Мне часто снится пустыня

Мне часто снится пустыня

Глава1

       Наконец-то позади вступительные экзамены, можно немного вздохнуть. И хотя Жанна не изнуряла себя бессонными ночами и бесконечной зубрёжкой, она вообще не любила сильно напрягаться, жизнь стала спокойней и веселее.

       «Не поступлю, значит, не судьба. Может так и надо. Позанимаюсь годик на подготовительных театральных курсах и подам документы во ВГИК или в Щукинское. А что? Не будем зарывать талант в землю», Жанна, не торопясь двигалась в сторону университета, посмотреть на списки поступивших.

       Шансов, быть зачисленной, у ней было не много. Хоть и серебряная медаль имелась и экзамены сдала уверенно.

       И мама, и все родственники, да и одноклассники в один голос твердили: «Без связей, даже с золотом не поступишь, только время зря потеряешь».

       Но Жанна имела упрямый характер и подала документы на факультет лингвистики. Театральный оставила про запас, так как трезво оценивала свои внешние данные.

       Глядя на себя в зеркало, понимала, что неземной красотой не обладает. Невысокий рост, короткие ноги, но тонкая талия и высокая грудь. Темно-карие глаза, смуглая кожа и чёрные, до синеватого отлива, волосы, которые достались ей от отца, наполовину армянина. Внешность, ну не очень подходящая, для сцены или киноэкрана.

       «Надо брать темпераментом, а для этого придётся немного позаниматься», рассуждала про себя Жанна.

       И поступать всё же решила в университет.

       В прошлом осталась школа, беззаботное время, первая любовь… Миша Зубенко, красивый мальчик с параллельного, от которого Жанна совсем потеряла голову и аппетит. Но, паренёк оказался изрядным треплом, решил похвастаться перед друзьями несуществующими победами. Вроде как у него с ней всё уже было.

       Жанна при всех, на перемене влепила ему увесистую затрещину. И, конечно, не заметила учительницу математики, выходящую из класса, которая аж рот открыла от удивления.

       Вот и получила она по поведению замечание. И вместо золотой медали, на которую Жанна уверенно шла, вручили серебряную.

       Мама не сильно расстроилась, ей вообще сейчас было не до дочери. Налаживалась её собственная личная жизнь. После гибели отца Жанны прошло уже десять лет. И вот наконец-то, ещё, довольно молодая и привлекательная женщина решила выйти замуж. Избранник был моложе мамы на пять лет. Это обстоятельство немного смущало окружающих, ведь мезальянсы ещё не были в моде. Но Жанна поддержала родительницу: «Плюнь на всё, если у вас любовь, вам всё должно быть до лампочки».

       Будущее виделось девушке прекрасным и лёгким. Может быть не таким определённым, но Жанна была уверена, что удача не обойдёт стороной. Молодость была на её стороне.

       Около списков плотной стеной стояла толпа абитуриентов. Кто-то уходил с ликующими глазами, кто-то, огорчённо вздыхая.

       Жанна немного подождала. Толпа стала убывать, и она уже могла протиснуться к стенду с фамилиями зачисленных счастливчиков.

       Рядом хлюпала носом рыжая девочка. Она стояла, уставившись в стену и размазывала слёзы по веснушкам. Её толкали локтями, а она не двигалась с места.

       «Ну ты чего ревёшь? На следующий год поступишь!», решила подбодрить неудачницу Жанна. Уж она плакать не будет, если её не окажется в списках.

       Но фамилия Лебедева стояла на своём месте, между Левашовым и Ждановой. Да, Лебедева Жанна зачислена на первый курс Московского университета!


Глава 2

       «Да, университет – это не школа, свободного времени будет у тебя не так много. Уже не поваляешься с книжкой на диване», это мама сказала вместо поздравления.

       «Что так мрачно, мамуль? Студенческая жизнь предполагает не только обучение. На всё найдётся минутка», Жанна даже слегка обиделась, думала по поводу её поступления должен быть праздник и шикарный стол с шампанским.

       Мы с Алексеем идём в театр, ты уж тут сама с ужином подсуетись», буднично сообщила мама и побежала к звонившему телефону.

       «Да, я уже готова, сейчас спущусь», заворковала она.

       «Ну и ладно, у них своя свадьба, у меня своя», Жанна решила пригласить свою компанию и немного отметить своё поступление.

       Нечаянная вечеринка удалась на славу. Родительница, вернувшись из театра, пересчитала бутылки из-под шампанского и пробормотала про себя: «Началась взрослая жизнь…».

       Утро началось совсем плохо. Жанну выворачивало в ванной, а мама стояла под дверью и вразумляла похмельную дочь.

       «Ты хоть понимаешь, что алкоголизм начинается вот с таких невинных пирушек. И вообще, откуда у тебя это? Твой отец никогда не пил, я на дух не переношу спиртное. Это всё подруга твоя Ольга, вот я с её отцом поговорю».

       «Мама, ну пожалуйста, подожди с нотациями. Ольги здесь вообще не было», дверь в ванной открылась, и бледная Жанна с мокрым полотенцем на голове прислонилась к косяку.

       «Бог мой, Жанночка, на кого ты похожа? Ладно, иди ложись, потом поговорим», матери просто было не удобно смотреть на дочь, и она скрылась на кухне.

       «Я не могу лежать, всё кружится, можно я с тобой посижу, а ты мне чаю зелёного заваришь», Жанна присела около кухонного стола и подпёрла ладошкой бледную щёчку.

       «Обещай мне, что такого больше не будет. Это, наконец, стыдно! Советская девушка…»

       «О, мама, не продолжай, я знаю всё, что ты скажешь», морщась, перебила мать Жанна.

       «Ну так послушай ещё раз!».

       «Я это слушала десять лет. И такая тоска берёт, что буду жить в этой лжи всю жизнь», девушка сделала большой глоток чая и удовлетворённо зажмурилась.

       «Мать прижала руки к груди: «Жанна, ты себя слышишь? Тебя за такие слова из комсомола выгонят и уж, конечно, из университета!».

       «Ну ты же никому не скажешь. И ещё, мама, я тебе открою свою заветную мечту. Хочу уехать, понимаешь? Куда угодно, на запад, на восток. Только бы по дальше отсюда. Рта не дают открыть, ходишь строем, говоришь лозунгами! Ты, сама разве не видишь всё это? Не верю, что не видишь! Не хочешь видеть!», Жанна говорила, не запальчиво, как будто эти мысли вслух были давно выношены и сформированы ей.

       Такой разговор впервые состоялся между ними. И хотя сама Елена, работая участковым терапевтом, сама нет-нет, да и критиковала некоторые перегибы и недочёты, в частности, своего руководства. Но это были либеральные посиделки на кухне, для взрослых. Откуда такая крамола могла появиться у её ребёнка, октябрёнка, пионерки, комсомолки, наконец?

       «Так, будем считать, что это последствие похмельного синдрома. Я этого не слышала, ты этого не говорила», мать старалась говорить строго и конкретно.

       «Вот так всегда… Как только начинаешь говорить правду…», Жанна поставила кружку на стол и ушла в свою комнату.

      Там она прилегла на кровать, закрыла голову подушкой и, прислушиваясь к утихающему стуку в висках, подумала: «Зря я, конечно, всё это мамуле выложила, но, по крайней мере, для неё не будет неожиданностью, если я найду с кем уехать из Союза».

       Это было, как будто наваждение… Он прошёл и мир переменился вдруг. Принц, совершенный образец мужского великолепия, смуглый овал лица, губы, созданные для поцелуев…

       «Боже, какая муть лезет тебе в голову», думала Жанна, провожая взглядом красивого юношу, арабской наружности.

       «Что, тоже глаз положила на восточного шейха?», с усмешкой спросила однокурсница Вера, заметив её восхищённый взгляд.

       «Кто такой? Это же прямо картинка, а не мужик!».

       «Камаль, он с Йемена. На последнем курсе. Только дохлый номер, кто только к нему не подкатывался, всё бесполезно. Улыбается, вежливо может до дому проводить, но не больше. Наверное, у него там своя невеста есть. Уже и отступились от него», девушка махнула рукой.

       «Да, к такому и не знаешь, как подступиться», подумала Жанна и решила не забивать себе голову несбыточными мечтами.

       Но так получилось, что они познакомились. Знакомство это было совершенно случайное, но как будто сама судьба вмешалась и устроила встречу.

       Жанна потеряла ключи от дома, вероятно выронила из сумки. Она вернулась в аудиторию, где проходила последняя лекция. И сразу не заметила Камаля, который сидел на самом верху и что-то читал.

       Она несколько раз прошлась по ряду, где сидела, внимательно заглядывая в каждый угол.

       «Вы что-то ищете, милая девушка?», негромкий, мягкий голос поднял её голову.

       «Да, я потеряла ключи, но, наверное, не здесь», Жанна увидела Камаля и краска бросилась ей в лицо от неожиданности его присутствия.

       «Может быть вот эти?», он поднял связку ключей и покрутил их на пальце.

       «Да, это мои! Вот, спасибо!».

       «Я их нашёл около дверей и решил подождать. Должен же кто-нибудь за ними прийти?».

       «Как хорошо, что они нашлись! А то ведь проблем было бы! Замки менять, мастера звать», Жанна уже оправилась от смущения и мысленно окидывала себя взглядом. Как она выглядит, как лежат волосы, всё ли в порядке с макияжем? Случай то какой! Может судьбоносный!

       «Меня зовут Камаль. А вас как зовут?», парень встал и направился к ней.

       Вблизи он показался ещё прекрасней. Глаза с поволокой, ямочка на подбородке и руки, сильные с длинными пальцами. Белый, джинсовый костюм так шёл ему. Ну прямо артист из арабского кино!

       У Жанны даже где-то под лопаткой защемило, сладко-сладко…

       «Жанна», немного охрипшим голосом ответила она.

       «Давайте, Жанна, я провожу вас до дома. Вы что же квартиру в Москве снимаете? Откуда приехали?», Камаль подошёл почти вплотную.

       «Почему снимаю? Я москвичка, родилась здесь», девушка была ему ровно по плечо и приходилось смотреть на него, снизу вверх.

       «Вот как? А я думал, вы откуда-то с юга», удивился он.

       «Я москвичка с армянскими корнями».

       Проводы до дома затянулись почти до позднего вечера. Несмотря на свою царственную внешность, Камаль оказался простецким и разговорчивым. Трогательно, с вдохновением рассказывал о своей стране. Говорил, что долго не мог привыкнуть к русской зиме, к девушкам, которые вели себя совершенно по-другому, свободно и, порой, весьма неуважительно к мужчинам.

       На прощание он пожал ей руку: «Жанна, спасибо за прогулку. Вы знаете, мне здесь иногда так одиноко. Может быть мы завтра куда-нибудь сходим?».

       «Конечно, давайте в кино. Сейчас начался показ арабских фильмов. Я их просто обожаю», предложила Жанна.

       Камаль улыбнулся: «Вам, действительно, они нравятся? Там ведь совсем не то, что есть на самом деле».

       «Ну и что? Зато красиво и любовь такая!».

       «Да, красиво…».


Глава 3

       Однокурсницы, да и девушки постарше недоумевали: «Что наш восточный недотрога нашёл в этой, совсем заурядной девице. Ведь ничего особенного, ну волосы роскошные, ну фигурка ничего. А в остальном, глазу нечем зацепиться.

       Даже сама Жанна, не смотря на свою самоуверенность, не могла поверить, что они с Камалем встречаются. Какая-то неясная тревога иногда заползала и спрашивала: «А у вас это серьёзно?».

       Но когда она видела его глаза, когда от поцелуев кружилась голова и подкашивались ноги, сомнения сразу исчезали и всё становилось таким ясным: «Я ему нравлюсь, а может он даже влюблён».

       Жанна влюбилась без памяти. С нетерпением ждала окончания лекций и бежала на их заветное место, справа от парадного входа, скамейка под клёнами. У Камаля последний курс, занятий много, но даже короткие полчаса вместе были для неё счастьем.

       Про себя девушка уже решила, что Камаль будет её первым мужчиной. Но он не торопился, а может просто случая не представлялось. Действительно, а где?

       Они любили бродить по городу, просто без цели. Иногда заходили в кондитерские. Камаль обожал сладкое. Вина не пил, не курил, а вот торты и пирожные были его настоящей страстью.

       Жанна смеялась: «Если бы я ела столько сладостей, то давно проходила в двери только боком. А тебе всё нипочём. Вот счастливый!».

       Наблюдая, как он поглощает очередной эклер, ей в голову пришла, вполне себе, удачная мысль: «Надо испечь что-нибудь самой и пригласить его в гости. А там уж как получится. И чтобы мама была где-нибудь в долгом отсутствии».

       «Камаль, ты знаешь, меня бабушка, ну та, которая в Армении, научила печь Гату.», начала она издалека.

       «А что это?», он посмотрел на оставшийся эклер и решил передохнуть.

       «Армянская сладость, с ванилью, грецкими орехами, вкуснотища! Хочешь я её испеку для тебя? И приглашу в гости. Пора познакомиться с моей мамой. Как ты считаешь?».

       «Если ты думаешь, что пора, надо познакомиться. Да и, как её, Гату хотелось бы попробовать», сразу согласился Камаль.

       Всё сложилось, как нельзя лучше. Мама должна быть на конференции, а эти мероприятия затягиваются надолго. Наверняка до вечера её не будет. А когда придёт, уже всё произойдёт. Жанна позвонила бабушке в Ереван и проконсультировалась насчёт рецепта.

       Бабуля долго и подробно диктовала, а потом неожиданно спросила: «Жениха угощать будешь?».

       «Ну почему сразу жениха? Товарища, учимся вместе».

       «Ладно, смотри не перепутай ванилин с солью», рассмеялась бабушка.

       Гата получилась на славу. Такие ароматы доносились с кухни! Камаль пришёл с букетом тёмно-красных роз.  Выглядел он торжественно, тёмная рубашка, брюки с отглаженными стрелками.

       «Ты прямо как на приём оделся, так официально», удивилась Жанна.

       «Я же знакомиться пришёл, хочу произвести впечатление и розы сегодня твоей маме».

       «Мама придёт позже, у них там конференция медработников. Давай я поставлю цветы в воду».

       Сама Жанна оделась не то, чтобы вызывающе, но с долей легкомыслия. Гипюровая, прозрачная блузка, юбочка-плиссе, волосы, убранные в свободный хвост.

       Камаль притянул её к себе: «Ты сегодня просто богиня, я обожаю тебя мой милый кондитер. Пахнет ванилью, я с нетерпением жду, когда же мы будем пробовать, как её?».

       «Гату», прошептала Жанна и обвила его шею руками.

       Не устоял принц. Любовь и желание захватили молодых людей. Камаль был нежен, она таяла в его руках. Произошло то, что должно было произойти.

       Когда Жанна вернулась из ванны, он уже, одетый, стоял у окна.

       «Ты не пожалеешь? Я стал твоим первым мужчиной, так ведь?».

       «Знаешь, я иногда представляла, как это произойдёт. Всё так и должно быть. Ты, мой любимый, почему я должна жалеть?», она подошла к нему и обняла его, прижавшись всем телом.

       Потом они пили чай на кухне. Камаль был в восторге от Жанниной стряпни.

       «Это немного похоже на «Равани», моя мама часто её пекла», он доедал уже третий кусок и, похоже, не хотел останавливаться.

       «Ты мне совсем не рассказываешь о своей семье. Кто твои родители? Большая у вас семья?», сама Жанна почти не ела, совсем не хотелось.

       «У меня три брата и четыре сестры, только вот моя мама умерла, когда я был маленьким. Она была второй женой у моего отца», говорил Камаль с явной неохотой.

       «А сейчас он снова женился?».

       «Нет, у него осталась ещё старшая и младшая жена. Может для тебя это не слишком понятно. У нас в стране разрешено многожёнство».

       «Вот это да! А я думала, что это уже невозможно. Ведь это только в сказках у восточных шейхов был гарем. Двадцатый век на дворе!», воскликнула Жанна удивлённо.

       «У нас такие законы, мы живём совсем не так, как европейцы. Это не нами придумано и не нам менять», уже совсем строго сказал Камаль.

       «Я бы хотела быть единственной женой, единственной и любимой», рассмеялась она, пытаясь разрядить обстановку.

       «А ты бы поехала со мной, на мою Родину?», спросил он совсем серьёзно.

       Жанна ответила тоже без улыбки: «Поехала бы, но быть второй или третьей женой не смогу. Я слишком ревнива».

       Она не послушала ни голоса разума, ни уговоров и слёз матери. Совершенно не представляя, что её ждёт там, в чужом, непонятном мире, подчиняясь только зову любви, Жанна уехала с Камалем. Навстречу своей судьбе, которая приготовила ей нелёгкие испытания.


Глава 4

       Длинный и тяжёлый день наконец подходил к концу. Раскалённое солнце, от которого не спрятаться, не скрыться, неохотно катилось за горизонт. Пустыня погружалась в прохладные сумерки.

       «Осталось два дня, как, выдюжим?», начальник геофизического отряда Громов пытался подбодрить измотанных жарой рабочих.

       «Как домой хочется, в родную Сибирь. Я бы сейчас, не задумываясь, в прорубь нырнул», Саша Мусихин упал прямо на песок, рядом с уазиком.

       «Да, сейчас бы искупаться, да кваску холодненького», водитель Гриша приложился к фляжке и сморщился.

       «Фу! Тёплая, противная!».

       «Ребята, смотрите, что там? Никак мы на бедуинов наткнулись? Точно!  Вон там, палатки!», Громов вглядывался в потемневший горизонт.

       «Ага, палатки. Может подъедем, мясом свежим разживёмся, а то тушёнка уже в горло не лезет», Гриша уселся за руль.

       «Арабский у нас кто знает? Ты, Сашок? Давай, поднимайся.», начальник отряда присел на корточки рядом с Мусихиным.

       «Ты, Алексеич, поосторожней. Кочевники, они народ не слишком дружелюбный».

       «Да, ладно, мы же не бесплатно. Заодно и посмотрим, как они живут. Почти месяц в пустыне, а бедуинов так и не встречали. Интересно же!».

       Уазик, стараясь не слишком пылить, медленно подъехал к лагерю кочевников.

       Пять палаток стояли кругом, в середине, небольшой группой сидели мужчины. Горел костёр, закипал огромный, закопчённый чайник.

       Недалеко, что-то сосредоточенно жуя, лежало большое стадо верблюдов.

       Особой радости на лицах кочевников не было при появлении чужаков. Один из них поднялся и спросил на ломаном английском: «Кто вы? Что хотите?».

       Саша ответил на арабском: «Мы работаем здесь, делаем съёмку, нас пригласило ваше правительство».

       Почти у всех мужчин рядом лежало оружие.

       Гриша шепнул Громову: «Между прочим наше, автоматы Калашникова».

       Лица у мужчин немного смягчились, когда они услышали родной язык. Они потеснились и предложили чай. Завязался неторопливый разговор. Бедуины не слишком любопытничали. Узнав, что гости из Советского Союза даже заулыбались.

       Тот, кто нас приветствовал громко крикнул в направлении палатки и вышла женщина, одетая во всё чёрное. На голове никаб, только одни тёмные глаза блеснули при пламени костра. В руках у ней была большая чашка с мясом, которую она поставила перед гостями.

       «Это мясо газели, большой деликатес, нас угощают», перевёл Саша приглашение кочевников.

       И мясо, и чай были необыкновенно приправлены и имели особенный вкус, травяной и пряный. Разговор быстро сошёл на нет и вскоре у костра остались только геофизики и один из бедуинов.

       «Мы поставим лагерь недалеко от вас, не помешаем?», спросил Громов.

       Саша перевёл. Кочевник кивнул головой: «Только подальше от верблюдов, они не любят запах солярки».

       Ночь спустилась тёмная, густая, прохладная. Нигде Мусихин больше не видел таких огромных и ярких звёзд, как в пустыне. Ему не спалось, и он присел, прислонившись к ещё тёплым, от дневного зноя, колёсам станции. Внутри Громов пытался настроить рацию, чтобы связаться с управлением партии, которая находилась в Адене.

       Неожиданно, как большая чёрная птица, метнулась тень. Саша даже вскочил, может зверь какой!

       Нет, это была та женщина, что угощала их мясом. Она быстро взяла его за руку: «Тихо, пожалуйста!».

       Он даже не успел удивиться, что говорила женщина на чистом русском.
Лицо было открыто, но разглядеть в темноте было трудно, однако, по всей видимости, это была молодая бедуинка.

       Она присела рядом и быстро заговорила: «Я вам сейчас должна всё быстро рассказать, пока меня не хватились. Хотя шейха сейчас здесь нет, но, если заметят, что я к вам подошла, попадёт мне.

       Саша пытался разглядеть незнакомку. Лицо вроде не славянское, смуглое, а разговор чисто русский.

       «Кто вы? Откуда?», вырвались вопросы у него.

       «Я из Москвы. Зовут Жанна. Вышла замуж за араба, вместе учились. Уехала с ним, всё поначалу хорошо было, любовь большая. Я и ислам приняла и гражданство йеменское. Почему дальше не сладилось, долго рассказывать, времени мало. Потом он меня продал своему брату. Там совсем не ко двору я пришлась. В посольство наше бегала, просилась обратно. Разводили руками, ничего нельзя сделать. Ты, мол, теперь не советская гражданка. Брат его меня тоже продал, вот этому шейху», женщина торопилась рассказывать, глотая слёзы.

       Саша молча слушал.

       «Вот я уже почти восемь лет в этой проклятой пустыне живу. Сына родила, четвёртой женой числюсь. Не могу больше!», тут Жанна заплакала и закрыла лицо руками.

       «Ну а мы то, как можем помочь? Украдём тебя что ли?».

       «Возьмите меня с собой! Шейх до завтрашнего вечера точно не вернётся. А эти за мной не погонятся, не на чем. Джип только у хозяина. Пожалуйста! Больше такой возможности может и не представится», она умоляюще вглядывалась в тёмное лицо Саши.

       «И как ты себе это представляешь? Паспорт у тебя местный, в посольстве уже, понятно, никто помогать не станет. Из страны тебе не выбраться. Только если нелегально».

       «Я и хочу так попробовать. Вы меня только отсюда заберите! А там найду как, сюда я больше не вернусь», торопливо зашептала Жанна.
       Громов в станции о чём-то громко переговаривался по рации, потом выскочил из машины.

       «Сашок, в столице военный переворот, сказали срочно возвращаться. Так что, подымай ребят. Едем прямо сейчас! А это что за дама, свидание что ли? Не время, браток, не время».

       «Алексеич, тут такое дело. Наша она, русская. С нами просится. Невмоготу ей здесь», Саша вдруг, неожиданно для себя, решил помочь Жанне.

       «Знаешь, долго говорить, только время терять. Хочет, пусть едет. Только костюмчик ей смените», махнул рукой Громов.

       Собрались быстро. Беглянку переодели в полевой наряд.

       «А сын? Ты же сказала, что сын у тебя?», вспомнил Саша.

       Жанна посмотрела в сторону палаток: «Ему здесь лучше будет…».

       «Садитесь в кабину станции, будете водителю песни петь, чтобы не заснул», распорядился Громов.

       Когда выехали на шоссе, идущее вдоль пустыни, было уже совсем светло. Звёзды медленно растаяли и на небо всходило огромное, белое солнце.

       Дорога была переполнена машинами, которые на больших скоростях обгоняли друг друга. Множество вооружённых мужчин, с озабоченными лицами направлялись в сторону столицы.

       «Однако, у них тут серьёзная заварушка.», сказал водитель, то и дело нажимая на тормоз, пропуская идущих на обгон.

       Навстречу им, прижимаясь к обочине, медленно двигался джип.

       Жанна вдруг быстро наклонилась вниз.

       «Ты чего? Тебе нехорошо?», спросил Саша.

       «Это он, мой хозяин», она почти сползла с сидения.

       Джип медленно проехал мимо и Мусихин заметил, сидящего за рулём, огромного, чернобородого араба.

       «Ничего себе, детина! Так это муж твой? Ладно, вылезай, он уже далеко».

       Жанна выпрямилась и посмотрела в боковое стекло: «В лагерь торопится, но, думаю, ему сейчас не до меня будет».

       В столице было неспокойно. Когда такое видишь, сидя у экрана телевизора, с кружкой чая в руке, воспринимаешь всё по-другому. Ну толпа вооружённых людей, с яростными лицами, ну стреляют, ну кровь… А если это рядом, за окном автомобиля… Ребятам стало страшно!

       Ехали к посольству, пробираясь окружными улицами. Сунулись было к центру, дороги перекрыты баррикадами из старого хлама, перевёрнутых мусорных баков. Уазик двигался впереди с минимальной скоростью. Внезапно, из прилегающей улицы выскочил джип. Несколько мужчин с автоматами окружили машину с геофизиками, почти силком вытащили их из кабины.

       «Мама дорогая! Они же убить могут ребят!», закричал водитель и резко тормознул.

       Но нападавшим нужен был только транспорт.

       «Слушайте, это прямо беспредел у них», сказал Громов, провожая взглядом свой Уазик, в который битком набился народ.

       «Чёрт, папка с документами там осталась, вся документация», выругался он и ещё добавил крепким матом.

       «Садитесь в станцию, будем пробиваться к посольству», водитель уселся за руль и открыл карту.


Глава 5

       «Всё, дальше ходу нет. Придётся добираться пешком», водитель остановил машину перед огромной толпой людей.

       Ветер, сокрушающей силы, громкий гвалт людской лавины, оружие, поднятое над головами, окружило небольшой отряд геофизиков. Жанна крепко держала Сашу за руку.

       Громов шёл впереди, стараясь держаться вблизи зданий. До посольства было совсем недалеко, но этот путь они проделали почти за три часа.

       У ворот стояла вооружённая охрана спецназа Йеменской армии. Их долго не пускали, Мусихин на арабском просил вызвать советского посла. Его даже не слушали, молча оттесняя от ворот. Наконец ребят увидели из окон посольства и двое в штатском быстро вышли из здания и направились к военным.

       «Мы из геофизического отряда, работали недалеко от Шабвы, нам приказали вернуться», Громов пытался перекричать орущую толпу.

       Ворота открыли. Наконец то они в относительной безопасности.

       В здании посольства было битком людей. На стульях, просто на полу сидели испуганные женщины, притихшие дети, озабоченные мужчины.

       «Вы начальник? Надо уточнить списки, поднимитесь наверх, там работает штаб по эвакуации», обратился к Громову военный, весь мокрый от жары и волнения.

       «Саша! Неужели меня выгонят? Как же быть?», Жанна с отчаяньем смотрела на Мусихина.

       «Погоди ты паниковать. Алексеич что-нибудь придумает, вот увидишь!», он старался быть спокойным, надеясь, что Громов действительно выручит.

       Начальником Игорь Алексеевич Громов был строгим. Строгим, но справедливым. Никогда понапрасну не ругался, заступался перед вышестоящими. Надёжный мужик!

       Жанна прислонилась к стене у большого окна и застыла взглядом. Обратно она не вернётся, это уже решено. Что будет дальше-не знала. Но только не туда, в эту жуткую пустыню!

       Где-то недалеко завязалась перестрелка и люди, стоящие у окон, присели.  Со стороны морского порта поднимался тёмный дым. Некоторые женщины уже плакали, прижимая к себе детей. Тревога появилась в глазах у мужчин.

       «Внимание, товарищи! Не допускайте паники! Сейчас подъедут два автобуса, очень быстро грузимся, лишних вещей не брать, только самое необходимое. Едем в порт!  Аэропорт закрыт, египетское судно согласилось взять нас на борт. Будем прорываться морем», это громким, спокойным голосом говорил худощавый человек в штатском.

       Вернулся Громов. Жанна кинулась к нему: «Ну что, можно мне с вами?».

       «Всё путём, я тебя внёс в списки как жену Мусихина. Не возражаешь, Сашок?».

       «Я- то нет! А вот моя Татьяна бы возразила. Ну что, побуду немного шейхом с гаремом».

       К воротам посольства подъехали автобусы. Спецназовцы выстроились в коридор, и посадка началась. В первую очередь грузились женщины с детьми. Потом пошли работники посольства, нагруженные чемоданами с документами.

       Отряд Громова завершал посадку. Жанна была уже в автобусе, когда появилась небольшая группа арабов во главе с чернобородым мужчиной. Он нёс на руках мальчика. Пытаясь прорваться свозь оцепление, араб что-то громко кричал, потом поднял на руках ребёнка и начал трясти его. Мальчик плакал, но его голос тонул в гуле толпы.

       Жанна было ринулась обратно к выходу, потом встала, как вкопанная. Саша с силой усадил её на свободное место.

       «Мальчик мой…», прошептала она и закрыла лицо руками.

       «Ещё не поздно вернуться», Мусихин сел рядом. Почему-то ему не хотелось, чтобы она осталась с мужем. Абсолютно чужая женщина, о которой он почти ничего не знал вдруг что-то тронула в его душе. Саша представил Жанну одну в бесконечной пустыне, с вечной тоской по Родине.

       «Всё, поехали», повернулся к ним, сидящий впереди Громов.

       «Ты никак рыдать тут собралась? И не думай! Решила? Значит держи себя в руках».

       Морской порт был ещё в руках действующего правительства. Воинские посты окружили плотной стеной выход к причалам. Одно судно под английским флагом уже отходило. Заунывная сирена врезалась в тревожное небо. Порывистый ветер рвал серые облака.

       Два автобуса с советскими гражданами пропускали по счёту. Документы проверять никто не стал. Да и времени уже не оставалось. С египетского корабля сильно торопили. Стрельба раздавалась всё ближе. У военных явно нарастало нетерпение. Ну вот не до вас сейчас, товарищи!

       Погрузились очень вовремя. В порт хлынула толпа и всё смешалось, военные, повстанцы с оружием. С моря подходил военный корабль, за ним следовали катера.

       «Уносим ноги, кажется они в серьёзную войнушку играют», пытался шутить Громов.

       Облегчённо выдохнули уже в открытом море. И хотя всем было приказали покинуть палубу, многие останавливались и смотрели на удаляющийся берег.

       Саша с Жанной нашли место в салоне, где устроили неожиданных пассажиров. Дети, которые самые первые пришли в себя, уже вовсю обследовали помещение и пытались выскочить на открытую палубу. Взрослые переговаривались, кое-кто доставал съестные запасы, предусмотрительно прихваченные с собой.

       «А тебе прямо к лицу костюмчик-то, только обувка великовата, как только не выпала из моих кроссовок», Саша говорил нарочито бодро, чтобы расшевелить, окаменевшую взглядом, Жанну.

       Она вдруг уткнулась ему в плечо и беззвучно заплакала. Он растерялся, какие слова сейчас нужны? Чёрные, с сильной проседью волосы разметались по его груди, загорелые, огрубевшие руки женщины вздрагивали.

       «Потом плакать будешь, когда домой вернёшься, тогда и порыдаем вместе. Ещё дорога дальняя предстоит. Это здесь, в спешке проскочили. А на самолёт документы потребуются. Надо сейчас об этом думать», Саша неумело погладил Жанну по голове.

       «Я сама во всём виновата, кинулась как в омут головой. Ведь отговаривали все сюда ехать», всхлипывала Жанна.

       «Чего теперь? Что сделано, то сделано».

       «Начиналось-то всё как в сказке. Такая любовь, принц, другая страна. Я ведь тогда уехать хотела из Союза, свободы мне не хватало. Вот и получила свободу. Камаль мне обещал, что я единственной женой буду. А когда первый год прожили, а я всё не беременела, он вторую жену взял. Ну тут и понеслось… Скандалила, ругалась, даже голодовку объявила. Вот тогда он первый раз так жёстко высказал, что я всего лишь женщина и должна знать своё место», Жанна говорила дрожащим голосом, но плакать перестала.

       «Подожди, там вон воду раздают. Пойду возьму», Саша быстро поднялся и подошёл к небольшой очереди. Громов стоял впереди.

       «Ну что наша беглянка? Слушай, а этот мужик с пацаном муж что ли?», негромко спросил он.

       «Муж, а пацан – сын».

       «Ну дела… Как дальше-то? В Египте на самолёт документы нужны будут. Не получится проскочить».

       «Не знаю пока, там решим», Саша взял две бутылки воды и вернулся к Жанне.

       Женщина уже почти успокоилась. Она достала из небольшой сумки зеркальце и расчёску, пыталась немного привести себя в порядок.

       «Это все твои вещи?», он кивнул головой на сумку.

       «Да, у меня ведь и было всего пара тряпок. Взяла с собой только фотографии. Все документы у хозяина».

       «Как ты у него то оказалась?», Саша открыл бутылку и протянул Жанне.

       «Когда мы с Камалем совсем разругались, я первый раз пошла в посольство. Он об этом узнал. Как, я даже не знаю. Неделю со мной в доме никто не разговаривал. А потом просто собрали мои вещи и отвезли к брату Камаля. Он его старше на десять лет. Маленький, толстый, какой-то весь, как жиром намазанный. Я у него должна была быть третьей женой. Ну тут я вообще на дыбы встала. О правах человека кричала, кому только? Они о этом даже не слышали. Целый месяц взаперти сидела. Потом ему надоело слушать мои вопли и меня отвезли в пустыню. Но перед этим мне удалось ещё раз в посольство сбежать. Но меня даже не пустили», у ней опять стали мокрыми глаза.

       За окнами салона заметно потемнело. Солнце опустилось где-то далеко за горизонт морской глади, свежий ветер гулял по палубе. Люди стали выходить на воздух.

       «Может тоже пойдём на палубу?», спросил Саша.

       «Давай», согласилась Жанна.

       Они стояли, облокотившись на перила, молчали. Странно, но у него на душе просыпалось волнение, как будто перед неожиданным событием. Хотелось никуда не отпускать эту женщину, не потерять. Прижать её к себе и опять ощутить тёмные волосы на своей груди.

       «Стоп, браток! Дома, в России жена. Наивная и добрая Танюшка. Простая, без тайн и затей», с досадой на себя, подумалось Саше.

       «А в пустыне у шейха в каждой палатке жён не счесть. Смирилась я, жила, как кукла заведённая. День прошёл, а ночью слёзы. А потом и слёзы кончились. Сын родился, вроде бы счастье, ребёнок! А у меня сердце окаменело, никаких эмоций…», продолжала рассказ Жанна.

       Ночь… Море тяжело плещется за бортом. Южные звёзды усыпали чёрное, высокое небо. Народ разбрёлся по салону, устроился на ночлег. Стих ребячий гомон, лишь взрослые тихо переговариваются в темноте.

       Саша с Жанной всё стояли на палубе. Говорили уже о другом. Он рассказывал, как три года работал на севере. Как чуть не замёрз в тундре, когда встал среди ледяной пустыни вездеход.

       «Ты женат?», вдруг спросила Жанна.

       «Да», односложно ответил Саша.

       «И дети есть?».

       «Нет, не получается пока. Знаешь, я так виноват перед женой.», видно было, что это больная для него тема.

       «Мы начинали в общежитии, крохотная комнатка, условий никаких. А Таня забеременела. Решили, что рано. А потом, после аборта как отрезало. Вот сейчас лечится. Мне бы тогда остановить её, а я смалодушничал, испугался трудностей. Теперь простить себе не могу».

       «Всё хорошо будет, Саша. Всё будет хорошо».


Глава 6

       К полудню следующего дня корабль заходил в порт Сафага. Моряки неторопливо, без суеты занимались своим делом, то и дело отгоняя детей от капитанской рубки. Взрослые стояли на палубе и разглядывали приближающийся берег. Солнце палило нещадно, вода у команды закончилась и все с нетерпением ждали причала.

       Громов подошёл к Саше с Жанной. Они ещё сидели в салоне, не торопились выходить на палубу.

       «Ну что будем дальше делать? Нас сейчас повезут в Хургаду, там будем ждать самолёт на Москву. С нами тебя не пустят. Есть у тебя какой-то план?», спросил он Жанну.

       «Пока нет. Главное, я вырвалась оттуда. Я что-нибудь придумаю», она, правда, и сама не знала, куда же дальше.

       «Вот что, есть у меня в Египте корешок, вместе в институте учились. Он здесь нефтяной завод помогает строить. Знаю только город, где находится стройка. Если доберёшься, записку ему мою передашь, может он поможет. А он поможет, если в его силах, это точно», Громов вынул из планшета блокнот и начал быстро писать.

       «Спасибо, Алексеич! Это ты здорово придумал! Как, Жанна, доберёшься?», обрадовался Саша.

       «Конечно! Мне сейчас уже ничего не страшно. Если бы вы знали, как я домой хочу», она порывисто обняла Громова за шею и опять заплакала.

       «Ну хватит слёзы лить! Лучше думай, как доехать до места. В этом костюме тебе нельзя по стране передвигаться. Вот тебе немного долларов, купишь платье своё, ну как называется, чадра что ли?».

       На пристани прощались. Главный по эвакуации уже организованно повёл народ к ожидавшему неподалёку автобусу.

       «Саша, можешь маме моей позвонить, когда в Москву прилетите? Скажи только, что я жива и обязательно скоро буду дома. Вот здесь я написала телефон и адрес», спросила Жанна.

       «Позвоню. Ты только осторожно здесь, не перед кем особенно душу не раскрывай. Как говорится, молчи громче. Может ещё и увидимся. Удачи тебе. А это мой адрес в Новосибирске. Телефона у нас нет», Саша вложил в её руку бумажку с адресом и вдруг неожиданно крепко обнял женщину.

       «Спасибо вам за всё, сам Бог мне вас послал», она немного отстранилась, потом обвила руками его шею и поцеловала.

       Уже из автобуса Саша видел удалявшуюся, маленькую фигурку Жанны. Она шла быстро и не оглядывалась.

       В самолёте он сел у иллюминатора и молча смотрел на белоснежные барханы облаков за стеклом.

       «Ты чего такой?», спросил его Громов, закончив изучать глянцевый журнал.

       «Какой?».

       «Задумчивый. Что зацепила беглянка? Глазищи у ней, конечно, знаменитые», усмехнулся Громов.

       «Может и зацепила… Думаю, что матери её сказать. Сколько Жанна до корешка твоего будет ехать? А мать ждать начнёт, волноваться», ответил не сразу Саша.

       «Мать, она всегда волнуется, ей так положено. А вот дочка сынулю бросила, это как, по-твоему, хорошо?».

       «Выхода у ней другого не было. Нам трудно судить, Алексеич», Мусихин вздохнул.

       «Ладно, не переживай. Девка она отчаянная, не пропадёт», Громов устроился поудобней в кресле и закрыл глаза.

       В Москву прилетели под вечер. Зал в аэропорту Шереметьево был переполнен. Рейсы в северном направлении отменяли один за одним. Непогода!

       С трудом нашли место, где можно было присесть. Громов убежал звонить в управление, надо было лететь дальше, в Новосибирск. Рядом расположились шумной компанией вахтовики. Их рейс в Сургут отложили до утра. Мужички уже изрядно подкрепились горячительным и нестройно пели под гитары жалобные песни. Женский голос из радиорубки монотонно твердил о задержках вылета.

       «Русский язык, прямо бальзам на душу… Хорошо дома, а ребятки?», водитель Гриша уже сбегал в лавку и принёс несколько бутылок пива.

       Саша поискал глазами телефонные будки. Достал листочек с телефоном.

       «Как же получше сказать, не вдаваясь в подробности. Начнутся расспросы, а что я отвечу? Ваша дочь, нелегально, в чужой стране, своим ходом до дома добирается», он никак не мог решить, как же объяснить матери, чтобы та с ума не сошла от волнения.

       Трубку взяли сразу, как будто ждали звонка.

       «Здравствуйте, меня зовут Александр. Звоню по поручению Жанны», начал он.

       «Жанна! Что с ней?! Где она?!», закричал тонкий женский голос в ответ.

       «С ней всё в порядке. Она скоро будет в Москве. Не волнуйтесь», Саша старался говорить спокойно.

       «Кто вы? Откуда звоните? Пожалуйста, скажите, где она?».

       Я в аэропорту, на мой рейс объявили посадку, так что говорить долго не могу», он соврал, чтобы уйти от объяснений.

       Женщина плакала в трубку. Саша помолчал немного, потом сказал, как можно уверенней: «Она обязательно приедет, ждите».

       «Хорошо, я буду ждать…».


Глава 7

       Не заладилась семейная жизнь у Саши Мусихина. Почему…? Сразу и не объяснить. Или любовь прошла, или её и вовсе не было. Уютная, семейная Танюшка незаметно превратилась в скучную и суетливую домохозяйку. Вышитые салфеточки, самодельные коврики, постоянные разговоры о неудобных соседях и последние сплетни из телевизора, вот и весь набор в немудрящей красивой головке жены. Когда-то она казалась ему ласковой и нежной, по-женски беспомощной. Сейчас весь этот мещанский расклад раздражал Сашу. Он старался работать как можно больше, из летней полевой партии сразу кочевал в зимнюю. Отгулы, которые он проводил дома, были для него тягостными и скучными.

       Развод для Саши был событием невозможным, не то воспитание. Тем более бездетность их семьи случилась при его участии, даже скорее, малодушии и безответственности.

       Через два года, после возвращения из Йемена он собрался навестить армейского друга. Служили они с Андреем на Кавказе. Служили хорошо, сроднились почти как братья. Писали потом друг другу короткие письма, на свадьбу вместе с Таней ездили в Краснодарский край. Вот теперь Саша едет один.

       «Почему? Давай вместе поедем», не понимала жена.

       Она как будто не замечала отчуждение, которое появилось между ними.

       «Я один поеду. Ну мне так надо», коротко объяснил Саша.

       Билет на Краснодар он купил с пересадкой в Москве. Адрес, который дала ему Жанна, лежал в записной книжке.

       Всё это время, со дня их расставания в Египте, Саша не переставал думать о беглянке. Что сталось с ней, где она сейчас? Перебирал в памяти ту короткую, но яркую встречу, вспоминал глаза Жанны, поцелуй на прощание. Решил непременно поехать по адресу. Зачем? Только ли узнать о её судьбе. Или ещё есть повод?

       Переполненное метро столицы шумело и двигалось по всем направлениям. Саша пересаживался с поезда на поезд, блудил по переходам, то и дело приставал с расспросами к пассажирам.

       Наконец его вынесло на нужную станцию и улицу. Дом пятиэтажный, с уютным двориком, где в песочнике ковырялись малыши. Рядом стояли две юные мамаши и болтали о чём-то о своём.

       Саша присел на скамейку, не решаясь зайти в подъезд и позвонить. И тут он увидел Жанну. Она шла, размахивая сумкой и приветливо улыбалась мамашам: «Девчонки, привет!».

       И тут встретилась глазами с Сашей. На секунду остановилась, как бы не веря глазам, потом охнула: «Саша! Ты?!».

       Она очень изменилась, волосы, выкрашенные в каштановый цвет, и короткая причёска, подведённые тёмной стрелочкой глаза и розовая помада на губах. Совсем другая Жанна стояла перед Сашей, от заплаканной и отчаявшейся беглянки не осталось и следа.

       «А я всё ждала, может позвонишь или приедешь», она обняла его и постояла, прижавшись.

       «Я вот проездом… Решил узнать, как ты. Вижу, всё хорошо», Саша как-то даже охрип от волнения.

       «Ой, мне надо тебе столько рассказать. Пойдём, я тебя с мамой познакомлю, с мужем», Жанна взяла его за руку.

       «Так ты замуж вышла или твой араб сюда приехал?», пытался пошутить он.

       «Нет, это не мой араб, хотя тоже мусульманин. Он татарин», засмеялась Жанна.

       Саша не знал, что он ждал от этой встречи, но уж точно не хотел услышать о её замужестве. Хотя… ведь два года прошло.

       «Знаешь, у меня мало времени, может поговорим где-нибудь в кафе. А с мамой я в другой раз познакомлюсь».

       «Как жалко! Ну а что же ты так ненадолго? Ладно, пойдём. У нас тут рядом кафе-мороженое открыли», Жанна взяла его под руку.

       Они заняли столик у окна. За стеклом мчались машины по широкой улице, поднимая грязные брызги недавнего дождя. В кафе было тихо, посетителей мало. Играла музыка.

       «Я ведь иногда просыпаюсь среди ночи и боюсь открыть глаза. Мне кажется, что я опять в пустыне. И кричу во сне. Равиль меня будит, а я проснуться не могу», глядя в окно, сказала Жанна.

       «Так как ты из Египта выбралась? Помог тебе корешок Алексеича?».

       «Эх, Саша! Как богата русская земля добрыми людьми! Если бы не вы все, сидеть бы мне в пустыне до скончания века. Михал Михалыч, друг Громова меня, как родную принял. До завода я вообще без проблем доехала. Сначала поездом, потом автобусом. Правда, ночевать приходилось, где придётся. Для отеля документы нужны были.

       Принесли мороженое и Жанна принялась смаковать белоснежный пломбир, украшенный шоколадной стружкой.

       «Знаешь, Саша, я теперь могу есть мороженое бесконечно. Так его мне хотелось там, даже во сне снилось».

       «А сын твой тебе не снится?», вдруг неожиданно для себя, с какой-то злостью спросил он.

       «Зачем ты так?».

       «Ну извини. Наверное, это вообще не моё дело», смутился он.

       «Я стараюсь не думать о нём, всё равно уже ничего не изменишь. Дорога в Москву была долгая, но на моё счастье всё складывалось удачно. Михал Михалыч устроил меня на наше судно, которое везло грузы до Югославии. А потом по сухопутке уже и в Россию. Самое, кстати, трудное было это наша граница. Ехала в грузовом прицепе, среди коробок с аппаратурой. Рисковали люди ради меня, не ради денег, просто помогали».

       «Я люблю тебя, Жанна, прости за откровенность», Саша в эту минуту мог отдать свою душу за эту женщину

       «Сашенька, я так ждала этих слов…»


Рецензии
Молодец, Ольга, хорошо пишешь, и рассказы чёткие, и повесть коронная. Включаю в избранные. Буду заходить. Удачи!

Михаил Быстров -Павлов   28.03.2023 19:11     Заявить о нарушении
Спасибо, Михаил! Заходите, буду рада!

Ольга Море   28.03.2023 21:42   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.