Розовый

     Девочка не любила ходить в детский сад. Первая же попытка отдать её в сад не увенчалась успехом. Лет ей было совсем немного, запомнилось платье нежно-салатового цвета с желтым пояском, в этом платье она шла с папой, вернее папа нёс её на руках, в какое-то место с интересным названием «Детский сад». Запомнился собственный ор, когда папа ушёл, передав её воспитателю, и запомнились сомнения: а вдруг её никогда не заберут домой и навсегда оставят с чужими детьми в чужом месте. Эти сомнения подтвердила одна такая же маленькая девочка, которая дразнилась: «Папа твой не придёт больше за тобой, плачь, сколько хочешь».   Но папа, всё-таки пришёл и забрал её.    Дома девочка заявила родителям, что в сад больше не пойдёт, и таки не пошла. Ей и дома было хорошо.

        В семье все работали: и мама, и тётя, и бабушка, и дедушка, и папа. Но папа работал в другом городе, очень далеком. Сначала, когда девочка была совсем маленькой, ей нашли няню, Дуся Марковна вкусно готовила, кормила девочку «котлетками», «оладушками», компотом из сухофруктов, девочка ела и поправлялась, а Дусе и бабушке Асе всё время казалось, что она слишком худая.

        Дусе вскоре пришлось уехать из города, но к тому времени девочка подросла, и её брали с собой на работу все по очереди или пристраивали на день к родственникам. Особенно девочке нравилось гостить в многодетной семье тети Зои, где чаще всего ей удавалось общаться с самой младшей из пяти дочерей, Инной, которая была ещё школьницей. 
      Инна придумала игру в поезд: поездом служил шкаф в одной из комнат большого дома – старый, со скрипом, деревянный шкаф с зеркалом во всю дверь. Инна была вагоновожатой, она открывала двери шкафа, объявляла посадку, девочка заходила в него, прежде предъявив билетик – конфетный фантик, затем устраивалась на нижней полке, раздвинув висевшие на вешалках вещи, двери закрывались, и поезд трогался. Девочка ехала к папе в далёкий город.  Пока она сидела в шкафу, Инна создавала шум, постукивая по стенкам, объявляла остановки, приносила бутерброды с сыром, чай, яблоки, угощала девочку прямо в шкафу. Когда Инне надоедала эта игра или ей надо было заняться уроками, она разрешала девочке гулять по дому.
     Там ещё много чего интересного было, например, розовая щёточка, пушистая такая, для сбора пыли; коты – толстые, неприступные и тоже пушистые; звуки скрипки, вдруг прорезавшиеся из-за закрытой двери комнаты, там репетировала одна из сестёр, она была такая же неприступная, как и коты, но в отличии от них, худая и умела хорошо играть на скрипке.  К ней девочка не решалась заходить, просто стояла рядом с дверью и слушала музыку.
   
   
       Ну вот, наконец, приходила мама, забирала дочку, и они шли домой. Мама, уставшая после работы, немного раздражённая, шла быстро, она всегда так ходила, девочка бежала рядом и, стараясь ничего не упустить, сыпала вопросами, скопившимися за целый день, мама знала почти все ответы на них, а все ответы знал только папа. Когда он ещё приедет?
      По дороге, мама с дочкой заходили в хлебный магазин, там на деревянных полках красовались любимые девочкой маленькие булочки с изюмом, сцепленные в один ряд, мама покупала ей булочки, себе бородинский хлеб и для всех- белый хлеб, сложив покупки в сумку, они шли домой. 
      Конечно, дома было лучше всего: можно было играть в принцессу или наряжаться в мамины и тётины платья и изображать артистку народного театра из Мадагаскара, почему-то так объявляла её бабушка, когда девочка выпрыгивала из-за оконной занавески и начинала танцевать народный танец «Вишенка-Черешенка» или более современный «Козлострат». Эти танцы девочка придумала сама и выплясывала их в соответствии с названиями.

      Вечером все собирались за столом – ужинали. После ужина долго чаёвничали и беседовали. Девочке очень нравилось сидеть среди взрослых и слушать их разговоры. Про работу было не так интересно, а вот когда дедушка начинал вспоминать что-то из своего детства или юности, тогда девочка погружалась в эти истории и как бы сама становилась их участницей, додумывала на свой вкус, фантазировала и в своих фантазиях совершала всякие геройские поступки: спасала людей или её саму спасал от неминуемой смерти какой-нибудь прекрасный принц.          

      Конечно, девочка обожала играть с куклами, у неё их было много, и посуда кукольная, и кухня была, кроватку для любимой куклы сделал дедушка из кусочков фанеры, а бабушка сшила матрасик, подушку и одеяло для неё. Любимой кукле девочка долго не могла придумать имя, в конце концов, перепробовав на языке множество сочетаний звуков, она назвала её Ноля. Кукла была такая же кудрявая, как и сама девочка, только глаза карие, а не зелёные, как у девочки. Эту самую Нолю, девочка просто обожала, таскала с собой повсюду, разговаривала с ней, наряжала в платья, которые снимала с других кукол.
    
     Однажды девочка задумалась о смерти, больше всего её беспокоило, что же будет с Нолей, с кем та останется, кому будет нужна, если девочки не станет. От этих мыслей становилось совсем уж грустно, и тогда девочка предавалась ещё одному своему любимому занятию – она начинала плакать. Бабушка замечала неладное, жалела девочку, обнимала, говорила ласковые слова, пыталась накормить вкусно, она очень нежно любила свою первую внучку. А для девочки не было человека роднее и ближе, чем ання Ася.   

       Неожиданно, вдруг, наступало самое счастливое время для девочки! Оно приходило в одно прекрасное утро или в ещё более восхитительный вечер, и даже в самую тёмную и загадочную ночь. Это было такое время, когда все-все родные, любимые и самые близкие становились чуточку дальше, а их место занимал самый главный человек – папа. Он приезжал в отпуск, а с ним за компанию приезжали гранаты, айва, орехи в бумажных кульках, сухофрукты, новые фломастеры, Кубик Рубика как-то приехал, а главное – папа привозил с собой сказки. Папа был замечательным, неисчерпаемым, неутомимым сказочником, его сказки были с продолжением, с участием девочки, её подружек, добрых волшебников и злых колдунов и, конечно, собак! Собаки играли не последнюю роль в папиных историях. Дело в том, что девочка очень любила собак и мечтала, что у неё будет когда-нибудь собака или хотя бы сестричка, ну или, на худой конец, братик. С папой время пролетало незаметно, и когда ему пора было уезжать, девочка всегда заболевала, у неё начинался озноб, температура подпрыгивала до 40, шла носом кровь. Через день-два после папиного отъезда всё проходило и болезни как не бывало.

       Вскоре, когда она ещё немного подросла, то обнаружила огромное количество книг, они стояли на книжных полках и занимали все стены, также в семье выписывали толстые журналы и газеты, которые почтальон опускал в почтовый ящик. Вот по этим-то газетам она и выучилась каким-то образом читать. В доме, где все были филологами, кроме деда – адвоката, никто не догадался учить этому специально, все когда-то научились читать самостоятельно, и поэтому, когда девочка взяла газету и прочитала громко название: «Ленинское знамя», никто этому не удивился, ведь так и должно было быть. 

     Начиналась новая эпоха – эпоха чтения книг. Девочке особенно нравились «Французские сказки», старое издание, книга была из маминого детства, с пожелтевшими страницами, черно-белыми чудесными картинками, которые её мама с тётей когда-то раскрасили красным карандашом. Там были сказки про хитрых кюре, глупых крестьян, умных девушек, про Розочку и Беляночку и их доброго друга медведя – что могло быть восхитительнее? Девочка ещё не очень бегло читала, часто просила почитать сказки тётю, младшую мамину сестру.  Тётя Ая, так её звала девочка, была высокая, стройная, с медно-русыми волосами и тёмными, почти чёрными глазами на беленьком личике, ни дать ни взять – Беляночка. А мама была вылитая Розочка: невысокая, идеально сложенная, решительная, быстрая, с тёмными гладкими волосами, убранными в косу на затылке.

      До школы оставался один год, и семья решила, что ребёнку надо привыкать к коллективу, к режиму, к регулярным занятиям. Насколько это было необходимо, сейчас трудно понять. В памяти осталось, что сад был ведомственный, принадлежал водоканалу, и девочку туда «устроил» дедушка по великому блату, так как мест в садах не хватало, к водоснабжению никто в семье отношения не имел, а для детей преподавателей садов не строили.
     Итак, история повторилась. На этот раз девочке пришлось ходить в детский сад. Не хотела она привыкать к коллективу, есть казенную невкусную еду, от запаха которой в животе появлялся холод и становилось как-то очень тревожно на душе, этот запах особенно остро воспринимался утром, когда она приходила в сад. Надо признаться, что она и не ела там ничего, кроме компота и хлеба; днем она не спала, лежала в кроватке с закрытыми глазами и слушала разговоры воспитателей. Их было две: одна полная яркая брюнетка, с добрым характером, почему-то запомнилось, как она во время утренней зарядки постукивала бубном по крутым бедрам. Вторую воспитательницу девочка боялась, та ей казалась злой, впрочем, почему казалась, та и вправду такой была, и внешность вполне соответствовала её характеру: худая, бледная, с длинным носом и натянутой улыбкой, которой девочка не верила. Как-то раз девочка не спала и слушала болтовню женщин: полная красавица рассказывала что-то очень интересное, девочке показалось, что про любовь. Когда она понизила голос до шёпота, стало так интересно, что девочка потеряла бдительность, открыла глаза, за что и поплатилась, получив шлепок от злой мымры. С тех пор она её невзлюбила по-настоящему. Девочка забыла название детского сада, он для неё на всю жизнь остался «Розовым», так нарёк его папа, наверно из-за цвета фасада.