В погоне за тенью. 82 глава

     - Проклятье... какая авария, о чём это она... - тише повторил Паша, с недоумением глядя в пустоту.
     - Он ведь погиб, я сам был на похоронах, я видел... или же она мне изменила, когда он ещё был жив... Мама! - рассуждая сам с собой, крикнул он напоследок и побежал за матерью.
     Паша догнал мать на первом этаже.
    - Мама! Подожди. Я ничего не понимаю, как Ульянка может быть беременной, ведь Сергей Трофимович погиб. Я видел, как его похоронили. Значит, она изменяла мне, так? - спросил с отчаянием Паша.
     - Во-первых, успокойся, сынок. Не изменяла она тебе, да и не могла бы этого сделать, плохо же ты знаешь Ульянку. Сергей Трофимович в тот день не погиб при нападении, всё это дело с похоронами устроили, чтобы все в это поверили. Смирись, сынок, не любит она тебя, а сердцу не прикажешь. Лена любит тебя, скоро родит тебе ребёнка. Я понимаю тебя, это трудно признать, но она не любит тебя, мне жаль. О том, что Сергей Трофимович жив, знать никто не должен, не то навлечёшь на него беду, да и на Ульянку тоже. Зная твою порядочность, я рассказала тебе об этом, вижу как ты мучаешься, - говорила Евдокия Семёновна, с сожалением глядя на сына.
     Паша постоял возле матери, молча глядя ей в глаза, потом развернулся и ушёл по ступеням наверх. Тяжело вздохнув, Евдокия Семёновна взяла за руку внучку, которая испуганно смотрела на неё и на уходящего наверх отца и вышла из подъезда.
     - Куда ты так внезапно ушёл, Паша? Ты пугаешь меня, милый, да что с тобой? - спросила Лена, когда Паша вошёл на кухню и опустился на стул.
     - Теперь уже ничего... ровным счётом ничего. Завтрак готовь, мы на работу опаздываем, - с каким-то безразличием ответил Паша.
     О том, что Сергей Трофимович жив, он конечно будет молчать, мысль о мести ему и в голову не придёт, он помнил, что сделала для него Ульянка, да и подлецом он никогда не был.
     - Бабушка? Почему папа сердится? - спросила Настюша, когда они шли к дороге.
     - Он не сердится, солнышко, твой папа очень добрый и любит тебя, как он может сердиться? - ответила Евдокия Семёновна, на душе которой было муторно и тяжело.
     Приехав домой, она приготовила завтрак и нехотя поела. Накормив внучку, Евдокия Семёновна отправила её в школу. Учебный год заканчивался, вещи были собраны, поэтому заняться было нечем. Приехал Борис, он часто приезжал и часто оставался на ночь. Как он рассказал Евдокии Семёновне, у сына, как только они стали жить у него, отдельно от матери невестки, жизнь вроде наладилась, он и работу по своей специальности нашёл. Борис редко бывал у себя дома, как он говорил, не хотел мешать молодым.
     - Ты, Дуся, не обижайся на меня, ладно? Но когда ты вернёшься из этой Италии, я перееду к тебе. Внучка твоя с матерью останется, а ты что же, одна жить будешь? Не захочешь, спать отдельно будем, но я очень устал быть одиноким, несмотря на то, что у меня, вроде как, семья есть, - сказал Борис, сев за стол.
     - Вот вернусь, тогда и решим, Борис. Но ты прав, ты одинок, я одинокая. Так будет правильно. Сын давно мне это говорит, - ответила Евдокия Семёновна.
     Через два дня, в половине третьего, за ней и Настюшей приехал Яков Самуилович и погрузив чемодан, который оставила Ульянка, в багажник своей машины, усадил Евдокию Семёновну и её внучку на заднее сидение и сев за руль, поехал в сторону аэропорта Шереметьево.
     С раннего утра Ульянка волновалась, попросив Олесю приготовить пирог с яблоками и творогом, который так любила Настюша.
     - И бульон надо поставить вариться, поджарь котлеты с гарниром. Не нужно итальянской кухни, не хочу шокировать свекровь, - шутя, будучи в хорошем настроении, говорила Ульянка.
     В столовую зашёл Сергей Трофимович, он всё ещё прихрамывал на правую ногу, но синева и отёки почти прошли. На лице они тоже прошли, после той аварии, его красивое лицо посуровело, что ли. Так бывает, наверное, когда сталкиваешься со смертью, что бывало с ним не раз. Но приезду Настюши и Евдокии Семёновны, Сергей Трофимович был искренне рад. В ресторан, в Риме, он нанял нового администратора, молодая женщина уже работала в этой сфере и хорошо справлялась с работой, Сергей Трофимович был ею доволен. Правда, полностью он никому не доверял, проверяя раз в неделю работу всего персонала.      
     В обязанности Софии, так звали новую работницу, в должности администратора, входили многие обязанности, за что Сергей Трофимович платил ей хорошие деньги. Она должна была и зарплату выдавать работникам ресторана.      
     В Неаполе, Ульянка сама руководила всем в ресторане, который ей очень нравился. Сергей Трофимович полностью отдал ресторан в её распоряжение и редко туда наведывался. Прибыль от ресторанов шла в сейф. Раз в месяц, Сергей Трофимович оплачивал налог, как полагалось и услуги по содержанию большого дома. Выделял деньги на продукты и на зарплату прислуге, на нужные расходы, а деньги тратили не очень-то экономя. Сергей Трофимович любил дорого одеваться, к чему приучил и Ульянку, они иногда выходили, так сказать, в свет. Того требовало общество, в котором они теперь жили. И в Риме, и в Неаполе, их считали красивой парой из России.
     Ульянка часто заходила на чердак, где устроила прекрасную оранжерею. Поставив диванчик, она попросила Роберто сделать что-то вроде маленького водопада, с потолка до пола циркулировала вода, охлаждаясь специальным приспособлением. Она заходила, чтобы отдохнуть там после сутолоки и суматохи прошедшего дня. Ведь выходные она почти и не брала. Когда оранжерея была готова, Ульянка повела туда Сергея Трофимовича. Увидев старый чердак, которым он никогда не интересовался, он пришёл в полнейший восторг.
     - Представляю, как тут классно любовью заниматься, - воскликнул он, ложась на диван и скрестив ноги и руки, чем очень рассмешил Ульянку.
     - У кого что на уме! - засмеявшись, произнесла она.
     Позже, Сергей Трофимович сказал ей, что она в любое время может бросить работу, ему ничего не стоит нанять нового администратора. Но Ульянка попросила позволить ей работать.
     - Мне нужно больше двигаться, для малыша это полезно. Если оставлю работу, ходить мне будет просто некуда, - сказала Ульянка.
     Вечерами, они вместе с Сергеем Трофимовичем, с которым они узаконили отношения, как захотел он, выезжала в город, или отдыхала возле бассейна во внутреннем дворе. Она с восхищением смотрела, как раздевшись, её любимый прыгал в воду и плавал. А когда он настаивал, она надевала купальник и по ступеням спускалась к нему. Сергей Трофимович обнимал её мокрое тело и неистово целовал. Она была бесконечно счастлива.
     - Сеньора! Они едут! - крикнул со двора Роберто.
     Ульянка, которая была возбуждена, ожидая дочь и свекровь, выбежала во двор и подошла к воротам. Она заметно волновалась. Поехать за дочерью и свекровью в аэропорт, Сергей Трофимович Ульянке не позволил, сказав, что сам встретит их.
     - Не нужно специально ехать в Рим, я же там целый день буду, сам и встречу, не волнуйся, милая. К вечеру мы приедем домой, - целуя утром жену в холле, а потом и во дворе, садясь в новую машину, которую купил совсем недавно, сказал Сергей Трофимович.
     И Ульянка согласилась, она выехала следом за ним и поехала в ресторан на берегу залива. Клиентов было много и ей приходилось самой следить за обслугой и меню ресторана. Но домой она вернулась пораньше, не смогла усидеть на работе, да и Олесе нужно было дать распоряжения.
     Ульянка стояла, в ожидании, когда Сергей Трофимович заедет во двор. Дверца нового чёрного Мерседеса, эту марку машин предпочитал Сергей Трофимович, открылась и из машины выскочила Настюша.
     - Мамочка! Я приехала! - кидаясь в объятия матери, крикнула она.
     - Солнышко моё! Ласточка моя ненаглядная, как же я по тебе соскучилась! - обнимая и целуя Настюшу, со слезами говорила Ульянка.
     - Как же долго мы ехали. Ну здравствуй, дорогая, - медленно выйдя из машины, сказала Евдокия Семёновна, подходя к Ульянке.
     - Мамочка... добро пожаловать, дорогая моя. Наконец вы приехали, - обнимая свекровь и целуясь с ней, произнесла Ульянка.
     - Приехали... Сергей Трофимович нам город Неаполь показал... красота, да. Батюшки свят... а дом-то какой огромный! - посмотрев на дом, воскликнула Евдокия Семёновна.
     - Что же Вы, Евдокия Семёновна, меня всё по имени отчеству называете? Я Вам вроде как сын, если Ульяну Вы считаете своей дочерью, конечно, - сказал Сергей Трофимович, подходя к жене и вновь прибывшим.
     - Могу и просто по имени называть. Это я с непривычки, сынок, - смутившись, ответила Евдокия Семёновна.
     - Роберто? Отнесите вещи наверх, в комнату, которую я для них выделила, - сказала Ульянка на итальянском языке.
     Оторопело улыбаясь, Настюша смотрела на мать.
     - Ну что мы во дворе стоим? Вы с дороги проголодались, пошли в дом, - сказала Ульянка, как только Роберто взял чемодан и сумку из багажника и прошёл в дом.
     - Ульянка... дочка... как же вы вдвоём живёте в таком доме? Тут же потеряться можно... - войдя в холл и оглядываясь по сторонам, с восхищением говорила Евдокия Семёновна.
     - Поначалу и мне так казалось, мамочка. Привыкла. Я утром Вам весь дом покажу, - улыбаясь, ответила Ульянка.
     Настюша радостно бегала по холлу, трогая консоли и зеркала, картины и камин.
     - Мамочка, как тут красиво! Это теперь и мой дом? - наивно спрашивала девочка.
      - Конечно родная. Это наш дом, твой, мой, дяди Серёжи. Тут столовая, заходите, мои дорогие, - открывая стеклянную двустворчатую дверь, сказала Ульянка.
     - Я наверх, милая, приму душ, переоденусь и спущусь, не ждите меня, начинайте ужинать, - сказал Сергей Трофимович, целуя жене руку.
     - Хорошо, только не задерживайся, пожалуйста, - ответила Ульянка.
     - Настюша, мама, справа по коридору есть ванная и туалет, там можно руки помыть, - обнимая за плечи дочь, сказала Ульянка, показывая рукой в сторону ванной.
     Но видя нерешительность свекрови, она пошла вместе с ними.
     - Господи, Ульянка, как же ты справляешься с таким большим домом? После нашей квартирки, дом кажется дворцом, - с восхищением осматривая огромную ванную, с бело-голубым кафелем с дельфиньчиками, сказала Евдокия Семёновна.
     - Я привыкла, мама, да и Олеся во всём помогает. Её муж, которого Вы видели, Роберто, он по двору работник. Олеся приехала с Украины, трудолюбивая девушка, прилежная и исполнительная, - ответила Ульянка.
     Выйдя из ванной, они зашли в столовую, где Олеся красиво накрыла на стол и уже ждала их.
     - Здравствуйте. Прошу к столу, - вежливо сказала она.
     - Здравствуй, дочка. Спасибо... садись с нами за стол, - сказала Евдокия Семёновна.
     Олеся с тревогой посмотрела на Ульянку, улыбнувшись, та кивнула ей.
     - Я только бульон всем разолью, - ответила Олеся.
     Евдокия Семёновна девушке очень понравилась, её доброе лицо и ласковый голос, подкупали. Вскоре, они непринуждённо разговаривали, сидя вместе за столом.
     Вошёл Сергей Трофимович и Олеся тут же встала из-за стола. Евдокие Семёновне было непривычно, чтобы за ней ухаживали, но она была в гостях и молча наблюдала за происходящим. После ужина, Ульянка вместе с дочерью и свекровью поднялись наверх. Евдокия Семёновна только успевала восхищаться красивым и богатым убранством большого дома. Она шла по лестнице наверх, рассматривая картины в позолоченных рамах, бронзовые статуэтки на консолях в холле на втором этаже. А когда они вошли в спальню, Евдокия Семёновна устало села на кровать.
     - Ничего, что тут одна кровать? Если Вам тут неудобно будет спать вместе с Настюшей, рядом есть спальня. Просто я подумала, что Настюше надо привыкнуть, чтобы ей было не страшно... - сказала Ульянка.
     - На этой кровати уместится четыре человека, дочка. Как может быть на ней неудобно? Настюша, открывай чемодан, нам надо переодеться ко сну, - сказала Евдокия Семёновна.
     Настюша ходила по комнате и с интересом рассматривала всё вокруг, трогая руками богатые портьеры, на комоде с зеркалом туалетные принадлежности, открывая ящики комода и тумбочки из белого, матового, резного, с причудливым рисунком дерева.
     - Как же тут красиво, мамочка. Здорово-то как! - воскликнула Настюша, наконец подходя к чемодану.
     - Привыкай, дочка, теперь это и твой дом. А если бабушка согласится, может навсегда останется с нами? - улыбаясь, спросила Ульянка, посмотрев на свекровь.
     Настюша с надеждой посмотрела на бабушку. Ей очень хотелось, чтобы она осталась и жила вместе с ними в этом красивом доме. Евдокия Семёновна растерянно посмотрела на Ульянку.
     - Наверное, от такой роскоши отказаться трудно, аж голова закружилась. Но привыкнуть к такому, я уже не смогу. Вот побуду у Вас до конца лета и домой вернусь. Лена ведь тоже беременна, там меня ждёт мой сын... Борис тоже. Решил ко мне переехать и я согласилась. Если Настюша останется с тобой, я совсем одна буду, - с грустью говорила Евдокия Семёновна.
     - Понимаю... рада и за Лену, и за Пашу. От души желаю им счастья. Ладно, не будем грустить, Вы с дороги, устали, отдыхайте. Завтра на пляж пойдём. Хочу, чтобы Вы вдоволь отдохнули, мама. Ведь не отдыхали поди никогда, трудитесь, как пчёлка. Я очень Вас люблю и считаю родной матерью, свою я, к сожалению, рано потеряла, - искренне обнимая свекровь, сказала Ульянка.
     - Ты моя ласточка. Я тоже люблю тебя, родная, люблю, словно дочь ты мне. Вот увидела, как ты счастлива и вовсе успокоилась, - ответила Евдокия Семёновна.
     Настюша, сидя на ковре, перебирала вещи в чемодане.