - совершенно непонятное мне соседство. Может имелись в виду часы? Но ведь там важнее не стекло, а стрелки.
Позже настал черёд «Долгих-Капитонов-Катушева» (что-то в этом порядке нарушилось, и больше они уже так не звучали , а то, что звучало вместо них - было невсклад, скучно и неинтересно).
А «Кожемякин-Козинкевич-Корчной» просто исчез. Как-то очень быстро исчез. Первым. И навсегда, как позже выяснилось.
Некоторое время по квартире бегали «апартеиды», "разрядки напряжённости", «лаос-камбоджы». Ненадолго задерживались загадочные "численные проимущества" (именно так - через О). Но жили они, как правило, в квартире недолго. С ними очень скоро тоже становилось скучно и неинтересно.
Конечно же неизменным гостем был «дорогой Леонид Ильич», но здесь Мама проявляла  строгость, и потому «Леонид Ильич» хоть и жил в квартире, но делал это молча. А потом и вовсе пропал.
Вскоре «Крым 217» накрылся. В мастерской сказали, что он бракованный и предложили заменить (приобретался «Крым 217» в кредит - тогда сдавали старые телевизоры, их засчитывали, как первый взнос, взамен выдавали новые марки, а потом у Мамы в течении года или двух из зарплаты высчитывали энную сумму в месяц).
К счастью, «Крым 217» не дотянул до окончания гарантийного срока что-то, около месяца. И был, правда со скрипом, обменян по гарантии на «Чайку 206» .
«Чайка 206» же, не в пример убыточному продукту Симферопольского завода телевизоров им. 50-летия СССР, благополучно пережила как вторую половину 70-х, так и все 80-е. Лишь в начале 90-х она, в практически добром здравии, отправилась в утиль. За всё время службы в «Чайке 206» менялись только предохранители - пару-тройку раз.
Необходимо отметить, что «Чайка 206» оказалась весьма себе суровой дамой. Все мои друзья куда-то разом улетучились. Переехала и семья Леночки. В их квартиру вселились тётя Нина и дядя Саша. Дядя Саша был каким-то сухопутно-морским военным, ходил в чёрной форме. Тётя Нина где-то работала, и называла дядю Сашу «Шаша». Детей у них не было.

В 1977 году жизнь изменилась во второй раз.

В квартиру к нам въехала «Яуза 207». Была отставлен и задвинут в пыль и небытие (то бишь - под шкаф) коричнево-чемоданный, с кремовой гибкой ручкой и хрипящей крышкой-динамиком, проигрыватель «Юность».
Были сметены с полки и закинуты  (теперь уже за шкаф) пластинки "Всем, кто любит песню" - в том числе некогда любимые, но теперь забытые  Мануэль («В эту ночь») , Том Джонс («Поднимающийся в небо») и Арьян («Глупая красавица»).
И пока, идиотски-задорно громыхая чистым, никогда ранее не слыханным звучанием  медных инструментов и слаженными хоровыми подвываниями, крутилась демонстрационная магазинная катушка, с наклейкой на коробке: "Песня номер 1. "Ансамбль Рея Коннифа в Москве" - на лестничной площадке уже нетерпеливо стучали копытами мои будущие квартиранты.
Прошло всего два-три дня и ударом ноги распахнув входную дверь, вломились  в квартиру «Бёрн», «Ин Джапан» и «Ин-рок», вбежали «Камтукеза»,  «Естудэй» и «Матчбокс», грубо толкая друг друга и переплёвываясь, ввалились «Секс машин» и «Дарк сайд оф зе Муун».
Начинался прыщаво-пубертатный период.

И только ансамбль «Филипинки» ещё продолжал какое-то время звучать своей скрипучей и незатейлевой песенкой «Пити-Пити».
Вместе с грустно машущей на прощанье Леночкой.

https://youtu.be/PihsGP7-dt0

Продолжение следует