Торади

       Когда я приехал в Казахстан, то был очень удивлен, что в здешних краях живет великое изобилие разных народов СССР. Кого тут только не жило: и казахи, и русские, и немцы, и корейцы, уйгуры, дунгане, прочие, прочие, прочие.
Конечно, людей разных национальностей было не одинаковое количество. Больше всех было немцев, казахов и русских. Остальных народов было меньше.. Заходишь утром в автобус, и попадаешь в разноязыкий гомон, все говорят, каждый на своем языке. Люди разных национальностей меж собой общались на великом и могучем. В Караганде даже бытовала поговорка: фир унд цванцихь сагат в сутки, то есть двадцать четыре по-немецки, часа по-казахски и в сутки - понятно, на каком...
       Лица азиатских национальностей мне поначалу казались абсолютно одинаковыми и неотличимыми друг от друга. Оно и понятно, у себя на родине за всю жизнь я видел только русских и мордву. Кажется, два раза видел в  станционной столовой приезжих татар. Постепенно, где-то через полгода-год, я уже научился различать казахов и корейцев, узбеков и уйгуров и так далее. Чеченцев от ингушей отличать не научился, впрочем, как и от азербайджанцев. Мог их различать только по языку. Я, кстати, и сейчас их плохо различаю.
       Впрочем, пора переходить к рассказу. Через год я поступил в мединститут. У нас на курсе были люди практически всех национальностей, каких-либо трений меж людьми на почве национальной неприязни мне наблюдать не довелось. Отмечал правда, что народ все равно в общежитии, на субботниках и в других местах все-таки кучковался по национальным признакам. Создавалось нечто подобное микродиаспорам. Впрочем, на занятиях мы, как известно, делились по группам, а в них все национальности были представлены вперемешку. В моей группе, например, были казахи, корейцы, украинцы, русские, евреи, итд. Нам это не мешало, и мы были вполне дружны.
       Четвертой национальностью по численности в городе были корейцы.
Много их было и в институте. И студентов, и преподавателей. В моей группе был парень по имени Сергей, с которым мы дружили все шесть лет учебы, пока жизнь не раскидала нас по стране. У Сереги был друг из другой группы, кореец по имени Аркадий Этой был высокий, стройный красавец классического восточно-азиатского типа. Предмет тайного воздыхания  очень и очень многих девочек в институте. К этой поре я уже хорошо отличал корейцев от других азиатов. Постепенно мы сдружились. Аркадий, человек веселый и заводной, весельчак и говорун, быстро создал вокруг себя приличную корейскую минидиаспору, в которую включили и меня, как Серегиного друга. Мы, бывало, собирались, ездили на природу, просто устраивали вечеринки, ну и все такое, что было интересно молодым людям. В группе были и кореянки, все, как одна, влюбленные тайно в Аркашку, но он как-то все эти влюбленности пропускал мимо ушей. Среди девочек была  маленькая и очень хорошенькая кореяночка по имени Дора.
       Как-то однажды, поздней весной, мы поехали группой человек в семь-восемь, точно уже не помню, на речку, позагорать, покупаться и вообще весело провести время. Поехал и я. Была и Дора. Приехали довольно рано, быстренько разбили лагерь, развели костер, жарили шашлыки, девчонки готовили какие-то корейские кушанья. Время летело быстро... Помню, я тогда так наелся до отвала, что стало лень что-либо делать. Народ разбрелся, кто куда. Кто загорал, кто купался, кто колобродил по окрестностям незнамо в поисках каких приключений. У костра, почти потухшего, остались я и Дора, которая, как это принято у корейцев, убирала и приводила в порядок наше обиталище.
       Я валялся, грея пузо на солнышке, Дора помаленьку все убирала, тихо, молча, почти незаметно. Прошло, наверное, полчаса, когда она, закончив дела, присела отдохнуть, и тут черт меня дернул спросить ее, откуда, из каких краев, она приехала. Она ответила, постепенно разговор разгорелся, речь пошла о корейцах, и я спросил ее, не знает ли она какую-нибудь корейскую песню, на корейском, естественно, языке. Немного помолчав, она ответила, что знает много корейских песен, ее учили и мама, и бабушка. Я настойчиво попросил ее спеть, сказав, что еще никогда не слышал  корейских песен. Помолчав, подумав, она мне сказала, что споет мне песню, очень старинную, которой, как они, корейцы,  считают, уже много сотен лет. Это песня о трудной судьбе корейской женщины, молодой, которая вышла замуж и пришла жить в чужую семью. У этой женщины было очень много дел и обязанностей, но была одна, очень трудная и страшная, если так можно сказать. Есть в корейских горах, в лесах некий корень, который по-корейски называется торади. Русского названия Дора не знала, поэтому я так и запомнил - торади. Таким было и название песни.
       Дора помолчала, подбросила пару веток в тлеющий костер, и запела тихим голосом, тембр которого был похож на звук струн какого-то восточного инструмента. Мелодия была грустная, естественно, в пентатонике, как и все народные песни Азии...Голос переливался, иногда звенел, иногда с хрипотцой обрывался. Меня эта мелодия, манера исполнения, просто очаровала. Я слушал это пение, и в голове мысленно представлял все то, что мне рассказала исполнительница перед началом. Вот молодой женщине говорят, что пришла пора идти в горы, в лес, за этим самым корнем торади. Никто не знает, где растет этот корень, и как долог путь до него, но она должна найти его, выкопать, вымыть и принести домой. Путь был далек и труден, в лесу в изобилии дикие звери: волки, кабаны, тигры и прочие страшные монстры, которые так и хотят сожрать бедную молодайку. Идет она в лес и плачет. И идти боится, и вернуться боится, ибо дома ее накажет строгий свекор или свекровь, и сердце ее разрывается от страха, и слёзы застилают глаза. Долго звучала песня и, наконец, закончилась на тихой, прощальной ноте.   
       Дора молчала, молчал и я, тронутый этой чистой, незнакомой песней. Было тихо, солнце уже клонилось к закату, на берегу реки, в отдалении, раздавались  крики, смех, разные голоса, а мы сидели, молчали и тишину нарушал только треск тлеющих сучьев костра. Песня создала во мне состояние какой-то светлой, приятной грусти с ностальгическим оттенком...
       С тех пор прошло уже больше полвека, но я помню эту песню, помню, и пытаюсь ее найти в интернете. Находил разные варианты исполнения её, но все они были совсем не в том ключе, в котором я услышал песню впервые от обычной, простой и хорошенькой девушки по имени Дора. Продолжаю искать, может быть, мне все-таки удастся найти что-то, что вернет мне то удивительно гармоничное чувство, испытанное мной у костра на берегу реки, бегущей по казахстанской степи со звучным именем Сары-Арка.